Добавить новость
Заценки пользователя GoodZone
Мир держится на добрых людях. Не на агрессии и зле. И если доброты не будет, То ничего не будет на земле.
Мир держится на состраданьи, А не на важности пустой. Вот кто-то свет потёмкам дарит, Чтоб озарить жизнь красотой.
Мир держится на милосердьи, А не на выгоде и лжи. Никто из нас не минёт смерти, А потому добро творить спеши.
Быть может, это всё наивно. Но вижу я в который раз, Как над землёй бушуют ливни, Чтоб смыть скопившуюся грязь.
И наше Время чистить надо — Скопилось столько в нём дерьма — Насилья, лжи, вражды и смрада, Что скоро все сойдём с ума.
Так пусть в нас совесть не убудет И правда не сорвётся вниз… Мир держится на мудрых людях, Как держится при солнце жизнь.
Мир держится на состраданьи, А не на важности пустой. Вот кто-то свет потёмкам дарит, Чтоб озарить жизнь красотой.
Мир держится на милосердьи, А не на выгоде и лжи. Никто из нас не минёт смерти, А потому добро творить спеши.
Быть может, это всё наивно. Но вижу я в который раз, Как над землёй бушуют ливни, Чтоб смыть скопившуюся грязь.
И наше Время чистить надо — Скопилось столько в нём дерьма — Насилья, лжи, вражды и смрада, Что скоро все сойдём с ума.
Так пусть в нас совесть не убудет И правда не сорвётся вниз… Мир держится на мудрых людях, Как держится при солнце жизнь.
Тьмою здесь все занавешено и тишина как на дне… Ваше величество женщина, да неужели — ко мне?
Тусклое здесь электричество, с крыши сочится вода. Женщина, ваше величество, как вы решились сюда?
О, ваш приход — как пожарище. Дымно, и трудно дышать… Ну, заходите, пожалуйста. Что ж на пороге стоять?
Кто вы такая? Откуда вы? Ах, я смешной человек… Просто вы дверь перепутали, улицу, город и век.
Тусклое здесь электричество, с крыши сочится вода. Женщина, ваше величество, как вы решились сюда?
О, ваш приход — как пожарище. Дымно, и трудно дышать… Ну, заходите, пожалуйста. Что ж на пороге стоять?
Кто вы такая? Откуда вы? Ах, я смешной человек… Просто вы дверь перепутали, улицу, город и век.
Dragon 05.03.2022 в 16:07:38 # 793242
Обратил внимание на одну вашу особенность - у вас всего две коротенькие мысли крутится: украина с Путиным и на что бы положить ваши "бесподобного размера" генеталии. Как только первая мысль стала "не востребована" в окружающем вас мире, тут же ее место заняла вторая.
В бинарной системе живете?
Обратил внимание на одну вашу особенность - у вас всего две коротенькие мысли крутится: украина с Путиным и на что бы положить ваши "бесподобного размера" генеталии. Как только первая мысль стала "не востребована" в окружающем вас мире, тут же ее место заняла вторая.
В бинарной системе живете?
Пока Земля еще вертится — Господи, твоя власть! — Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть, Дай передышку щедрому, хоть до исхода дня. Каину дай раскаянье… И не забудь про меня.
Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою, Как верит солдат убитый, что он проживает в раю, Как верит каждое ухо тихим речам твоим, Как веруем и мы сами, не ведая, что творим!
Господи, мой Боже, зеленоглазый мой! Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой, Пока ей ещё хватает времени и огня, Дай же ты всем понемногу… И не забудь про меня.
Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою, Как верит солдат убитый, что он проживает в раю, Как верит каждое ухо тихим речам твоим, Как веруем и мы сами, не ведая, что творим!
Господи, мой Боже, зеленоглазый мой! Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой, Пока ей ещё хватает времени и огня, Дай же ты всем понемногу… И не забудь про меня.
Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: — Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
Цитата: Dragon от 05.03.2022 12:18:51
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Не льсти себе, хватило бы хоть на союз "И"...
Кстати, ты реально такой *** или притворяешься?
Ты реально считаешь, что здесь можешь этой своей фейковой херней кого-то задеть? Все что ты можешь, это кнопочку покарать нажать и болтом типа большим похвастаться, больше то нечем, да и то что есть под огромным вопросом. Льсти себе дальше.
Цитата: Dragon от 05.03.2022 15:27:46
Оооо Гудзон, исправляешься, а то на твой "союз" залупу не положить даже
Оооо Гудзон, исправляешься, а то на твой "союз" залупу не положить даже
Ты бы прежде чем "залупаться", почитал, разобрался на что залупаешься, себя выставляешь "недалекого ума человеком"... Стыдно как-то за тебя... Все уже всё давно здесь поняли, один ты беснуешься...
На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче — гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы — Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов — Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче?.
Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче — гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы — Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов — Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче?.
На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче — гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы — Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов — Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче?.
Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче — гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы — Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов — Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче?.
Цитата: Dragon от 05.03.2022 12:18:51
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Не льсти себе, хватило бы хоть на союз "И"...
Кстати, ты реально такой *** или притворяешься?
Ты реально считаешь, что здесь можешь этой своей фейковой херней кого-то задеть? Все что ты можешь, это кнопочку покарать нажать и болтом типа большим похвастаться, больше то нечем, да и то что есть под огромным вопросом. Льсти себе дальше.
Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: — Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: — Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа Сказал: — Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце — чистейшей породы!
В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое. В одно окно смотрели двое.
Цитата: Dragon от 05.03.2022 12:18:51
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Гудзон, давай длинные стихи, на них по размеру положу я свой хуй
Не льсти себе, хватило бы хоть на союз "И"...
Кстати, ты реально такой *** или притворяешься?
Ты реально считаешь, что здесь можешь этой своей фейковой херней кого-то задеть? Все что ты можешь, это кнопочку покарать нажать и болтом типа большим похвастаться, больше то нечем, да и то что есть под огромным вопросом. Льсти себе дальше.
Цитата: Dragon от 05.03.2022 12:08:45
Quote:
10000 шт, не тело, а путлероидов штуками считают?!
Quote:
Расследователи Bellingcat считают «вполне реальной» цифру потерь российских войск в Украине порядка 10 тысяч штук.
10000 шт, не тело, а путлероидов штуками считают?!
У вас по-ходу с ЧЕЛОВЕКОМ РАЗУМНЫМ общего не особо много...
Он шел по улице и тихо плакал. Облезлый, одноухий, с больной лапой. Повисший хвост, несчастные глаза, А в них жемчужинкой дрожит слеза.
Его никто вокруг не замечал, А если и заметил, то ворчал. А мог еще и палкой замахнуться. Он убегал, когда мог увернуться.
Он с грустью думал: «Я такой урод. Ну, кто такого жить к себе возьмет?» Так шел он, шел по краешку дороги. И вдруг перед собой увидел ноги.
Огромные такие две ноги, Обутые в большие сапоги. В смертельном страхе он закрыл глаза, А человек нагнулся и сказал:
«Красавец-то какой! А ухо! Взгляд! Пойдешь со мной? Я буду очень рад! Принцессу и дворец не обещаю, А молочком с сосиской угощаю».
Нагнулся, протянул к нему ладошку. Он в первый раз держал в ладошках кошку. Взглянул на небо, думал, дождь закапал. А это кот в руках от счастья плакал.
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно. А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга, когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга. И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то, что переждать не сможешь ты трех человек у автомата. И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там. И вьюга заметет пути на дальних подступах к воротам… А в доме будет грусть и тишь, хрип счетчика и шорох книжки, когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки. За это можно все отдать, и до того я в это верю, что трудно мне тебя не ждать, весь день не отходя от двери.
Счастье найти не так просто.
Всем, распознать не дано
Счастье без веса, без роста…
В сердце весомо оно.
Всем, распознать не дано
Счастье без веса, без роста…
В сердце весомо оно.
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!
Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!
Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
Один исток - десятки русел.
Одно из них зовётся Русью.
Как странен мир, как мир жесток!
Забыли мы, где наш исток.
Как прочен был славян союз!
Сильнее всех - Россия, Русь.
Но враг сумел союз разбить,
Внушил нам: "О родстве забыть!"
Но речь славян ещё жива.
У нас похожие слова:
Любовь, Надежда, Вера, Мать -
Друг друга сможем мы понять.
Начнём же с этих добрых слов -
Надежда, Вера, Мать, Любовь!
Друг другу руки подадим!
Да, много наций - род один.
С чего-то надо начинать,
Cближаться, а не воевать.
Мы будем вместе, дайте срок:
У всех славян - один исток.
Одно из них зовётся Русью.
Как странен мир, как мир жесток!
Забыли мы, где наш исток.
Как прочен был славян союз!
Сильнее всех - Россия, Русь.
Но враг сумел союз разбить,
Внушил нам: "О родстве забыть!"
Но речь славян ещё жива.
У нас похожие слова:
Любовь, Надежда, Вера, Мать -
Друг друга сможем мы понять.
Начнём же с этих добрых слов -
Надежда, Вера, Мать, Любовь!
Друг другу руки подадим!
Да, много наций - род один.
С чего-то надо начинать,
Cближаться, а не воевать.
Мы будем вместе, дайте срок:
У всех славян - один исток.
Нас было семьдесят тысяч пленных
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
Мрем с голодухи
в Кёльнской яме.
Над краем оврага утоптана площадь -
До самого края спускается криво.
Раз в день
на площадь
выводят лошадь,
Живую
сталкивают с обрыва.
Пока она свергается в яму,
Пока ее делим на доли
неравно,
Пока по конине молотим зубами,-
О бюргеры Кёльна,
да будет вам срамно!
О граждане Кёльна, как же так?
Вы, трезвые, честные, где же вы были,
Когда, зеленее, чем медный пятак,
Мы в Кёльнской яме
с голоду выли?
Собрав свои последние силы,
Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
Короткую надпись над нашей могилой -
Письмо
солдату Страны Советской.
"Товарищ боец, остановись над нами,
Над нами, над нами, над белыми костями.
Нас было семьдесят тысяч пленных,
Мы пали за родину в Кёльнской яме!"
Когда в подлецы вербовать нас хотели,
Когда нам о хлебе кричали с оврага,
Когда патефоны о женщинах пели,
Партийцы шептали: "Ни шагу, ни шагу... "
Читайте надпись над нашей могилой!
Да будем достойны посмертной славы!
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
О вы, кто наши души живые
Хотели купить за похлебку с кашей,
Смотрите, как, мясо с ладони выев,
Кончают жизнь товарищи наши!
Землю роем,
скребем ногтями,
Стоном стонем
в Кёльнской яме,
Но все остается - как было, как было!-
Каша с вами, а души с нами.
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
Мрем с голодухи
в Кёльнской яме.
Над краем оврага утоптана площадь -
До самого края спускается криво.
Раз в день
на площадь
выводят лошадь,
Живую
сталкивают с обрыва.
Пока она свергается в яму,
Пока ее делим на доли
неравно,
Пока по конине молотим зубами,-
О бюргеры Кёльна,
да будет вам срамно!
О граждане Кёльна, как же так?
Вы, трезвые, честные, где же вы были,
Когда, зеленее, чем медный пятак,
Мы в Кёльнской яме
с голоду выли?
Собрав свои последние силы,
Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
Короткую надпись над нашей могилой -
Письмо
солдату Страны Советской.
"Товарищ боец, остановись над нами,
Над нами, над нами, над белыми костями.
Нас было семьдесят тысяч пленных,
Мы пали за родину в Кёльнской яме!"
Когда в подлецы вербовать нас хотели,
Когда нам о хлебе кричали с оврага,
Когда патефоны о женщинах пели,
Партийцы шептали: "Ни шагу, ни шагу... "
Читайте надпись над нашей могилой!
Да будем достойны посмертной славы!
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
О вы, кто наши души живые
Хотели купить за похлебку с кашей,
Смотрите, как, мясо с ладони выев,
Кончают жизнь товарищи наши!
Землю роем,
скребем ногтями,
Стоном стонем
в Кёльнской яме,
Но все остается - как было, как было!-
Каша с вами, а души с нами.
Он не стонал. Он только хмурил брови
И жадно пил. Смотрели из воды
Два впалых глаза. Капли тёплой крови
В железный ковш стекали с бороды.
С врагом и смертью не играя в прятки,
Он шёл сквозь эти хмурые леса.
Такие молча входят в пекло схватки
И молча совершают чудеса.
И жадно пил. Смотрели из воды
Два впалых глаза. Капли тёплой крови
В железный ковш стекали с бороды.
С врагом и смертью не играя в прятки,
Он шёл сквозь эти хмурые леса.
Такие молча входят в пекло схватки
И молча совершают чудеса.
А ты их прочитал? Понравились? О чем они?
На счет аргументов: если ты не заметил, я уже дней 10 не "аргументирую" ни с кем... Вам мои аргументы не нужны, у вас "парад бессильной злобы". Вот я и решил разбавить ее стихами, это гораздо лучше всякой херни, которую вы здесь несете.
Помните!
Через века,
через года,–
помните!
О тех,
кто уже не придёт
никогда,–
помните!
Не плачьте!
В горле
сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
павших
будьте
достойны!
Вечно
достойны!
Хлебом и песней,
мечтой и стихами,
жизнью
просторной,
Каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!
Люди!
Покуда сердца
стучатся,–
помните!
Какою
ценой
завоёвано счастье,–
пожалуйста,
помните!
Песню свою
отправляя в полёт,–
помните!
О тех,
кто уже никогда
не споёт,–
помните!
Детям своим
расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все времена
бессмертной
Земли
помните!
К мерцающим звёздам
ведя корабли,–
о погибших
помните!
Встречайте
трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
войну,
прокляните
войну,
люди Земли!
Мечту пронесите
через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придёт
никогда,–
заклинаю,–
помните!
Через века,
через года,–
помните!
О тех,
кто уже не придёт
никогда,–
помните!
Не плачьте!
В горле
сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
павших
будьте
достойны!
Вечно
достойны!
Хлебом и песней,
мечтой и стихами,
жизнью
просторной,
Каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!
Люди!
Покуда сердца
стучатся,–
помните!
Какою
ценой
завоёвано счастье,–
пожалуйста,
помните!
Песню свою
отправляя в полёт,–
помните!
О тех,
кто уже никогда
не споёт,–
помните!
Детям своим
расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все времена
бессмертной
Земли
помните!
К мерцающим звёздам
ведя корабли,–
о погибших
помните!
Встречайте
трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
войну,
прокляните
войну,
люди Земли!
Мечту пронесите
через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придёт
никогда,–
заклинаю,–
помните!
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! — Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! — Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
А ты их прочитал? Понравились? О чем они?
На счет аргументов: если ты не заметил, я уже дней 10 не "аргументирую" ни с кем... Вам мои аргументы не нужны, у вас "парад бессильной злобы". Вот я и решил разбавить ее стихами, это гораздо лучше всякой херни, которую вы здесь несете.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Dragon 04.03.2022 в 16:09:35 # 792878
Зло без добра не сделает и шага, Хотя бы потому, Что вечно выдавать себя за благо Приходится ему.
Добру, пожалуй, больше повезло Не нужно выдавать себя за зло!
Зло без добра не сделает и шага, Хотя бы потому, Что вечно выдавать себя за благо Приходится ему.
Добру, пожалуй, больше повезло Не нужно выдавать себя за зло!
Цитата: Мура45 от 04.03.2022 08:34:25
Пока то да сё, РФ сообщила, что 498 человек из российской армии официально попали в рай.
Пока то да сё, РФ сообщила, что 498 человек из российской армии официально попали в рай.
У вас фарш вместо мозгов? Это не повод для ваших шуток. Это люди погибли...
Я ватник, я потомственный совок,
Рождён в СССР во время оно.
Я чёрный хлеб. Я кирзовый сапог.
Я воинской присяги звонкий слог
И красные победные знамёна.
Я не был на войне, но ту войну
Я каждым нервом помню и кляну.
Я ватник, я советский, я москаль.
Я сын иного времени и века.
Во мне горит "Как закалялась сталь",
И в майский день солдатская медаль,
И солнце пионерского Артека.
Я коммунистом заново не стал,
Но отступать и каяться устал.
Я ватник, я угрюмый колорад.
Моя любовь к стране необъяснима.
Я русский. Я татарин. Я бурят.
Я злой на вид, но вежливый солдат.
Я в том перед Европой виноват,
Что рад безмерно возвращенью Крыма.
Я вспоминаю крымскую весну,
И мне не стыдно за мою страну.
Я ватник, я упёртый патриот.
Я до последних дней сержант запаса.
Я разделённый натрое народ.
Во мне стучит и сердце в клочья рвёт
Горячий пепел русского Донбасса.
Когда Одесса корчилась в огне,
Она, сгорая, корчилась во мне.
Я ватник и меня не изменить.
Я ни наград, ни званий не имею.
Я, может быть, и не умею жить,
Но я умею Родину любить,
А предавать и хаять не умею.
И даже в самом сумрачном бреду
В одном ряду с фашистом не пойду.
Я ватник. Пусть меня не признают
Все те, кто рушит наши монументы.
Я праздник!
Я торжественный салют!
Я почести, что павшим отдают.
Я трепет на ветру гвардейской ленты.
Я в День Победы плакать не стыжусь.
Я не забыл!
Я помню!
Я горжусь!
Рождён в СССР во время оно.
Я чёрный хлеб. Я кирзовый сапог.
Я воинской присяги звонкий слог
И красные победные знамёна.
Я не был на войне, но ту войну
Я каждым нервом помню и кляну.
Я ватник, я советский, я москаль.
Я сын иного времени и века.
Во мне горит "Как закалялась сталь",
И в майский день солдатская медаль,
И солнце пионерского Артека.
Я коммунистом заново не стал,
Но отступать и каяться устал.
Я ватник, я угрюмый колорад.
Моя любовь к стране необъяснима.
Я русский. Я татарин. Я бурят.
Я злой на вид, но вежливый солдат.
Я в том перед Европой виноват,
Что рад безмерно возвращенью Крыма.
Я вспоминаю крымскую весну,
И мне не стыдно за мою страну.
Я ватник, я упёртый патриот.
Я до последних дней сержант запаса.
Я разделённый натрое народ.
Во мне стучит и сердце в клочья рвёт
Горячий пепел русского Донбасса.
Когда Одесса корчилась в огне,
Она, сгорая, корчилась во мне.
Я ватник и меня не изменить.
Я ни наград, ни званий не имею.
Я, может быть, и не умею жить,
Но я умею Родину любить,
А предавать и хаять не умею.
И даже в самом сумрачном бреду
В одном ряду с фашистом не пойду.
Я ватник. Пусть меня не признают
Все те, кто рушит наши монументы.
Я праздник!
Я торжественный салют!
Я почести, что павшим отдают.
Я трепет на ветру гвардейской ленты.
Я в День Победы плакать не стыжусь.
Я не забыл!
Я помню!
Я горжусь!
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.