Закона.Нет

Материал «Халяль проституция по-казахски», опубликованный на сайте «Радиоточка», получил широкий резонанс. Одни обвиняют портал в провокации, иные не верят, что подобные вещи имеют место в обществе.

Директор «Ассоциации центров исследования религий» и руководитель информационно-консультативного центра «Горячая линия 114» Юлия Денисенко помогает женщинам, которые стали жертвами религиозных сект. Юлия Денисенко – член FECRIS – Европейской федерации центров по исследованию и информированию о сектантстве (Франция, Марсель), а также член Совета по связям с религиозными объединениями при правительстве Казахстана.

– Юлия, как давно Вы занимаетесь этой проблемой?

– Больше 10 лет. Сейчас я возглавляю «Ассоциацию центров исследования религий», в том числе занимаюсь и реабилитацией женщин, которые стали жертвами радикальных религиозных групп.

– Есть информация, что таких женщин много в западных регионах страны, Вы с этим согласны?

– Запад Казахстана всегда был самым проблемным регионом в этом плане, но у меня в практике есть аналогичные случаи и в Костанайской области, и в Алматинской области, и в Астане, то есть эти женщины есть везде.

– А как часто они к Вам обращаются?

– Такие случаи встречаются с самого начала моей практики по реабилитации жертв, пострадавших от экстремистских организаций, от деструктивной религиозной деятельности. По цифрам – как правило, несколько обращений в год. И нужно заметить, что женщины, которые обращаются, – это только малая часть системы, те, кто оказались на грани существования и смогли переступить через себя, чтобы рассказать о проблеме. Большинство из них «варятся в своем соку», так как хотя это и обсуждается, но, опять же, в кругу самих радикальных «джамаатов» (община – ред.). Существуют даже специальные фонды внутри общин, которые якобы помогают брошенным и «подаренным» женам. Я не обладаю информацией, к сожалению, зарегистрированы ли они в органах юстиции. Скорее всего, такой регистрации не имеют.

Как работают такие фонды? В лучшем случае обратившейся скажут: «Сама виновата, иди, проси прощения у мужа, вымаливай». В других случаях ей находят другого мужа, чтобы она замолчала, и эту проблему не выносили за пределы «джамаата».

– А Вы как помогаете им?

– У нас различные системы реабилитации, все зависит от конкретного случая. То есть реабилитационная работа проводится и с самими пострадавшими женщинами, и с их детьми, родственниками. В одном из случаев нам пришлось передать ребенка психотерапевту на реабилитацию, потому что психологи в этом случае оказываются бессильны. Чем отличается психолог от психотерапевта или врача-психиатра? Психолог работает с психологически здоровой личностью, занимаясь проблемами настроения и так далее. Психотерапевт же работает с патологиями, неврозами, депрессивными состояниями. То есть в каких-то случаях мы бессильны, поэтому направляем к врачам, специалистам. И социальная реабилитация – это самый важный аспект. Возвращаем этих девушек в семью, стараемся помирить с родственниками. Потому что, как правило, после вступления в группу все связи обрываются. В первую очередь обрывается связь с семьей, с традиционным духовенством, потому что им внушают: «Это все черное, туда не ходите. Имамов и родственников слушать нельзя, через них с вами говорят «шайтаны» (дьяволы – ред.). Таким образом, человека ограждают от информации извне. Этот барьер стоит и потом, когда уже женщина или девушка оказывается в критической ситуации. Зачастую на подсознании она не может преодолеть этот барьер, чтобы просто пойти к родителям, друзьям и покаяться в содеянном. Получается, фактически человек должен признать себя дураком: «Я столько лет не туда шел, я ошибался». Сделать это очень сложно. Такой вот непреодолимый барьер.

– Какой процент женщин в результате возвращается?

– У всех женщин, с которыми я работала, истории сложились благополучно. Практически все они уже вышли замуж, у них нормальные семьи, уже вне этих радикальных групп. Естественно, вследствие психологической травмы от тех ситуаций, которые они пережили, полная социализация возможна лишь через несколько лет.

– Сколько у таких женщин детей?

– Есть женщины, у которых двое, трое, четверо детей. Зачастую отцы у них разные. Хорошо, если эти дети физически здоровы, но в ряде случаев они страдают тяжелыми заболеваниями. И представьте себе, в какой ситуации оказывается мать. Она не может пойти работать: маленькие дети на руках, да еще мешают те установки, которые ей дали в группе. У нее на руках больные дети, а она не может их прокормить, не может оплатить лечение. Соответственно, выход из положения один: снова выйти замуж, чтобы хоть какое-то время не голодать.
Естественно, это желание любого мужчины – выбрать себе красивую жену. Вопрос в том, во что потом превращаются эти девушки, побывав замужем за представителями радикальных течений. Каждая история начинается, как очень красивая сказка. Рядом появляется «принц», который внешне, и на словах, и в действиях похож на человека, живущего по законам шариата. Он читает намаз, держит оразу, красиво говорит об исламе, учит ее, обучает, приносит какие-то книги. Часто такие знакомства завязываются по интернету.

В этом случае могу предостеречь всех от регистрации на специализированных «мусульманских» сайтах знакомств, потому что именно там чаще всего начинается вербовка. Не скупясь на обещания, девушке предлагают сделать «неке», то есть обряд мусульманского бракосочетания. Однако при этом зачастую жених даже и мысли не имеет познакомить перед свадьбой родителей друг с другом. А, как известно, в исламе без разрешения отца (или ответственного за нее родственника-мужчины) девушка не может выйти замуж. Но если отец невесты такого согласия не дал, сомневаясь в правильности выбора дочери, то ей тут же назначают так называемого «духовного отца». Часто это может быть не родственник девушки, а случайный человек из «джамаата». Есть и другой вариант, когда девушку убеждают согласиться на брак, ссылаясь на неверие родителей, на их непонимание религии, которую исповедуют именно в этих радикальных «джамаатах». Например: «Твои родители не читают намаз, поэтому неке можно сделать тайно, в узком кругу». И в этом случае родители даже не знают, что их дочь вышла замуж. Такой сценарий выбирают, если невесте нет 18 лет. Подобные случаи тоже встречались в моей практике. Обычно так делают на западе Казахстана, когда школьницы 16-17 лет выходят замуж втайне от родителей и также втайне разводятся. Родители ни о чем не догадываются, так как девушка продолжает жить с ними. Когда ей исполняется 18 лет, она может заявить, что замужем, и уйти из родительского дома. Но в ряде случаев такие тайные браки длятся до месяца. Потом эту девушку точно так же передают другому «мужу».

Дело в том, что на моменте совершения «неке» сказка завершается и начинается реальная жизнь, где, будучи женой, девушка узнает, что она не единственная; ее никто об этом не предупредил. Иногда все жены должны спать в одной постели с мужем одновременно. В шариате, соответственно, это запрещено категорически. Самое главное – муж, имея даже четырех жен, должен их полностью обеспечивать и оказывать им равное внимание. Можно даже привести такой хадис: «Пророк Мухаммед сказал: «У кого было две жены, но он склонился только к одной, тот предстанет в судный день, лишенный части своего тела».
На деле эти женщины находятся, действительно, на грани нищеты и вынуждены через день держать оразу (поститься), потому что им просто нечего есть. Одна из обратившихся рассказывала, что ходила по соседям с пустой чашкой, чтобы соседи налили суп для ее детей. Это все не голословные вещи, это случаи, реально происходящие в Казахстане.

– Какому количеству людей из общего числа пострадавших Вы смогли протянуть руку помощи?

– Существует информационно-консультативный центр, «Горячая линия 114». Этот проект мы ведем с 2013 года под эгидой Комитета по религии Министерства культуры и спорта Республики Казахстан, то есть это их социальный заказ. И со стационарного телефона любой человек может позвонить по номеру 114, задать свой вопрос или заявить о том, что он нуждается в помощи и реабилитации по такому-то вопросу.
Кроме того, 24 июня мы открыли сотовый номер 8 -777-0000-114. Для абонентов Билайн звонок бесплатный.

Мы помогаем всем, кто к нам обращается. Кто-то выходит по «горячей линии», а кто-то через личные контакты или направляются к нам из регионов. Мы оказываем бесплатную профессиональную помощь, у нас работают и теологи, и психологи, и юристы. Конечно, социального вклада, социальных проектов именно по реабилитации очень мало, но мы стараемся это сделать своими силами. Это серьезная проблема. Я могу рассказать о нескольких случаях. Например, в Алматы я разговаривала с женщиной, которая после развода по шариату отдала своих детей мужу. Детей должна была воспитывать новая жена мужа. Через несколько месяцев матери позвонили из органов опеки и предложили ей пойти и поинтересоваться, как живут ее дети. Оказалось, что они добывали себе еду в мусорных баках. Двухлетнего сына ей удалось выкрасть, после чего врачи поставили ему диагноз «дистрофия». Я сама видела этого ребенка. Вы можете себе представить ребенка в центре Алматы с диагнозом «дистрофия», потому что он питается из мусорного бака, его не кормят?! Женщина из Костаная рассказывала, что ее муж после развода забирал детей на летние каникулы и учил 4-летнего ребенка читать намаз. Но какими методами он это делал? Мальчик приехал домой избитый, со шрамами на спине, всего боялся, просыпался в слезах по ночам. Говорил, что отец поднимал его над головой и бросал на пол. При слове «папа» он искал любой угол, прятался, даже не видя отца. Этот ребенок до сих пор находится на лечении у психотерапевта.

Жительницу Астаны муж, который был приверженцем радикальных взглядов, заставлял участвовать в оргиях с другими женами. Еще одна женщина пришла к нам с выбитыми зубами, переломанными ребрами, чуть ли не босиком, потому что осталась без ничего! Муж сажал ее перед собой на колени и бил, как грушу. Если она не вставала, то он начинал ее пинать. Как в таких случаях пройти мимо и не помочь?

– А сколько таких центров по республике?

– На сегодня партнерами нашей Ассоциации являются 20 центров по всему Казахстану, и они также ведут подобную работу.

– Как Вы думаете, как можно решить проблему?

– Во-первых, необходима профилактика. Легче болезнь предотвратить, сделать прививку, чем потом разгребать такие проблемы. Поэтому нужно совершенствовать базу информативно-пропагандистских групп, что, собственно, проводится Комитетом по делам религии на местах, – в любом управлении по делам религии это делается. Я считаю, что нужно разграничивать сферы противодействия. Есть маргинальная молодежь, есть люди, соблюдающие традиционные каноны религии, есть уже зараженные вирусом, то есть те, в которых поселился вирус радикализма, – их идеология уже изменена. Так вот, к каждой из этих групп нужно применять свои подходы. Нельзя одной мерой мерить и одинаково ко всем подходить.

Для того чтобы работать уже с третьей группой, то есть с радикализованными гражданами Казахстана, вести просто беседы бесполезно. Согласитесь, женщина, которой нечего есть и не во что одеть своих детей, вряд ли будет слушать лекцию про традиционный ислам и то, как нужно быть патриотом своей республики. Ей вначале нужно налить тарелку супа. И потом, пока она будет есть, вероятно, можно высказать какие-то свои мысли. Поэтому здесь нужны социальные проекты, здесь нужны проекты, благодаря которым мы сможем обучать этих женщин, давать им профессию, – то есть не рыбу, а удочку, чтобы они смогли самостоятельно выжить.
Нужна полноценная психологическая реабилитация, которая требует серьезных и человеческих и финансовых ресурсов. И для того чтобы запустить такие проекты, нужно обучить специалистов.

– Достаточно ли у нас специалистов в Казахстане?

– Не только у нас, а во всем мире специалистов не хватает. Это явление в таком социально значимом плане возникло сравнительно недавно. В Казахстане столкнулись с этой проблемой в таком широком плане только с обретением независимости, когда проповедники, миссионеры разных мастей получили к нам свободный доступ. Естественно, в этом океане течений людям очень трудно было разобраться. Физически не успела вырасти смена специалистов, которые компетентны в таких вопросах. Но с каждым годом их в Казахстане становится все больше и больше. На сегодняшний момент в ДУМК постоянно проводят тренинги для имамов, вводятся лекции на русском языке во время жума-намаза, чтобы как можно больше слоев прихожан охватить этими лекциями, где рассказывается о традиционном исламе и его нормах. Но пока это поле у нас достаточно свободно. К сожалению, мало специалистов, а те, кто есть, загружены работой круглый год. Например, мои мероприятия расписаны на несколько месяцев вперед.

– Юлия, в своих высказываниях в социальных сетях Вы написали, что молодых девушек ловят в мечетях и, чтобы они не становились жертвами, с ними должны работать имамы. Вас что-то не устраивает в работе имамов?

– Такой провокационный вопрос мне задаете, но он на самом деле острый. Здесь не столько имамы виноваты, сколько условия, в которых они должны работать. То есть физически имам не может охватить несколько тысяч человек на жума-намазе. Поэтому нужно идти от противного. Нужно поднять уровень наших имамов до такого, чтобы молодежь шла именно к ним, не реагируя на этих «перехватчиков» на пути в мечеть. И чтобы молодые люди говорили: у нас есть свои ценности, у нас есть устаз, мы читали его статьи, мы согласны с его мнением и будем ориентироваться на него. Сегодня мы ощутили острую нехватку таких духовных авторитетов в Казахстане. И вообще, наверное, это проблема всего мира, а не только казахстанская. Здесь я не думаю, что нужно обвинять только имамов: мол, он не досмотрел и упустил момент. Вы знаете, сколько получает в ауле имам или мулла? Там зарплата в пределах 20 тысяч тенге. А у него пятеро детей, и так далее. Ему нужно выехать в другие районы, совершить обязательные ритуалы, например «жаназа», «неке қию» и проч. И зачастую просто не остается времени для совершенствования. Я опять-таки повторюсь, что ДУМК предпринимает меры, они постоянно обучают имамов. Еще один важный момент, который на сегодняшний день все упускают из виду, – это когда в реабилитационной работе теолог заявляет приверженцам радикальных взглядов (конечно, это я утрированно и коротко скажу): «Переходите в традиционный ислам, вы ошибаетесь!» Это сразу воспринимается как слова врага, и никто такого человека слушать не будет. Их (приверженцев радикальных взглядов – ред.) заранее учат, чтобы ни в коем случае не слушали советы традиционного духовенства.
Почему это происходит? Потому что противоположная сторона использует техники манипулирования сознанием, техники контроля, а многие упускают это из виду. Так что здесь только теологией не обойдешься. Нужны знания законов психологии, чтобы найти ключ к каждому человеку, чтобы разблокировать эти замки, которые были поставлены в радикальной группе. И только тогда потихоньку пытаться что-то менять в сознании.

– В Духовном управлении мусульман говорят, что они хорошо отличают правоверного мусульманина от верующего с радикальными взглядами, а рядовые граждане могут их отличить?

– Рядовой гражданин вряд ли сможет отличить правоверного верующего от верующего с радикальными взглядами. Почему? Потому что зачастую наши граждане религиозно неграмотны. И, соответственно, не подготовлены к такого рода диалогу. Внешняя форма может отличаться от внутреннего содержания, от того, какие человек вынашивает в себе взгляды. Поэтому установить приверженность или, наоборот, неприверженность к радикальным идеологиям можно только в процессе беседы с человеком – только тогда, когда вы узнаете его настрой, взгляды и так далее. Но если человек оказывается перед таким выбором, то я рекомендовала бы ему пойти в традиционную мечеть, пойти к представителям ДУМК, задать на сайте вопросы. Сейчас много соответствующих сайтов. Очень хорошо работают в интернете «азан.кз», «муслим.кз», сайт «е-ислам». Там можно задать вопрос, что-то уточнить, чтобы не делать поспешных выводов.

– По официальным данным, в Сирии воют около 300-400 граждан Казахстана и половину из них составляют женщины. Религиоведы говорят, что это именно те женщины, которых передают из рук в руки. Насколько эти утверждения соответствуют реальности?

– Часть из них – да, однозначно могу сказать. Почему женщин доводят до такого состояния? Дело в том, что после 9 или 10 мужа она остается одна. Ее дальше никто не хочет брать замуж. Естественно, эта женщина осознает всю абсурдность, всю трагичность ситуации, понимает, что это совершенно не связано с канонами ислама, что, по сути, она совершила очень большой грех, живя таким образом. И вот тут «доброжелатели» предлагают этот самый грех искупить своей кровью. Существуют даже такие квартиры наподобие школ, где таких женщин, брошенных окончательно, собирают и идеологически готовят к такому решению, к такому концу.

– А что с детьми?

– Судьба половины детей даже после смерти родителей там, где идут военные действия, скажем, на территории Сирии, как правило, остается неизвестной. Если говорить про Афганистан, я могу сказать определенно, что мальчиков там могут продать в сексуальное рабство. Существует даже пуштунская пословица, что женщины существуют для того, чтобы рожать детей, а мальчики - для удовольствия. Поэтому там проституция с участием несовершеннолетних мальчиков очень распространена и нередки случаи, когда лидеры бандформирований убивают друг друга, не поделив мальчиков для утех. К сожалению, судьба детей очень печальна. Начиная с того, что они не получают традиционного образования, а учатся только проведению боевых действий. Их психика травмируется, они никогда уже не станут полноценными людьми в традиционном обществе, в светском государстве. Это будет, к сожалению, душевная рана на всю жизнь. Даже в условиях прекрасной реабилитации и поддержки семьи. Это очень сложный процесс.

Гульмира Камзиева
http://radiotochka.kz/
http://radiotochka.kz/12209-yuliya-denisenko-k-sozhaleniyu-sudba-detey-ochen-pechalna.html