Экономика

в больших объемах страны получают огромные прибыли. Страны-члены ОПЕК, международной организации, от которой, как считается, во многом зависит колебания курса стоимости углеводородов на мировых биржах, отказываются повышать квоту на добычу, ссылаясь на то, что, мол, нынешняя ценовая ситуация не связана с недостатком предложения. Настаивая на этом, она исходит из мнения, что цена на нефть взвинчена до небывало высокого уровня спекулятивными сделками.

Но, как бы то ни было, она остается очень высокой даже по сравнению с показателями годичной давности. В апреле 2007 года, к примеру, цена находилась в диапазоне 60-70 долларов за баррель. А нынче в течение того же месяца она поднималась до уровня 120 долларов. То есть увеличилась на 80 процентов по сравнению с тем, что было год назад. Такие условия представляются чрезвычайно выгодными для экспортеров углеводородного сырья.

А ведь до сравнительно недавнего времени считалось, что сырьевые государства, если, конечно, там население не малочисленное, как в Кувейте или Объединенных Арабских Эмиратах или запасы не чересчур большие, как в Саудовской Аравии, в принципе не могут разбогатеть. Поэтому многие из них, продавая, скажем, ту же нефть и, накапливая доходы, все равно стремятся избавиться от своего преимущественно сырьевого статуса и снискать признание как государства, производящие в больших объемах готовую продукцию. Положим, хотя бы продукты нефтепереработки.

К этому в свое время стремился и Казахстан. Сейчас, спустя полтора с лишним десятилетия после того, как были запущены крутые экономические реформы в новом независимом государстве Казахстан, руководство страны возвращается к своим старым планам, которые озвучивались тогда, в начале этого пути, но так и остались в виде прекраснодушных замыслов.

Один из них был связан с энергетической отраслью, которой у нас всегда придавалось стратегическое значение. В сентябре 1992 года президент Н.Назарбаев при посещении Германии и Франции, встречаясь с представителями деловых кругов этих двух ключевых стран Европейского Союза, говорил им, что запасы нефти Казахстана составляют порядка 22 млрд. тонн, но его руководство намерено отдавать предпочтение экспорту не столько сырой нефти, сколько нефтепродуктов. Сейчас, по прошествии свыше полутора декад, мы уже совершенно точно знаем, что претворить такое намерение в жизнь не удалось.

Более того, дело не дошло даже до простой попытки его осуществления. Казахстан, передавший под управление иностранным компаниям почти все свои крупнейшие нефтегазовые месторождения, теперь зачастую оказывается не в состоянии покрыть даже собственные нужды в нефтепродуктах, не то чтобы экспортировать их. Особенно летом, в период проведения полевых работ в сельскохозяйственном секторе.

И это, несмотря на то, что внутреннее потребление нефти за прошедшие шестнадцать лет многократно сократилось. В конкретных цифрах это выглядит так. если в первый год независимости, в 1992-м, страна потребляла порядка 420 тыс. б/д (баррелей в день), то за последние годы этот показатель опустился до уровня, который немногим выше 100 тыс. б/д.

При этом добыча нефти неуклонно растет. При такой реальности реанимация новых индустриальных планов, предполагающих значительное увеличение объемов переработки нефтяного сырья внутри страны, представляется не очень-то уместным. Планировать-то можно все что угодно, да только вот дойдет ли дело до реализации?! С учетом опыта прошлого десятилетия напрашивается вопрос: не лучше ли для начала поставить себе задачей хотя бы сносное обеспечение трех существующих нефтеочистительных заводов сырьем?! Что называется, не до жиру – быть бы живу.

Ведь эти же заводы нынче перерабатывают сырья 2 с лишним раза меньше, чем в 15-20 лет тому назад.

При такой отнюдь не радужной реальности планы формирования мощной отрасли нефтехимической промышленности в рамках индустриально-инновационной программы, которой нынче исполнилось уже пять лет, выглядят несколько утопичными.

Лет 15 тому назад подобные проекты представлялись куда более реальными, поскольку тогда у государства в полном распоряжении еще находились и сами месторождения, и выпускаемая продукция. Да и то они оказались несбыточными. Сейчас же большая часть активов нефтедобывающей отрасли уже давно находится под контролем иностранных компаний и отечественных частных структур. А они все практически однозначно ориентированы на экспорт. Именно им, прежде всего, обязаны казахстанские нефтеперерабатывающие заводы тем, что недополучают сырья. К примеру, вся добываемая на Тенгизе, крупнейшем месторождении Казахстана, нефть, согласно контракту, заключенному между нашим правительством и «Шевроном» при учреждении СП «Тенгизшевройл», подлежит вывозу.

Реальность нынче совсем не та, что была 10 лет назад. Если в ходе прошлого десятилетия под контроль крупнейших транснациональных компаний типа «Шеврона» (сейчас это уже «Шеврон/Тексако») переходили наши основные действующие и перспективные нефтяные поля, то в идущем к завершению текущем десятилетии ими, похоже, приватизируется уже сама нефтяная политика Республики Казахстан. Какая уж тут нефтехимия?!

Экономика Казахстана – это экономика компаний-нерезидентов?!

Ныне главные статьи казахстанского экспорта – нефть и металлы. По сути, эти товары и есть вся экономика Казахстана. А их производство находится в ведении дюжины компаний-нерезидентов, которые платят основную часть корпоративного налога. Кто платит, тот и заказывает музыку. А платят у нас главным образом транснациональные нефтяные гиганты, несущие на себе основную тяжесть налогового бремени.

Их деятельность в прикаспийском регионе очень важна для самочувствия экономики Казахстана. Еще важней она для обеспечения стратегических экономических интересов Запада. Нынешняя Россия пытается заявить себя как главного поставщика сырой нефти на мировой рынок. Впервые такого рода амбиции Москвы были озвучены еще в начале текущего десятилетия. Такая инициатива тогда и позже была подхвачена кое-какими кругами в Вашингтоне.

И с течением времени вызрел план, имеющий целью снижение зависимости мировых экономик от ближневосточной, и, прежде всего, арабской, нефти и ставший предметом переговоров между США и Россией.

В рамках этой такой американо-российской стратегии казахстанские углеводородные ресурсы, похоже, также подлежат мобилизации. Но судить о том, насколько официальная Астана вовлечена в подобные планы и каков ее статус в их рамках, трудно. Скорее всего, нас сосватали без нашего согласия.

Ибо наши нефтяные производства эксплуатируются западными же компаниями, а их продукция экспортируется главным образом через Россию. И согласовывать с Астаной вопросы включения их возможностей в те или иные стратегии, разрабатываемые в Вашингтоне или Москве, видимо, не обязательно.

Но как бы то ни было, результаты такого демарша уже дают плоды. Представители ОПЕК на высоком уровне нефтяных министров в последнее время все чаще и чаще выражают озабоченность возросшей производственной мощью конкурентов этой организации в лице России и Казахстана. С российской конкуренцией все понятно. Россия конкурировала с ОПЕК еще во времена своего нахождения в составе Советского Союза. Другое дело – Казахстан. Наша страна, прежде добывавшая нефть главным образом для внутренних нужд и также для потребностей центрально-азиатского и других регионов СССР, сейчас превращается в значительного поставщика нефти на международный рынок.

В 1992 году она производила в ежесуточном измерении немногим более 500 тыс. баррелей, в прошлом 2007 году показатель составил 1,44 млн.

В нынешнем году ожидается, что он поднимется до уровня 1,54 млн. То есть добыча увеличилась почти в три раза. При этом объем потребления внутреннего рынка сократился с 420 тысяч баррелей до 160 тысяч. При нынешних темпах развития своей нефтяной отрасли Казахстан в скором времени, видимо, окажется в состоянии предлагать на международном рынке до 1,5 миллиона баррелей сырья ежесуточно. Это огромный объем. Нынче баланс мирового спроса и предложения держится на уровне порядка 87,5 миллионов баррелей.

Конкуренция со странами ОПЕК чревата неожиданностями

То, что Москва ведет себя как конкурент ОПЕК, и ранее ни для кого секрета не составляло. По сути дела, это давно заявленная с ее стороны политика. Но рассмотрение этой организацией в таком же качестве и Казахстана – некоторая неожиданность. Оказаться в одной компании вместе сильными мира сего – в этом, казалось бы, нет ничего плохого. Но дело в том, что тот самый план, о котором мы говорили выше, если сказать честно, смахивает сильно на авантюру. Потому что он нереален хотя бы потому, что уже сейчас России, чтобы приблизиться по показателям к той же Саудовской Аравии, пришлось выйти на предельный уровень производства. Увеличивать дальше добычу она не может, хотя разведанные запасы этого сырья там составляют 49-55 млрд. баррелей.

Потому что на расширение действующих и освоению новых месторождений требуются огромные капиталы и немало времени. Присутствует в этом плане, как теперь выясняется, еще и Казахстан, являющийся самой перспективной нефтедобывающей страной Каспийского региона, где общие разведанные запасы составляют 17-33 млн. баррелей, что сопоставимо с запасами США (22 млрд. баррелей) и Северного моря (17 млрд. баррелей).

Но все это почти ничего по сравнению с возможностями не только всего картеля ОПЕК, но и даже района Персидского залива. Одна только Саудовская Аравия лишь одним поворотом клапана может еще на 50% повысить производство нефти. Разведанные запасы только у нее одной составляют 264,2 млрд. баррелей. А всего в регионе Персидского залива, страны которого составляют основу ОПЕК, сосредоточено 660 млрд. баррелей нефти.

Так что названный план на поверку представляется больше политической игрой, чем реальным экономическим проектом. Казахстан в ней участвует, так сказать, за компанию. Но поскольку он все-таки участвует или, же вернее, его ресурсы также фигурируют там в качестве ставки, допустимо, думается, предполагать, что он может стать объектом, а может, даже и жертвой контригры. Чем могут ответить нам за это те же арабы, мы можем представить себе на примере войны в Чечне. И вряд ли будет дальновидным считать, что допущение подобного поворота событий – излишество.

Алишер МАКСУДОВ