Политика

Итогом конституционной реформы и прошедших выборов стало формирование весьма специфической системы. Она выглядит настолько консолидированной, что по логике уже не имеет никаких перспектив развития, кроме обратного перераспределения властных функций от центра другим участникам политического процесса и гражданским институтам. У нее элементарно нет другого будущего. Все возможности концентрации власти исчерпаны, а на политической арене должно что-то да происходить.
При этом никакого реального содержания сегодняшние расклады не имеют. Лишенные всякого смысла интриги выборы первых лиц парламента показательны. По существу представительный орган власти мало чем отличается от кукольного театра. Само по себе это утверждение неопровержимо – остается дискуссия только о том, кому непосредственно адресован его фактический упрек. Корпорации «Власть», избравшей самый простой и механический путь сохранения своих безальтернативных позиций? Безликой истории или логике момента? Гражданскому обществу, которое не сложилось пока и «от греха чего бы такого не случилось» послушно играет в пластилин? А, возможно, такое положение и к лучшему? Если народ не готов к демократическим выборам по существу, имеется ли необходимость в иллюзиях того, что они проходят? Ведь после выборов корпорации «Власть» адресовалось большое количество упреков, ряд ее обескураживающих проигрышей фактически общепризнан. Но на их фоне есть один сильный момент, который обыкновенно упускают из внимания. Причем из этого сильного момента теоретически возможно было бы развить выигрышную имиджевую стратегию.
До последнего времени власти упрекали в формировании «фасадной» демократии, своим передом приветливо повернутой на Запад. Говорили об имитации и показухе, разыгрывании процесса для мирового сообщества. А власть, вынужденная притворяться, всегда ущербна и неполноценна как в собственном восприятии, так и в понимании соотечественников.
Зато теперь все выглядит намного однозначнее. Корпорация «Власть» имеет реальный козырь (только не использует его, предпочитая игнорирование факта, и даже оправдания реальной наступательной стратегии). И козырь состоит в том, что всему миру продемонстрировано, – как бы оно ни было, никакой необходимости в притворствах отныне нет. Корпорация осознает свои силы и не боится показаться международному наблюдателю даже нелепой.
Отсутствие подобострастного отношения к мировым партнерам способно поднять престиж власти вопреки всему негативному осадку, который остался после выборов. Если мы честно и критически оцениваем все их итоги, а не только те, которые выгодны с нашей избирательной точки зрения, эту позитивную для системы возможность несправедливо было бы игнорировать. Но при всем этом маловероятно, что такой парадоксальный ход будет использован, а идея интерпретации однопартийных выборов как равнодушия к любым навязываемым извне нормам и штампам будет взята казахстанским истеблишментом на вооружение.
В принципе, можно говорить и еще об одном моменте, оправдывающем (или объясняющем) равнодушие к подобным нормам. Оглядываясь на происходящее у соседей, казахстанская элита не может не видеть очевидной опасности использования политических институтов в целях дестабилизации по имущественному или национальному принципу. Возможно, создавая такую монополистскую структуру, как «Нур Отан, она делает упреждающий шаг против возникновения партий на региональной основе, что создало бы преимущества для сепаратистских движений и наглядно показало, что неказахские диаспоры более способны к эффективному отстаиванию своих клановых интересов в рамках правил «партийной» игры? То есть создается временная отсрочка для инкубаторного и беспроблемного формирования собственно казахской политической мотивированности?
Но если так, то государственная политика ориентируется исключительно на священную корову «стабильности любой ценой», даже не замечая, что имеет перед собой исключительно ее муляж. Политика жесткой унитарной вертикали совершенно не обязательно предполагает замораживание политического процесса в целом. Скорее даже наоборот. Политическая либерализация способна быть индикатором напряженности и способствовать ее разрядке. Выстраиванию унитарного государства она бы только способствовала. Но, опять же – для чиновников «эффективно» обыкновенно означает «просто»; а значит, лучший способ избежать пожара – совсем не пользоваться огнем.
Если с единственной сильной стороной все более или менее понятно, то какие можно отметить слабые? Их много. Имиджевые убытки и международная карикатуризация РК – слишком затертые от употребления аргументы, чтобы повторять их еще раз. Хотя, несомненно, для государства, выстраивающего для себя инвестиционные перспективы, а не ориентированного на автаркию, имидж – это судьба. Мы уже не говорим о том, что в мировых традициях однопартийный парламент не воспринимается полноценной частью политического процесса. Так и победивший «Нур Отан» оказывается колоссом на глиняных ногах. Всякая идеология выстраивается в противостоянии, оппонировании. А стоять на первом месте при пустых втором и третьем – как минимум, неэстетично.
Партия останется профсоюзом чиновников, неспособных осваивать политическое ремесло даже в режиме тренажера. Для ее кадрового состава отключены возможности соревновательного отбора лучших и сильных. «Нур Отан» в сложившейся ситуации не способен стать рекрутирующим пунктом, селекционной машиной для новой элиты. (В чем было его логичное предназначение.) Принципиально, что подобные партийные колоссы в случае любых потрясений не способны к сопротивлению и вообще к адекватным действиям, они разбегаются, как КПСС в 1991 году. Любая консолидированная партия власти является на деле готовой корпорацией предателей. Но здесь виновата не она – для нее просто исключили перспективы роста и перспективы внутреннего развития. От замороженных овощей нелепо требовать быть вкусными.
В целом от произошедшего есть ощущение перебора. Хотя известно, что перетянутые болты будут клинить, а мосты, сконструированные без учета резонансных колебаний, – ломаться. В отсутствие реальной оппозиции (на чем мы настаиваем) и при реальном авторитете президента казахстанская корпорация «Власть» имела такой ресурс игры, который был завидным для большинства элит СНГ. Но она предпочла выложить все яйца в парламент, главной чертой которого на ближайшие годы будет бессобытийность и банальная предсказуемость.
При этом правильно говорить не о неверной стратегии, а именно о переборе в доведении вполне естественных тенденций до абсурда. (Мы не раз говорили о том, что демократические реформы в исполнении чиновников – это абсурд всегда и по определению, независимо от страны.) Консолидация властных институтов хороша до определенного предела. Но после прохождения этой критической черты она начинает работать в режиме саморазрушения. Это признал стратег российских реформ в своем недавнем выступлении в РАН: «Нужно привыкнуть к жизни в сложном, открытом, неустойчивом, быстром мире. В котором если и есть равновесие, то динамическое. Если есть порядок, то подвижный и гибкий.
Консолидация, централизация власти была необходима для сохранения суверенного государства и его разворота от олигархии к демократии. Но уже сегодня и тем более завтра она может быть оправданна лишь в той степени, в какой служит целям перехода России на следующую ступень, на качественно новый уровень цивилизации».
Выделяя главный ущерб, намного превосходящий любые имиджевые потери, мы обратимся к ситуации, которая сама по себе с выборами не связана, а только проявилась в свете их результатов. Это отсутствие политической составляющей, отсутствие иерархии элит. На этом поле все развивается совершенно произвольно, что лишает смысла всякие долгосрочные движения, настроенные на конкуренцию.
Недавние отставки и перестановки крупных фигур могли (по идее) возбудить ажиотаж вокруг имен. Но это было бы совершенно бессмысленно. Система выстраивания номенклатуры не является в строгом смысле иерархией. Она не выстроена по каким-либо принципам. Более того, создается впечатление, что она тасуется как колода карт и исключительно ради самого этого факта.
В иерархической системе политик Икс может достичь определенного уровня и возглавить правительство, крупный холдинг или администрацию президента. Разумеется, он может лишиться этого поста – но всегда по определенной, оговоренной политическими правилами причине. Поэтому каждый руководитель в этой иерархии справедливо воспринимает свое положение как стабильное.
В нынешней же ситуации ничье назначение на любой пост ни о чем не говорит. На этом уровне, условно говоря, отсутствует политическое сцепление. Политик может двигаться на самые приоритетные позиции, но в непредсказуемый момент лишиться их без всякой формальной на то причины.
Перестановки президента показывают не выбор им той или иной стратегии или команды. Они преследуют единственную цель – напомнить всем участникам процесса, что никакой пост и никакая позиция в политическом смысле ровным счетом ничего не значат. Своими действиями президент показывает одно – он является единственным действующим лицом этой драмы. Остальные – марионетки, которых можно хаотично и беспорядочно двигать по полю, руководствуясь настроением.
Это лишает действующую элиту командной логики и даже самой возможности формирования такой логики.
Очевиден драматизм ситуации, ведь такие действия власти держат нацию под капельницей, истощая ее политический иммунитет. Они не решают проблему, а только отодвигают ее на будущее. И все же отсутствие политической жизни правильнее ее бездарной имитации. Отсутствие партий создает большие возможности для роста новых, чем прежде. Можно сказать, что власть настолько тщательно прополола сорняки, что в итоге оставила поле пугающе пустым. Но абсурд всегда лучше обмана. И это уже в определенном смысле начало новой истории.