Мнения

3. Концепция перестройки хозяйственного механизма на нетоварной основе

Напомним прежде всего, что вопрос об отношении коммунистов к товарному производству В. И. Ленин всегда относил к числу программных. Уже в статье “Проект программы нашей партии”, написанной в 1899 г., он охарактеризовал цель пролетариата как “переход всех средств и предметов производства в общественную собственность”, “устранение товарного производства” и “замена его новой системой общественного производства” (Поли. собр. соч. Т. 4. С. 216). Несколько позже, полемизируя с “эсеровскими меньшевиками”, он писал: “Mapксизм требует ясного разграничения программы-максимум и программы-минимум. Максимум, это—социалистическое преобразование общества, невозможное без уничтожения товарного производства. Минимум, это—преобразования, возможные еще в рамках товарного производства. Смешение того и другого неизбежно приводит ко всяким мелкобуржуазным и оппортунистическим или анархическим извращениям пролетарского социализма” (там же. Т. 13. С. 397). Выступая на VIII съезде партии, В. И. Ленин специально потребовал указать в партийной программе об отношении коммунистов к товарному производству, подчеркнув, что без этого она “не будет марксистской интернациональной программой” (там же. Т. 38. С. 181).

Следовательно, прежде всего мы должны четко решить вопрос о направлении перестройки хозяйственного механизма: к рыночной, товарной экономике или к планомерно организуемой и сознательно направляемой экономике. Хозяйственный механизм, построенный на взаимоисключающих принципах, как это имеет место сейчас, работать не может. Перестройка по компромиссному варианту, осуществляемая ныне, ничего принципиально не меняет, а только усугубляет застой. Следовательно, надо выбирать. Наш выбор однозначен—перестройка в антитоварном направлении.

Чтобы вникнуть в сущность этой перестройки, нужно помнить положение марксизма о том, что продукт труда “становится стоимостью и товаром лишь при определенной комбинации общественных отношений” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 189). Так вот, с обобществлением средств производства возникает такая комбинация общественных отношений, в которой деньги, товар, стоимость прекращают свое существование независимо от нашей воли и желаний. И основоположники научного коммунизма неоднократно специально отмечали это обстоятельство. Поэтому речь идет о том, чтобы разобраться в новой комбинации общественных отношений и вести перестройку, сообразуясь с ее природой.

Сделаем небольшое, но, как представляется, необходимое отступление. Мы отдаем себе отчет в том, что многим гражданам трудно понять идею такой перестройки, так как в их сознании доминируют не научные, а обыденные представления о сущности товарно-денежных отношений. Они полагают, что деньги—это те бумажные купюры, которые выдают в день получки, товары—это то, что продается в магазине, а стоимость отождествляют с розничной ценой. Поэтому, когда они слышат об упразднении товарно-денежных отношений, то невольно соглашаются с мнением экономистов рыночной ориентации (которые пользуются почти полной экономической безграмотностью, неинформированностью и играют на неподготовленности многомиллионных масс людей к серьезному экономическому разговору), что это беспочвенная утопия. Между тем в научном плане речь идет вовсе не о том, свертывать или не свертывать товарно-денежные отношения, а о том, восстанавливать их или нет.

И еще одно важное соображение.

Часто задают вопрос: почему именно развитие производительных сил закономерно обусловливает необходимость замены рыночных отношений административной координацией? Разве административно-командная система не является виновницей всех наших бед?

Попробуем разъяснить эту закономерность. Понимание ее очень важно для понимания причин переживаемого страной кризиса и путей выхода из него.

Возьмем в качестве условного примера экономику, в которой все, скажем, выращивают цветы и продают их. Процесс выращивания несложен, с ним может справиться и один человек. Далее он выходит на рынок, там другие продавцы. Цена на цветы устанавливается стихийно, в зависимости от количества завезенных на рынок цветов и потребности населения в них. Предположим, что наш цветовод не уберег цветы от тли и не появился на рынке. Как это скажется на других цветоводах, которые конкурируют с ним на рынке? Они будут даже рады этому обстоятельству, так как смогут поднять цену. Производители в данном случае технологически не связаны друг с другом и выступают по отношению друг к другу как конкуренты. Хорошим регулятором такой экономики является рынок.

Но вот другая ситуация. Мы делаем сверхгрузоподъемный самолет “Мрия”. В его проектировании и создании заняты сотни заводов, сотни тысяч людей. Они связаны друг с другом технологическим процессом создания самолета и поэтому зависимы друг от друга. Если кто-то из них не выполнит свою часть общей задачи, то самолет не построишь. А представьте себе, если какое-то предприятие, задействованное в создании самолета, откажется от поставок нужного для самолета оборудования, так как есть более выгодный заказ, или, чего доброго, разорится и прекратит свое существование. Обрадует ли это тех, кто находится с ними в одной технологической цепи? Ясно, что нет. Вот почему рыночные, товарно-денежные отношения между производителями в данном случае не помогают, а мешают общему делу, и они заменяются планомерными, административно-регулируемыми отношениями как более эффективными. “Не социалисты враги рынка,—как заметил известный американский экономист Дж. Гэлбрейт,—а передовая техника, а также диктуемая ею специализация рабочей силы и производственного процесса”.

Мировой опыт однозначно подтверждает положение марксизма о том, что с развитием производительных сил рыночная экономика закономерно заменяется планомерно управляемой. Марксизм показывает направление развития: от рыночной к плановой. Образно говоря, мост надо строить поперек реки. И в этом направлении, очевидно, и надо действовать правительству, принимая решения по совершенствованию или перестройке экономических отношений в стране. К сожалению, все реформы, решения начиная с 1965 г. принимаются в противоположном направлении.

Что ж, “товарников” (“рыночников”) и “антитоварников” рассудит и решит их исторический спор сама жизнь. Рано или поздно нетоварные отношения возьмут верх; жаль только, если это случится впервые не в нашей стране, начавшей строить социализм в самых трудных, почти нечеловеческих условиях.

Но продолжим прерванную тему.

Комбинация общественных отношений, характерная для социализма, в корне отличается от той, при которой продукт труда выступает в качестве товара и стоимости. Так, если в условиях товарного производства все продается и покупается, в том числе и рабочая сила, то в условиях социализма “весь продукт труда союза свободных людей,—говоря словами К. Маркса,—представляет собой общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства. Она остается общественной. Но другая часть потребляется в качестве жизненных средств членами союза. Поэтому она должна быть распределена между ними” (там же. Т. 23. С. 88—89).

В нашем обществе распределяется между гражданами только та часть произведенного продукта, которая предназначена для индивидуального потребления. Этой части соответствует определенная сумма денег, равная сумме розничных цен продуктов труда, распределяемых в обществе по труду и по общественным фондам потребления. Реально мы можем распределять между гражданами только эту сумму, так как если распределяем большую, то создаем необеспеченный спрос. Следовательно, заработок каждого работника и трудового коллектива в нашем обществе должен формироваться как его доля в общей сумме произведенных благ, распределяемых в обществе по труду. Такой порядок вытекает из существа общественных отношений нашего общества и является объективной необходимостью. Между тем в нынешнем хозяйственном механизме, основанном на эклектическом соединении плановых и рыночных начал, средства на оплату труда распределяются по правилам, унаследованным от товарного производства, т. е. как часть вновь произведенной стоимости. Такой порядок архаичен, он не соответствует сути новых общественных отношений и нуждается в решительной перестройке.

Изменение комбинации общественных отношений, происшедшее в результате Октябрьской революции и последующего обобществления средств производства, привело к качественному изменению природы денег. Денежные знаки, которые опосредствуют обмен между индивидом и обществом, “не являются деньгами”. Они служат всего лишь рабочими квитанциями, или, говоря словами Маркса, они лишь констатируют “индивидуальную долю участия производителя в общем труде и долю его индивидуальных притязаний на предназначенную для потребления часть общего продукта” (там же. Т. 20. С. 314). Таковы подлинный смысл и назначение денег, которые граждане нашего общества получают в виде заработной платы. Не потому ли экономисты товарной ориентации сетуют, что это не настоящие деньги? Действительно, по своей сущности это уже качественно иной тип денег, не товарные, а трудовые деньги. На поверхности эти деньги выглядят как обычные денежные знаки, но это лишь их видимость, и классики марксизма предупреждали об этом, характеризуя их как “замаскированные трудовые марки” (там же. Т. 20. С. 314).

Что касается “денег”, которые опосредствуют якобы “товарный” обмен между государственными предприятиями, то они, по замечанию Ф. Энгельса, “еще менее осуществляют свою функцию денег” (там же). Но с их помощью в социалистическом обществе может вестись учет затрат труда. Поясним это положение.

Характеризуя обмен в социалистическом обществе, К. Маркс отмечал: “...это был бы не обмен меновых стоимостей, а обмен деятельностей... Опосредовование, естественно, должно иметь место” (там же. Т. 46. Ч. I. С. 115). Для этого опосредовования, как считали основоположники научного коммунизма, достаточно простой бухгалтерии, которая ведет счет при помощи естественного мерила труда—времени и рабочего часа как его единицы—и не переводит предварительно часы в деньги.

На первый взгляд данное предвидение в реальной практике социалистического хозяйствования не подтвердилось: обмен опосредуется деньгами, а не прямым учетом затрат труда. Но обратим внимание на то, что в нашей стране налажен в основном прямой учет затрат труда на выпуск той или иной продукции непосредственно в рабочем времени. Этот учет является первичным источником для денежной формы учета. При установлении цены на изделие органы ценообразования исходят из данных о трудоемкости его изготовления, а затем умножают ее на стоимость в рублях одного нормированного часа, и таким путем осуществляется перевод рабочего времени в деньги. Делается это единственно для того, чтобы обеспечить имитацию товарного обмена между государственными предприятиями. Эта имитация затушевывает реальные экономические процессы и создает ложные ориентиры для производителей, побуждая их к искусственному завышению затрат с целью вынудить органы ценообразования установить более высокую цену на их продукцию. Фактически рубли в отношениях между государственными предприятиями играют роль не денег, а учетных единиц (“счетные деньги”), с помощью которых опосредствуется обмен деятельностью и ведется учет затрат труда.

Следовательно, мы имеем два типа денег: “трудовые” и “счетные”, и это наша реальность, а не досужая выдумка. Их нельзя смешивать, а тем более переводить “счетные” в “трудовые”. Работники плановых и финансовых органов невольно учитывают данное различие, когда планируют денежное обращение и настаивают на том, чтобы в фонды материального стимулирования предприятий не переводились деньги с других статей расходов. Но это различие не признается доминирующими в экономической науке учеными товарной ориентации, и они, вместо того чтобы понять, почему практики так поступают, обвиняют их в недомыслии и невежестве, забыв, видимо, что практика—это критерий истины.

Сейчас практики уступили давлению теоретиков и потому в фонды материального поощрения стали обильно переводиться “счетные” деньги. И вот результат—финансовая система практически дезорганизована, и на руках населения оказалась значительная масса денег, которых нечем отоварить. Упорядочить финансовые отношения можно, только перекрыв перелив “счетных” денег в “трудовые”. Но это не согласуется с самофинансированием, которое поощряет такой перелив, будучи основано на представлении, будто мы имеем дело с обычными товарными деньгами.

Вот почему, чтобы перестройка была экономически эффективной и не подрывалась инфляцией, необходимо сменить принцип, по которому формируются фонды оплаты труда предприятий. Их надо формировать не на товарной, как части вновь произведенной стоимости, а на трудовой основе, как доле коллектива в общей сумме произведенных благ, распределяемых в обществе по труду.

Новая комбинация общественных отношений, сложившаяся в нашей стране за годы Советской власти, изменила не только суть денег, но и смысл стоимостных показателей. Как известно, “стоимость вещи определяется не тем временем, в течение которого она была произведена, а минимумом, времени, в течение которого она может быть произведена, и этот минимум устанавливается конкуренцией” (там же. Т. 4. С. 99). “Только благодаря колебаниям конкуренции, а тем самым и товарных цен прокладывает себе путь закон стоимости товарного производства и становится действительностью определение стоимости товара общественно необходимым рабочим временем” (там же. Т. 21. С. 189). Если устранить из общества конкуренцию, свободные цены, торговлю средствами производства, рынок рабочей силы, впрочем, достаточно даже одного из названных элементов, поскольку они предполагают и обусловливают друг друга, то система товарного производства не сможет нормально функционировать, так как закон стоимости перестает действовать и стоимостные показатели потеряют свою способность информировать нас о стоимости. Кстати, это происходит и в условиях современного капиталистического общества. Когда фирма действует не в режиме конкуренции, а в плановом режиме, например работает по правительственным заказам, то она намеренно завышает свои затраты, чтобы получить больше денег с правительства. Как видим, ориентация на прибыль при работе в плановом режиме приводит к затратной экономике и при капитализме.

Вот почему с переходом к плановому ведению хозяйства стоимостные показатели уже не несут достоверной информации о том, сколько общественно необходимого рабочего времени затрачено на производство того или иного продукта труда. Руководствоваться ими в экономических расчетах—то же самое, что основываться на данных испорченного прибора в технике. Они, конечно, что-то показывают, но, что именно, никто не знает. Поэтому все заключения о рентабельности предприятий, о необходимости объявлять банкротами убыточные и т. п. построены на песке. Следование им ведет лишь к неоправданному уничтожению созданных производительных сил, к оскудению общества. Вот почему в ходе перестройки хозяйственного механизма стоимостные показатели оценки работы предприятий должны быть заменены показателями, отражающими потребительную стоимость произведенной продукции и затраты труда на нее, с помощью которых можно реально контролировать ход воспроизводства в нашем обществе.

Потребительная стоимость выражает полезность вещи, ее способность удовлетворять те или иные личные и общественные потребности. Она обусловлена физическими, химическими и другими качественными характеристиками вещей, но величина ее зависит не от этих характеристик, а от величины потребности в данном продукте. Чем выше потребность в нем, тем выше его потребительная стоимость; продукт труда, который никому не нужен, не обладает потребительной стоимостью.

Переход к показателям учета на основе потребительной стоимости рассматривается в теории марксизма в качестве одного из основных условий социалистического преобразования общества, поскольку цель социалистического производства в том, что “создается возможно больше потребительных стоимостей возможно меньшей стоимости, т. е. что в возможно меньшее время создается возможно большее изобилие материального богатства” (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 265). Однако пока предприятия остаются ориентированными на прибыль, это условие невыполнимо, так как прибыль ориентирует производство не на удовлетворение потребностей, а на платежеспособный спрос. Поэтому вопрос, что производить, решается в пользу обеспеченных слоев населения. Это ведет к отвлечению производства на преимущественное удовлетворение спроса данных слоев, к наращиванию неразумного потребления в ущерб удовлетворению первоочередных потребностей населения. “Вымывание” дешевого ассортимента—это закономерный результат ориентации производителей на прибыль, как и обогащение одних и обнищание других.

Прямая цель социалистической экономики—не просто удовлетворение спроса, а удовлетворение действительных потребностей людей, признаваемых обществом как разумные. Поэтому в ходе перестройки необходимо создание планового механизма изучения, формирования и удовлетворения действительных потребностей людей.

Для этого должна быть изменена статистическая отчетность. Она должна отражать не просто рост объемов производства, а степень удовлетворения общественных потребностей. Поэтому в зеркале статистики следует отражать три цифры по каждому виду продукции: уровень потребности в данной продукции, реальный уровень ее удовлетворения и реальный уровень ее производства. О работе промышленности, сельского хозяйства, сбытовых и снабженческих организаций нужно судить по тому, как сокращается разрыв между должным и реальным.

Предлагаемый порядок в корне отличается от действующего. Сейчас во главу утла поставлено не удовлетворение потребностей, а рост объемов производства, да еще в стоимостном (денежном) выражении. Промышленность работает, как молох: она увеличивает и увеличивает выпуск продукции, не считаясь с реальной потребностью в ней, и не может остановиться. В результате мы производим сейчас больше всех в мире тракторов и большегрузных автомобилей, намного перекрыв реальную потребность в них, и в то же время удовлетворенность потребности в плодо- и овощехранилищах составляет в стране всего лишь 25% потребности. Надо переключить ресурсы общества на строительство хранилищ, но если это сделать, то статистика зафиксирует снижение объемов производства в стоимостном выражении, поэтому при существующем порядке учета и отчетности это выглядит невыгодным делом. Если же производство будет переориентировано со стоимостных объемов на удовлетворение потребностей, то оно, насытив определенную потребность, может дальше не расти, а освобождающиеся ресурсы направить на удовлетворение иных потребностей. Можно не сомневаться, что при оценке работы по потребительной стоимости проблема овощехранилищ будет решена вмиг, так как это кратчайший путь к повышению уровня народного потребления.

Механизм изучения и учета потребностей нужно строить на основе демократического централизма и формировать силами всего общества (экономического центра и трудящихся). Необходима разработка классификатора общественно необходимых потребностей, позволяющего относить их в ту или иную группу на основе четких критериев, а также ранжировать их между собой. Самый высокий ранговый индекс должен быть присвоен конечным потребностям населения. Надо разработать демократические процедуры определения приоритетов удовлетворения тех или иных потребностей и в соответствии с установленными с помощью общественности приоритетами концентрировать материальные и трудовые ресурсы на выпуск соответствующей продукции.

Ориентация на потребительную стоимость позволяет по-новому подойти к оценке деятельности предприятий.

Трудовому коллективу следует доводить лишь один плановый показатель—номенклатуру производимой продукции. Условия же, необходимые для ее производства, регламентируются посредством системы нормативов: затрат труда, сырья, материалов, энергии, использования производственных мощностей и т. п. Эффективность деятельности коллектива определяется путем сравнения фактических результатов, полученных в ходе производства, с заданными нормативами.

Норма и стоимость выражают по сути одно и то же—средние затраты рабочего времени на выпуск определенной продукции. Но если стоимость складывается стихийно в ходе рыночных сделок, то норма устанавливается сознательно на основе изучения трудовых процессов. Норма — более прогрессивный, чем стоимость, способ измерения затрат труда, который в ходе исторического прогресса вытесняет стоимостную форму учета. Начинается этот процесс еще на ранних этапах развития капиталистического общества в рамках отдельных предприятий. В современных капиталистических фирмах труд повсеместно измеряется в нормо-часах. В нашей стране после реформы 1965 г. трудовые нормативы были потеснены стоимостными оценками. Перестройка учета на основе приоритета потребительной стоимости повлечет за собой возрождение нормативного хозяйства.

Для обеспечения качества продукции как главного выражения потребительной стоимости предлагается использовать новый показатель — квалиметрический объем выпуска продукции. Существуют конкретные разработки, как отечественные, так и зарубежные, которые содержат технические решения вопросов планирования производства и учета труда на основе потребительной стоимости. Эти решения в принципе едины для всякого крупного производства.

Важнейшей частью перестройки хозяйственного механизма мы считаем соединение социалистического соревнования с системой распределения по труду, что дает возможность радикально решить проблему стимулирования труда, устранив при этом “уравниловку” и не допустив инфляционных процессов.

Идея соединения соревнования с распределением по труду имеет глубокие корни в истории социалистической мысли. Именно с нею В. И. Ленин связывал решение проблемы стимулирования труда в социалистическом обществе. Не случайно первая статья по вопросам хозяйственного строительства, написанная В. И. Лениным после Октябрьской революции, называлась “Как организовать соревнование”. В решениях IX съезда партии, проходившего в марте—апреле 1920 г. под руководством В. И. Ленина, было прямо отмечено: “Премиальная система должна стать одним из могущественных средств возбуждения соревнования”. К сожалению, это указание не было воспринято экономической наукой, и она не ориентировала в этом направлении хозяйственную практику.

Между тем сегодня даже в капиталистических странах крупные фирмы в поисках средств стимулирования труда, адекватных современному производству, стали прибегать к организации производственного соревнования, широко используя при этом наш опыт организации соревнования 30-х годов.

Уже первые эксперименты, проведенные в нашей стране в направлении усиления связи социалистического соревнования с распределением по труду, позволили сделать вывод, что, изменяя форму и меру поощрения передовиков и воздействия на отстающих, можно обеспечить высокий уровень соревнования и практически неограниченный подъем трудовой активности. Последующие эксперименты подтвердили этот вывод.

Суть опытов довольно проста. Участники соревнования подразделяются на группы, формируемые на основе сравнимости условий труда. Определяются показатели, по которым подводятся итоги соревнования, и заранее устанавливаются (за счет аккумуляции различных источников премирования в единый фонд поощрения участников соревнования) весомые премии за первое второе и последующие места. Премированием охватывается до 80% работников, но размеры премий строго дифференцированы в зависимости от места, занимаемого в соревновании, так что “уравниловка” исключена. По итогам соревнования определяется место каждого работника и коллектива. Таким образом, известно заранее, какую премию получит работник или коллектив, занявший то или иное место, но неизвестно, кто какое место займет, и какая для этого потребуется производительность. Это решается в ходе трудового соперничества.

Экспериментально испытывалась и иная модификация соревновательной формы распределения. На предприятии создаются два фонда: фонд гарантированной оплаты труда и фонд соревнования. Гарантированная часть оплаты труда каждого работника определяется его квалификацией, стажем, условиями приложения труда. Фонд соревнования распределяется между работниками пропорционально числу нормо-часов, выполненных каждым из них. Делается это так. Общее количество нормо-часов, выработанных работниками, складывается, и на полученную сумму делится премиальный фонд. Таким путем устанавливается цена одного часа. Затем премиальный фонд распределяется между работниками по числу выработанных ими нормо-часов.

Превращение стимулов соревнования в доминирующую силу, как показывает опыт, оказывает огромное воздействие на трудовую активность работников. Административный нажим становится излишним. Сравнение с другими, а главное—материальная и моральная заинтересованность в результатах этого сравнения высвечивают как бы изнутри напряженность работы каждого и делают явственными его подлинные успехи и недостатки. Резко меняется отношение работников к контролю за результатами их труда. Он уже не воспринимается ими как нечто внешнее и чуждое, а становится нужен им самим как средство против субъективизма и нечестных действий соперника.

Распределение по итогам соревнования хорошо сочетается с централизованным планированием. Плановый орган задает цели соревнующимся, устанавливает показатели, по которым определяются победители, выступает как один из арбитров. Общественные интересы, которые он представляет, получают бесспорный приоритет в деятельности коллективов. Это дает возможность предоставить им широкую самостоятельность без риска, что она будет употреблена в ущерб общим интересам. Особо следует отметить то обстоятельство, что поскольку распределяется только заранее спланированный фонд соревнования и стимулирующий эффект достигается не за счет дополнительных выплат, а за счет соперничества и справедливого учета результатов труда, то данный стимулирующий механизм не ведет к инфляции, что присуще основанной на самофинансировании системе стимулирования труда.

Распределение по итогам соревнования согласуется и с тем фактом, что в нашей экономике мы имеем дело не с товарными, а с трудовыми деньгами. Предлагается следующий принцип их распределения. Сумма денежных средств, предназначенных для оплаты труда в данном плановом периоде, сбалансированная с суммой цен продуктов труда, предназначенных для индивидуального потребления, распределяется на две части: фонд гарантированной оплаты труда и фонд социалистического соревнования. Величина первого фонда на предприятии зависит от численности работающих, условий труда и значения выпускаемой продукции. Величина второго фонда зависит от напряженности программы коллектива и занимаемого коллективом места в соревновании. В результате, с одной стороны, возникает заинтересованность в результатах труда, а с другой—исключается инфляция из-за роста оплаты труда в отраслях I подразделения без соответствующего роста продукции в отраслях II подразделения.

Плановая социалистическая экономика представляет собой сложную управляемую систему с большим числом элементов и взаимосвязей между ними. Система эта построена по иерархическому принципу: первичные элементы объединены в подсистемы, каждая из которых в свою очередь является элементом более высокой ступени иерархии. Проблема в том, чтобы найти такой принцип взаимосвязи элементов и уровней системы, который бы не нарушал ее целостность и способствовал саморазвитию. Подобный принцип заключен в оценке (и соответственно поощрении) каждого работника и коллектива как элементов системы в зависимости от результатов их работы по сравнению с другими работниками и коллективами, исходя из их вклада в решение задач, стоящих перед системой в целом. В этом случае не будут возникать противоречия между иерархическими уровнями системы, что имеет место сегодня, и образуется обратная связь, в силу которой хозяйственный механизм станет саморегулирующимся.

***

Сейчас перед происходящей в стране перестройкой три пути.

Первый—разрушение централизованной системы управления экономикой и перевод хозяйства на рельсы рыночных отношений. За этот путь ратуют экономисты товарной ориентации. На этот путь нас усиленно и давно толкает Запад. Этот путь ведет страну к экономическому и социальному краху, так как производительные силы, созданные за годы Советской власти, давно переросли то состояние, когда они могут успешно развиваться под воздействием сил рынка.

Второй путь—найти оптимальное сочетание плановых и рыночных регуляторов. Этот путь, который В. И. Ленин в свое время метко назвал “буржуазной утопией”, бесперспективен. Он игнорирует диалектику развития, тот факт, что во всем мире развитие хозяйственных механизмов идет через отрицание рыночных регуляторов плановыми. Надежда найти оптимальное сочетание плана и рынка обусловила появление реформы 1965 г., которая привела экономику страны к застою. В ходе перестройки мы опять пытаемся идти этим тупиковым путем.

Третий путь—устранение из централизованной системы управления чуждых ее природе элементов рыночной экономики, которые ложно ориентируют систему, и введение в нее новых элементов, активизирующих ее деятельность и ориентирующих на удовлетворение общественных и индивидуальных потребностей. Мы решительно за этот путь, так как он обеспечивает быстрый рост благосостояния народа, технический прогресс и процветание Отчизны.

В. М. Якушев,

доцент Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР