Мнения

По представлениям поборников казахского языка, официальная политика «триединства языков», по сути, уравнивает два других языка – русский и английский – в правах с государственным языком, что, мол, является нарушением требования Конституции. На практике же она, как они полагают, приведет к тому, что казахский окажется отодвинутым от сферы общественно-государственной жизни еще дальше, чем прежде.

Ибо ведь у нас уже сейчас полным-полно чиновников, которые не знают государственного языка, но им от этого ни жарко, ни холодно. Это говорит о том, что даже в сфере официальной жизни страны проводившаяся, по меньшей мере, почти два десятилетия политика двуязычия не принесла, ибо казахский фактически продолжает оставаться на вторых ролях. Теперешнее же «триединство языков» ему ничего другого, кроме третьеразрядной роли, может и не оставит…

Вот такое мнение превалирует в среде тех, кто ратует за интересы государственного языка. А вот само государство в лице тех, кто творит реальную политику и принимает столь же действенные решения в масштабах РК, всемерная поддержка официальной уже политике «триединства языков» воспринимается, как следование правилу хорошего тона. А критиковать ее – это все равно, что становиться против ветра.

Но вот что в связи с этим представляется странным. Когда иностранцы слушают разговоры о таком раскладе в Казахстане по языковому вопросу, они приходят в крайнее изумление. Потому что везде в мире именно государство в лице представляющей его власти больше чем кто-либо еще в соответствующей стране продвигает государственный язык и защищает его интересы.

У нас же, наоборот, неформальные общественные силы берут на себя указанные функции. А государство вновь и вновь оказывается той стороной, на которую сыплются упреки то ли в нежелании по-настоящему способствовать прогрессу дела государственного же языка, то ли даже в явном или скрытом воспрепятствовании этому путем принятия к реализации идей типа «триединства языков». Одно, во всяком случае, совершенно ясно. Те самые общественные силы, выступающие достаточно последовательно и однозначно с позиции интересов государственного языка, к государству в этом смысле, в лучшем случае, относятся с недоверием, а в худшем – попросту обвиняют его в том, что оно совершенно запустило рассматриваемую проблему.

Казахстан сейчас вступил в завершающий год действующей специализированной десятилетней программы, которая призвана обеспечить завершение перехода всех сфер официальной деятельности в Казахстане на государственный язык. В последний раз в нее поправка вносилась в мае 2006 года. Тогда, помнится, некоторые информационные агентства поспешили даже заявить, что полная языковая казахизация официальной жизни в Казахстане к 2010 году. Это значит к концу уже нынешнего года. Но сейчас даже самый заядлый оптимист едва ли осмелиться сказать, что программа эта в части, касающейся государственного языка, выполняется хоть сколько-нибудь успешно.

Реальные результаты реализации этого, десятилетнего действия документы такие же, какие они у проводившегося пару лет тому назад «Года казахского языка». То есть – почти никакие.

В этих условиях появилось, и было принято к исполнению концепция «триединства языков», которая предполагает одновременное освоение трех названных выше языков с первых лет обучения согласно по школьной программе.

Кое-кем теперь в связи с этим высказывается мысль о том, что, мол, такое нововведение, скорее всего, имеет целью увод общественного мнения в сторону от предстоящей в будущем конкретной задачи подведения итогов идущей к завершению 10-летней языковой программы правительства РК. Ведь уже сейчас ясно, что хвалиться в связи с ней будет особенно нечем. При этом еще обнаруживается то, что казахская общественная мысль психологически готова к тому, чтобы спросить с той же исполнительной власти самым строгим и настойчивым образом за ту программу тогда, когда завершится срок ее действия.

Если, мол, начинать в такой ситуации продвигать к жизни «триединство языков», ее внимание переключится большей частью на это самое нововведение, и необходимость актуализации в предстоящем будущем вопроса заслушивания правительственного отчета по тому 10-летнему документа отодвинется на второй план.

Такая точка зрения, наверное, тоже имеет право на жизнь. Но в действительности власть и сейчас, после заявленной ей поддержки концепции «триединства языков» не упускает случая продемонстрировать свой позитивный настрой к решению проблем государственного языка. То есть она и не желает в данном случае становиться в позу защищающейся или оправдывающейся стороны. Да только не все ладно с результатами ее деятельности в этом направлении. Далеко не все. И это – очевидность, которая с точки зрения представлений общественного мнения особых доказательств не требует. При такой реальности общественности все трудней продолжать принимать на веру искренность демонстрируемого властями позитивного настроя.

И недоумение расхождением между «языковыми» словами и делами властей предержащих с течением времени в общественном мнении постепенно перерастает в глухое недовольство, даже ропот. Так что теперь при публичных встречах с ними представители общественности спрашивают не столько про язык у них, сколько за язык с них. Поэтому в последнее время высокопоставленные представители власти напрягаются всякий раз, когда им, так сказать, на людях задают «языковые» вопросы.

Сейчас, после идеи «триединства языков», им в этом смысле стало несколько легче. Ибо теперь, отвечая на любой острый вопрос по государственному языку, переключить разговор на тему необходимости в сегодняшнем, переживающем глобализацию мире не ограничиваться одной только родной речью. И, кстати, как показывает практика, такой прием неплохо срабатывает.

Таковы, в общих чертах, имеющиеся на сегодняшний день тенденции в сфере языкового вопроса. И они в целом сохраняются такими, какими они были еще на заре государственной независимости Казахстана. Особенность нынешней ситуации от той, что была почти два десятилетия тому назад, лишь в том, что сейчас уже казахские неформальные поборники государственного языка практически утратили надежду на то, что власть может и хочет им помочь действенно в реализации их чаяний. Они сейчас находятся как бы в оппозиции к ней именно по этому самому вопросу. И у них – что самое важное – огромная и пока что никак не объединенная в нечто идейно целое социальная база, состоящая главным образом из представителей коренного населения остающихся верными традиционным духовным ценностям. В основном это – простой народ.

Понятно, почему волнует состояние казахского языка простонародное большинство его носителей или низовые массы казахского общества. Для этих людей он - родной язык, главное олицетворение их культуры, основное средство самовыражения. Другое дело – казахская властная и предпринимательская страта (то есть слой). Она во втором и третьем поколении (которые составляют костяк нынешнего казахстанского истеблишмента) на 90-95 процентов состоит из людей, выросших в русскоязычных городах и привыкших, по меньшей мере, свысока смотреть на язык и культуру народа, из которого им выпало произойти.

За прошедшие годы их не словесная, а действительная позиция к казахскому языку и определили полный и безусловный его провал в качестве государственного языка.

А главное тут – это то, что теперь уже и простонародному казахскому большинству и представляющим его исконные языковые и вообще культурно-духовные интересы силам такая реальность представляется очевидностью. Сейчас то, что казахской элита в целом практически совершенно не нуждается в казахском языке именно как в средстве общения и получения информации, как в важнейшем составном элементе необходимой для всякого человека естественной культурной среды, уже ясно всем. В будущем – тем более не станет она нуждаться в нем.

Вот о чем речь в данном случае. Недавно одна из казахских газет сделала достоянием гласности такое свидетельство одного проживающего в Лондоне казаха. Этот человек со своим сыном вознамерился обойти университеты столицы Великобритании с тем, чтобы установить контакты с обучающимися в них соотечественниками. Их, по его словам, в каждом из таких вузов учится, оказывается, по 40-45 человек. Немало, правда?! Так вот, подавляющее большинство из них, как утверждается, не знает и не пользуется родной казахской речью. Такой перекос настолько, мол, бросается в глаза, что даже англичане удивляются, говоря «Что вы за народ такой, что не хотите говорить на своем национальном языке?!». Вообще, заключает та газета, опираясь на многочисленные свидетельства очевидцев и просто посвященных в такой вопрос людей, девять десятых тех, кто обучается за счет государства Республика Казахстана за рубежом по программе «Болашак», не владеют и не используют казахский язык. Государственный язык. «Болашак» - это в буквальном переводе с казахского означает «будущее». Так вот, будущее Казахстана, в прямом и переносном смысле, представляется уже не казахскоязычным.

http://www.inosmikz.com/?p=840