Уважаемый гость, ПОЖАЛУЙСТА заварите ебало. Пока Вам не помогли. Хотите оценку давать? Ну так зарегистрируйся, и оценивай до усрачки.

А напишите в астану на сайт Жолполиции, они наших тряхонут хорошенько за такие дела
-Не в жолполицию а в КНБ, что бы приехал за ними тонированный мультивен с кучей суровых чекистов и научил уважать советскую власть

Тему суперпушек нельзя считать закрытой без упоминания о самой грандиозной из них — Tausendfüßler(многоножка).
В 1943 немцы начали по проекту инженера Кондерса строительство бункера для очередного “Vergeltungswaffe” — оружия возмездия. Единственная цель — Лондон.
Как отмечал Геббельс, «Фюрер согласен, что воздушную войну против англичан следует вести, руководствуясь больше психологическими, нежели военными принципами», а проект "Фау–3" позволял каждые 12 секунд "ронять" на Лондон 140–килограммовый снаряд, что было намного эффективней Фау–1(прототип крылатой ракеты) и Фау–2(прототип баллистической ракеты), которые были чрезвычайно дороги и малоэффективны(всего 50% Фау–1 попадали (если долетали) в цель диаметром 10 км.(!)).
Более 5000 узников концлагерей участвовали в строительстве "дома" для суперорудия в Мамойскусе(Франция). Краткие характеристики: длина ствола — 140 метров, калибр –150 мм., скорострельность — 1 выстрел в минуту, дальность — 165 километров. Секрет такой дальнобойности заключался в конструкции ствола, к которому подсоединялось множество камер с дополнительными зарядами, которые взрывались при прохождении снаряда и придавали ему дополнительное ускорение.
Бомбардировки англичанами и союзниками бункера, находящегося под 30–метровым слоем бетона, не давали никакого эффекта. 6 июля 1944 года прославленные летчики 617–й эскадрильи королевских ВВС("разрушители дамб") сбросили на Mimoyecques site несколько бомб "Tallboy", одна из которых попала в "амбразуру" батареи. Проект был закрыт за нецелесообразностью дальнейшего развития.
Видеоиллюстрация о Фау–3 (нем.) и экскурсия по Mimoyecques site, хоть с немецким гидом, но все равно интересно.
PS Самое интересное в том, что англичане так и не получили вердикт об уничтожении Фау–3, попадание бомбы "в десятку" было случайным и аж до мая 1945 года предпринимались попытки уничтожить бункер в рамках проекта "Афродита", в котором участвовал лейтенант ВВС Джозеф Кеннеди — старший брат того самого… но это — отдельная история.

Сообщения о сбитых B-2 во время войны в Югославии

По мнению аргентинского журналиста Диего Зампини, в ходе войны НАТО против Югославии (1999) были сбиты два самолёта B-2: первый (88-0329, «Дух Миссури») сбит 20 мая над пригородом Белграда ЗРК С-300П, второй (88-0332, «Дух Вашингтона») подбит 1 июня и упал в Хорватии[15].

По мнению Д. Зампини, системы С-300П были поставлены в Югославию в обход международного эмбарго по приказу премьер-министра России, В. С. Черномырдина. Отсутствие официальных заявлений со стороны югославского руководства Д. Зампини объясняет соображениями секретности и инструкциями В. С. Черномырдина[15]:

подобное заявление сделало бы очевидной возможность русских нейтрализовать современные американские бомбардировщики, поэтому Милошевич, получивший соответствующие инструкции от Черномырдина, замолчал факт уничтожения четырех американских самолетов.

Это сообщение ставится под сомнение рядом экспертов. Так, во время операции НАТО сербская сторона вообще не обладала системами С-300[16]. Фотографии российских военнослужащих в сербской форме возле комплекса С-300 в 1998 году были сняты в Подмосковье и «случайно» представлены огласке для дезинформации противника о системах ПВО Югославии[17].

Американская сторона потерю вышеуказанных бомбардировщиков не признала. Существуют также свидетельства, подтверждающие, что самолёты с указанными бортовыми номерами продолжали эксплуатироваться после 1999 года. В частности, «Дух Миссури» был сфотографирован во время военной операции против Ирака в 2003 году[18], а в 2004 году на нём впервые совершил полёт полностью женский экипаж[19]. «Дух Вашингтона» сфотографирован на авиабазе Уайтмэн в 2008 году[20] и на нескольких других авиабазах в 2006—2007 годах[21].

— Я только сразу хотел бы предупредить, что машина напичкана всяким оборудованием для слежения и дистанционного контроля. Установлено несколько GPS-приемников, GSM-трансмиттеров. Салон машины прослушивается, так как там установлены микрофоны. Все записывается. (Все это, кстати, правда чистая была. Мы же беспроводку по пути тестировали).

Народ просто стек под машину... Я открываю. Кто-то неуверенно попросил издалека нехотя показывая пальцем: а там у вас что? А это что? — показывая на свернутый постер. Я разворачиваю. Там — «Оборудование для беспроводной передачи данных... бла-бла...». Комиссия еще больше села. На этом «досмотр» закончился.

В общем. Мурыжили нас часов шесть. Вместе и по очереди. Народ начал потихоньку разъезжаться, сваливая ответственность на начальника поста по наркоконтролю. Мол, как она рапорт напишет, так все по цепочке и будут действовать.

Пришлось искать общие темы с этим начальником. И нашли. И нас отпустили . Ручку, правда, конфисковали. Сказав, что с ней вас все равно не пропустят на границе с Казахстаном.

Усталые, но довольные мы двинулись дальше. Наши друзья-бандиты из любезности или из трусости таки довезли нас до границы. С дороги открывался потрясающий вид на горы за горизонтом.

К вечеру наши бандиты уже вернулись, и более покладисто, без понтов предложили все же довести до границы.

— Что это?
— Ручка.

Он начал рассматривать ее со всех сторон. Она — ничем себя практически не выдает.

— А это что такое? — спросил он, показывая на микролампочку с булавочную головку, показывающую, что ручка в режиме записи. Мне стало жарко.
— Это, — говорю, — подсветка для ключей, — сочиняя на ходу. Беру ручку и лампочкой свечу на ладонь. Ее, естественно, даже и не видно.
— Это не микрофон? — не унимался инспектор.
— Да нет же. Ручка, — говорю.
И тут он начинает ее раскручивать. Раскрутив, обнаруживает USB-разьем.
— Что это?! — Начинает закивать он.
— Флешка, — продолжаю выкручиваться я. А она и вправду может использоваться как флешка. Это разъем, чтобы видео скачивать.
— Что такое флешка? (надо сказать, что в оригинале это звучало не на чистом русском как я сейчас пишу, а через слово на казахском с постоянной руганью).

Я говорю — память для компьютера.

«Берде-мерде-берде-мерде!» — подозвал он кого-то помоложе к себе. Они что-то пошушукались и повели меня в другое помещение. Там стоял пыльный допотопный компьютер. Запустив его, они начали по очереди эту «флешку» туда тыкать. Она никак не хотела запускаться.

— ПАЧИМУ НЭ РАБОТЕТ?!
— Драйверов нет, вот и не работает.
— Что такое ДРАВЕРОВ? Это точено не диктофон? Точно не записывает?

Вот я сейчас пишу и думаю: то ли нюх у него такой хороший, то ли на мне «шапка горела», но ручка-то на камеру ну НИКАК не была похожа. Даже этот ее обрубок в виде флешки.

Поспрашивав немного, они снова начинают ее тыкать, и… все заработало. Открылась папка, а там шесть файлов. Кликают первый, и на весь экран, прекрасного качества кино. Как подходит инспектор, представляется… Вот мы идем к посту все... вот нас допрашивают… Все, кто был в помещении, просто стекли на пол. Что тут началось!

Все забегали. Кругом мат. У всех круглые испуганные глаза. «Кто тебя прислал?», «Кто тебе это дал?», «Зачем ты нас снимал?». Я, еще не до конца въехав в ситуацию начинаю старую сказочку про белого бычка. Мол, есть у меня дядя, помощник генпрокурора в Астане. Он предупредил, мол, поедешь к нам, обстановка на юге криминальная, возьми с собой. Если что, будем разбираться. Весь пост парализовало. Все бегали как сумасшедшие. Кричат на казахском, матерятся на русском.

К слову сказать, за месяц до этого, как мы потом узнали, министр МВД Казахстана, лично сел в машину с водителем и проехал всю страну насквозь. Тем, кто брал взятки, снимал погоны, убирая со службы. И на этом самом посту, 5 февраля так появился новый начальник. А уже 24 февраля приехал желтый тонированный в ноль «Хаммер» с тремя ребятами из Москвы, которые что-то говорят про генпрокурора из Астаны и снимают всех втихую на видео. Ясен пень, ручки-то у всех нечистые, если этот пост контролирует единственную дорогу к наркоцентру. А тут такая режиссура.

Уже через час приехал начальник ФСБ Казахстана и руководство РУВД области. Собрались опера со всей округи. Куча машин с мигалками. Вокруг дурдом, все не знаю что делать. Наших братанов из сопровождения — под конвой и в город на допрос. Мы — строчим объяснительные. Инспектора по очереди подходят, спрашивают: «Ну мы же вас это…, все нормально... остановили, представились… не грубили». Боятся. У опера из ФСБ глаза чуть не прослезились — смотрит на ручку и глаз горит, как у ребенка. Он такую штуку только в фильмах про Джеймса Бонда видел. Бандиты еще до того, как их повезли, прибежали с огромными глазами, начали просить, чтобы мы их не выдавали, а просто сказали, что они нам едут дорогу показывают.

Опер ФСБшный: «Вы понимаете, что наделали? Вы, наверное, просто до конца не осознаете серьезность своей ситуации». Достают УК. У них оказывается не столько сам факт съемки запретен, сколько факт наличия такого гаджета. У них там это запрещено. Спецсредством называется. Они даже верить не хотят, что у нас такие штуки в «LeFutur» в супермаркетах продают. Они полностью убеждены, что мы какие спецшпионы. И что делать с нами — непонятно. Отпустить — нельзя, вдруг мы засланные, чего кому выдадим. Денег с нас взять — тем более.

— Все, ребята, вы на три года в нашей стране остались, — запугивает опер. Это же караул, что вы наделали.

Привезенные из города бандюки, спустя какое-то время, улучшив момент, с мольбой в голосе просят: «Ребята, мы это…, если что — вам просто дорогу вызвались показать. Хорошо?». А глаза такие напуганные... Вообще, я в тот момент себе даже представил, сколько должностных лиц сейчас в спешке дома сжигают какие-нибудь документы .

Для протокола необходимо было обыскать машину. Собрали комиссию — ФСБ, РУВД, начальство службы по наркоконтролю, остановили двух дальнобойщиков в качестве понятых. Все выстроились вокруг машины. Я тянусь открывать багажник, и тут вспоминаю, какая солянка у нас внутри. Я поворачиваюсь к ним и говорю:

— Я только сразу хотел бы предупредить, что машина напичкана всяким оборудованием для слежения и дистанционного контроля.

И вот, к двум дня мы прибыли в Шимкент. Сказать, что особенно впечатлились этим городом — нет. Кругом грязь, люди, хаотично бродящие по улицам. Много бездельников сидящих группами на корточках щелкая семечки у заборов или дорог. В этих местах русский язык знают совсем мало. Говорят, через слово вперемешку с казахским. И то, только поколение постарше. Приходится прикладывать усилия, общаясь на улице и в магазине. Интересно, как себя будет чувствовать тут иностранец. Английского тут не знают, русского не знает он. Джунгли. К слову сказать, последний нормальный туалет, который мы видели — был в Актобе, в аэропорту. Дальше, ни в одном кафе, ни на одной заправке... В лучшем случае выгребные ямы. Народ за последние двадцать лет всемирного экономического подъема недалеко ушел от культуры Орды.

Перед самым кафе встретили такого милого инструктора по вождению на грузовых авто.

К месту будет сказано, что чем ближе мы приближались к казахско-узбекской границе, тем больше нас тормозили гаишники. Раз в полчаса — стабильно. И каждый считал своим долгом во-первых оштрафовать нас хоть за что-нибудь, а во-вторых напугать тем, что мы едем по центральной наркотрассе в самую ось зла. Что в Узбекистане вообще нарковойны и преступность налево и направо, а здесь, в Казахстане, на нас просто по непонятной случайности еще не наехали местные бандиты. Все до единого были убеждены, что мы везем машину в Ташкент в обмен на героин. Никак никто не хотел верит,ь что трое молодых парней могут ехать на «Хаммере» через три страны просто деда повидать.

И вот, чем ближе мы подъезжали к границе, тем больше появлялось внутреннего напряжения. Назад-то дороги точно нет. И вот нас тормозят на пикете при выезде из города. Стандартная программа — машину на стоянку за тонировку. Идем с инспектором в машину. И тут он начинает расспрашивать, не останавливал ли нас кто по дороге, не просил ли кто что передать в Узбекистан. Естественно нет. Есть ли сопровождение. «Зачем?» — спрашиваю я. У меня дядя помощник генпрокурора в Астане (это я сочинил как-то одному гайцу, что существенно сократило сумму штрафа, и я решил козырнуть этим вновь). Да чтобы по дороге не остановили. «У нас тут опасно. Могут обчистить, и это легко отделаетесь. Могут заставить передать пакет через границу. Там, дальше по дороге — наркопост. Специальная полиция по борьбе с наркотиками. Они к нам не относятся, это отдельное федеральное подразделение по обороту за наркотиками. Там, говорит инспектор, полнейшие пида***сы сидят. Могут и наркоту подкинуть и что угодно. Машину отдашь и еще благодарен будешь» — сказал мент.

Вам, говорит, сопровождение нужно. Я, конечно, вообще напрягся. Откажешься от его услуг, его же архаровцы через сто метров и остановят. Знакомь, говорю, со своими бойцами. Берде-мерде-берде-мерде прокричал он в окно, и к нам откуда-то подошли пятеро здоровенных казахов уголовного вида, в вытянутых трениках и туфлях. Мы отошли в сторонку. Они представились, показали какую-то ксиву. Мы, говорят, местная братва (прямо так и говорят) Ты, видим, крутой. Мы — тоже крутые (вот не стебусь, так и выражали свои мысли), сделаем тебе скидку. Как я потом узнал, у них в народе, таких бандюков, прикрепленных за ментами называют «по связям с общественностью». В общем договорились — за пять тыщ они сопроводят нас до границы и решат все вопросы — кто бы нас ни остановил. Сели по машинам и поехали... Серега достал фотоаппарат и начал щелкать машину и номера. Мало ли. Все едем на нервах...

И вот, едем мы по самому криминальному району Казахстана по направлению к наркоцентру центральной Азии, приближаясь к какому-то варварскому наркопосту на выезде из страны в сопровождении казахских бандитов в законе. Скажу честно, в этот момент было особенно жутко. Тут я вспоминаю про подаренную мне братом перед самой поездкой ручкой с встроенной камерой. Думаю, чем черт не шутит, не сниму саму подставу, так хоть что-нибудь запечатлю. Хоть какие-то ниточки будут, если что-то пойдет не так. Еще толком не умея с ней обращаться, вставляю в карман и включаю. Приближаемся к посту и нас, естественно, останавливают. Всех из машины, с документами на пост — на регистрацию. Машину на досмотр. Поднимаемся. Наши бандюки на понтах подходят к инспекторам и начинают что-то там им мурлыкать. Моих ребят начинают опрашивать — кто, куда, чем занимаетесь. Причем, даже не опрашивать, а жестко допрашивать. В Казахстане, по сути, презумпция виновности. Если тебя тормознули, то обращаются как с последним уголовником априори, пока не выяснится, что ты порядочный.

— Кем работаешь? — спрашивают Серегу.
— Арт-директором.
— Это кто?
— Художником, — упростил Сергей.
— Рисуй, — сказал инспектор, придвигая лист бумаги и глядя пронзительно в глаза.
— Я рисую только на компьютере. И, видимо, чтобы не упасть лицом, инспектор перевел тему.

Пока они общались, ко мне подошел старший и бесцеремонно вытащил ручку из кармана.

— Что это?
— Ручка.

Проехав 300 метров нейтральной территории, мы подъехали к границе Казахстан республикасы.

Вокруг машины сразу собрался рой. Тут я познакомился с казахской привычкой не церемониться ни в чем. Подошел к машине, дернул ручку двери посмотрел что-как. Если захотел — посидел. К слову сказать, так делали все казахи на всем нашем пути до южной границы, даже не должностные, а просто зеваки у кафе. Это очень коробит. Зато не дай бог не выбежишь гаишнику на встречу падая ниц! Первый же гаишник, остановивший нас уже после, подойдя к машине, сказал просто с пеной у рта: «Ты что, инвалид?!» (это на то, что я по привычке просто открыл окно и не отстегиваясь, приготовил документы). Но это было потом, а пока, открыв багажник на досмотре, и увидев гору вещей и коробок, таможенник посмотрел, и сказал, что нам нужно «сделать машину пустой». То есть вытащить из нее все до ковриков и отнести на досмотр.

Так как мы ехали в Самарканд через Ташкент, одну из наркостолиц, наша поездка для них имела иной смысл. И я, не зная истинных порядков, посчитав это вполне резонным, сказал: «Надо, так надо, будем разгружать». Ответ ему не понравился, он явно рассчитывал на какие-то заискивания и начал с нами завязывать разговор. Посмотрел сначала на Серегу грозно (тот с бородой, в черной шапочке и с круглыми бусами).

— В церковь ходишь?, — неожиданно начал он.
— Нет, дизайнер.
— Курите? — показывая руками недвусмысленно.
— Нет.
— Накуриваетесь?! — еще более хитро прищурившись, спросил он, выдав в себе торчка со стажем.


Взял меня за руку и повел в помещение. Зайдя буквально в первый коридор, он достал руку из кармана и растопырив пальцы сказал: «Давай пять и езжай». Выяснив, что речь идет о 500 рублях, я счел это гуманной альтернативой двухчасовому спорту на морозе, и уже через 30 минут мы въехали в Казахстан.

Памятуя советы на форуме, я сразу же остановился, чтобы приобрести автостраховку, отсутствие которой также является причиной эвакуацией машины на штрафстоянку. Для этого, тут же в полях стоял одинокий ларек. Страховка на месяц обошлась в 750 рублей нашими.

Дорого, но зато побольше люлей в мире узнают, что есть такая страна

Koja_best 06.02.2011 в 21:28:18 #101452
ик Волькер из Висконсина родился в 2004 году и заболел, когда ему исполнилось два года. Мальчик не мог переваривать никакую пищу, быстро худел — оказалось, что его кишечник буквально изрешечен свищами, отверстиями, которые неизвестно откуда взялись. Он перенес 100 хирургических операций, но ничего не помогало: к шести годам ребенок не имел ни диагноза, ни шансов выжить.
Тогда ученые из Медицинского колледжа штата Висконсин поступили просто, как сделал бы на их месте доктор Хаус (кажется, правда, такой серии еще не было? надо сделать!): заказали полную расшифровку генома Ника. Эта процедура занимает неделю и стоит около 40 тысяч долларов; в США есть десятки лабораторий, оборудованных для этой задачи. Миллиарды «букв» его генома прошерстили при помощи компьютерной программы в поисках мутаций. Нашли мутацию — она оказалась известна врачам: встречается у людей с болезнями костного мозга. Это дало подсказку; нашли донора, сделали пересадку — и мальчик выздоровел.

Для того чтобы оценить масштаб этого прорыва, нужно отмотать киноленту назад и увидеть, как за восемь лет до рождения Ника, в 1996 году, был расшифрован первый геном — это был очень маленький геном одной бактерии, «всего» из 1,8 миллиона букв. Процедура заняла четыре месяца.

http://www.snob.ru/selected/entry/30968

Koja_best 06.02.2011 в 21:28:18 #101452
ик Волькер из Висконсина родился в 2004 году и заболел, когда ему исполнилось два года. Мальчик не мог переваривать никакую пищу, быстро худел — оказалось, что его кишечник буквально изрешечен свищами, отверстиями, которые неизвестно откуда взялись. Он перенес 100 хирургических операций, но ничего не помогало: к шести годам ребенок не имел ни диагноза, ни шансов выжить.
Тогда ученые из Медицинского колледжа штата Висконсин поступили просто, как сделал бы на их месте доктор Хаус (кажется, правда, такой серии еще не было? надо сделать!): заказали полную расшифровку генома Ника. Эта процедура занимает неделю и стоит около 40 тысяч долларов; в США есть десятки лабораторий, оборудованных для этой задачи. Миллиарды «букв» его генома прошерстили при помощи компьютерной программы в поисках мутаций. Нашли мутацию — она оказалась известна врачам: встречается у людей с болезнями костного мозга. Это дало подсказку; нашли донора, сделали пересадку — и мальчик выздоровел.

Для того чтобы оценить масштаб этого прорыва, нужно отмотать киноленту назад и увидеть, как за восемь лет до рождения Ника, в 1996 году, был расшифрован первый геном — это был очень маленький геном одной бактерии, «всего» из 1,8 миллиона букв. Процедура заняла четыре месяца.

http://www.snob.ru/selected/entry/30968