Мнения

Магбат Спанов: "Кризис - это не самое страшное"

О субъективном восприятии сегодняшних проблем мы беседуем с доктором экономических наук Магбатом Спановым.

- Российское экспертное сообщество признало, что процессы рецессии в их стране набирают обороты и приближаются к критическим отметкам. Более того, Илларионов, бывший советник Путина, охарактеризовал складывающуюся ситуацию не иначе как катастрофическую. А как дела обстоят у нас?

- Если брать экономику Казахстана в целом, то, конечно, негативные процессы весьма заметны. Даже по тем изменениям, которые правительство вносит в бюджет. В результате бурных дебатов первоначально был запланирован рост экономики на 2009 год примерно на уровне семи-восьми процентов, потом пересмотрен до уровня пяти процентов, а сейчас уже появился третий вариант, и цифра роста скорректирована до трех процентов. И хотя фактически это пока еще не рецессия, но этот рост будет обеспечен за счет только инфляционных процессов.

Что касается самого понятия "кризис"… Наверное, многие размышляют над тем, что мы сейчас переживаем. Лично я пришел к такому убеждению, что кризис - это не самое страшное. Самый кризисный этап нашей истории - экономической истории - мы уже пережили. Было это в начале 1990-х годов, когда по всем показателям падение ВВП составило более 65 процентов. По экономическим канонам и законам общественно-политического развития в периоды, когда идет такое падение, существование государства прекращается. Мы же, наоборот, только начинали создавать его. То есть, можно сказать, что сейчас у нас имеется определенный резерв, некоторый задел, чтобы двигаться вперед.

И вообще, к кризису следует относиться немного по-философски. Так уж устроен человек, что когда все постоянно хорошо, то он теряет чувство осторожности, чувство опасности. Кризисы - это перманентное состояние, они присутствуют всегда. В этом смысле для экономики они бывают в некотором роде даже полезны. Потому что позволяют, особенно руководителям, заново понять и переосмыслить происходящее, пересмотреть свою политику, заняться поиском принципиально новых решений для выхода из сложившейся ситуации.

Если быть честными перед самими собой, в последние семь-восемь лет страна остановилась в динамике развития. Да, по статистическим показателям мы пошли вперед. Однако, по сравнению с динамикой середины 1990-х, когда в реформах присутствовал элемент новизны, когда люди были в поиске, мы явно что-то утеряли. Мы только тратили деньги.

- Вы имеете в виду, что была утеряна генерирующая составляющая реформ?

- Да, что-то в этом роде. Вспомните, кто начинал реформы? В основном, это были те, кто имел советское образование, но они понимали, что необходимо решительное обновление. Сейчас им на смену пришла новая генерация управленцев, с классическим западным образованием. Их беда в том, что они, быть может, хорошо понимая механизмы функционирования западной модели экономики, весьма слабо улавливают суть процессов, происходящих у нас. Именно с этим, в первую очередь, я связываю провалы и индустриально-инновационных программ, и так называемых прорывных проектов.

Если проанализировать итоги деятельности таких холдингов, как "Самрук" и "Казына", которые ныне объединены в единое целое, то ощутимых результатов от их деятельности назвать трудно. Они превратились в некие странные структуры, которые выделяемые государством средства на развитие экономики попросту тратят на деятельность самих себя. А где же реальная отдача?..

Для меня как экономиста результативность заключается в следующей схеме: вкладываешь деньги - получаешь результат. Это и есть то, что называется эффективностью. Это можно выразить и так: затраты - себестоимость - прибыль. У нас же, к сожалению, уже достаточно долго говорится о различных прорывных проектах, а конкретно ничего нет. Ну, наладили где-то там производство кирпича, но как-то язык не поворачивается назвать это прорывным проектом.

В итоге получается, что "Самрук-Казына" сама себя содержит и на саму себя же тратит бюджетные деньги.

- Магбат Уарысбекович, предельно простой вопрос: корректно ли в условиях кризиса говорить о замедлении темпов экономического роста? Насколько в нынешней ситуации сопоставимы эти категории вообще?

- Немного истории. В свое время у нас были приняты весьма амбициозные программы, которые, по сути, предполагают определенный уровень развития. Но тогда никоим образом даже не предвиделось, что возможна низкая динамика экономического развития. Сначала было заявлено о стремлении войти в "двадцадку", потом было уточнено, что предварительно планируется войти в число 50 самых конкурентоспособных стран мира. То есть речь шла о показателях, которые дают определенное понимание уровня развития государства. Их снижение косвенно свидетельствует об уровне эффективности управления.

Опять же если вернуться к азиатскому кризису 1997 года и о его влиянии на нашу экономику, то сейчас происходят очень похожие вещи. Тогда тоже вначале были недомолвки, разговоры о том, что азиатский кризис никоим образом нас не касается, что государство держит ситуацию под контролем. В итоге, в конце 1998 года в пожарном порядке мы были вынуждены пойти на комплекс крайне непопулярных мер. После этого почти девять лет страна развивалась по восходящей линии. Это опять же к вопросу о позитивной стороне кризиса.

Если сейчас принять меры, которые являются наиболее неотложными, то не исключено, что к концу следующего года начался бы небольшой рост. Однако, учитывая то обстоятельство, что предпринимаемые шаги запаздывают, как минимум, на год, оптимизма не прибавляется. Ведь с учетом динамики современных экономических процессов год - это очень большой срок. Счет идет на месяцы, недели, а может быть, даже и дни. А ведь завтра придется решать проблему ускорения развития экономики в гораздо более сложных условиях, чем это могло бы быть.

- На "круглом столе" "Мировой кризис: последствия для Казахстана" вы сделали прогноз, что если не удастся остановить развитие негативных тенденций в экономике страны, то можно ожидать резкого роста протестных настроений, которые могут трансформироваться в самые неожиданные формы. Нельзя ли пояснить, что вы конкретно имели в виду?

- Для этого опять надо обратиться к истории. Возьмем за точку отсчета, к примеру, 1917 год, когда началась смена исторических вех и народу были обещаны весьма заманчивые перспективы. А в конечном итоге получилось так, что многие поколения наших людей жили в ожидании лучшей доли. В некотором смысле это время настало. Если брать отдельные аспекты экономического развития, уровня потребления, то наиболее весомые результаты были достигнуты в 2005-2006 годах. Именно в этот период наше население более или менее вздохнуло свободно и начало пользоваться первыми плодами экономических реформ. Но с другой стороны, эта полоска просветления - первая почти за сто лет - оказалась очень непродолжительной - всего каких-то два года.

Теперь же мы как бы возвращаемся во времена, когда нас, народ, опять просят потерпеть. При этом государство говорит: мы не виноваты, это все из-за кризиса. Складывается такая ситуация, что мы, народ, должны проникнуться и пойти ему навстречу. Но в то же время никто не несет ответственности за то, что случилось. А вот это уже не может не раздражать людей, и иной реакции быть не может.

Почему я предполагаю, что недовольство простых людей может проявиться самым неожиданным образом? Потому что до сих пор ни одна из проблем, которые были обозначены в самом начале кризиса, в августе 2007 года, так и не были решены. Самая острая из них - дольщики. Об этом много говорится, что-то пытаются решать, но на уровне регионов, на местном уровне все остается без движения.

А что с антикризисной программой? Там нет никаких цифр, и поэтому она больше смахивает на концепцию. Было требование, чтобы акиматы тоже разработали свои региональные программы. С моей точки зрения, если кто-то берет на себя ответственность и создает программу действий, то она должна быть четко и ясно расписана: мероприятия, график исполнения, объемы финансирования и ответственные за исполнение. Только при таком подходе будет видно, что тот, кто презентует такую программу, также берет на себя всю ответственность за нее. У нас же получается не программа по выводу страны из кризиса, а нечто вроде протокола о намерениях.

- Все познается в сравнении. В России социологи отмечают нарастание недовольства властью, которое достигло отметки 39 процентов, и при этом речь идет практически обо всех слоях населения. У нас, опять же если верить отечественным социологам, примерно 88 процентов населения в случае ухудшения экономической ситуации собираются реагировать на кризис не на уровне акций протеста, а путем изменения своего образа жизни. Как бы вы прокомментировали эти цифры?

- Сравнения - очень тактичная сфера, и подходить к ним надо предельно аккуратно. Я бы рекомендовал обратить более пристальное внимание на такую категорию, как ментальность. Все-таки мы, казахи, - очень толерантная нация. Какие бы трудности ни приходилось переживать, наше население очень трудно сподвигнуть на какие-либо акции. Из всех групп только дольщики проявляют заметную активность. Некоторые наши чиновники поспешили заявить, что большинство из них - это люди, спекулятивно вложившие свои деньги. Однако это не совсем так. Подавляющая часть дольщиков - это как раз-таки те, кто искренне поверил в реформы и вложил свои кровно заработанные деньги. И эти люди за свои интересы пойдут до конца. Более того, я прогнозирую, что прозвучавшие антиправительственные лозунги могут трансформироваться в более радикальные, связанные вообще с системой управления в стране.

Самый свежий пример - последний митинг дольщиков и все, что с ним связано. Все же понимают, что разгон его был незаконным, что толком никто не берется решить проблему. Все всё понимают, но продолжают монотонно бубнить, что все под контролем, проблемы решаются, а на самом деле все явно провисает. Буквально сегодня промелькнуло сообщение, что в Алматы до конца года будут готовы порядка 3 тысяч квартир. Ну, кто этому поверит?.. Если в течение года ничего не было сделано, то теперь, за оставшиеся 10 дней, все будет решено? Театр абсурда.

- Как вы думаете, насколько разнятся ощущение действительности у власти и у простых граждан? То есть правительство регулярно делает успокаивающие заявления: дескать, все под контролем, а жизнь законопослушного налогоплательщика становится все проблематичней.

- А ничего другого от правительства ожидать и не следует. Это же их работа, они за это деньги получают. Конечно, они будут успокаивать. Другой вопрос, что нет персонификации ответственности за те или иные решения.

Простой пример. С 1 января 2009 года у нас вводится новый Налоговый кодекс. Там есть позитивные моменты, которые были внесены в контексте послания главы государства - снижение НДС, снижение корпоративного налога. И это очень хорошо. Но опять же, малый и средний бизнес, за интересы которого уже свыше десяти лет бьется президент, чтобы поднять его уровень и долю в ВВП, остался на прежнем уровне. Также, к сожалению, в новом налоговом кодексе не предусмотрены механизмы, которые стимулировали бы развитие индустриально-инновационных технологий.

Не может не удивлять то, что в новом кодексе сохранены налоговые преференции крупным компаниям, таким, как "Евразийская группа". Это сложно понять в такой непростой момент, когда финансовые возможности государства сужены. В свое время на эту же проблему обращал внимание работавший тогда руководителем антимонопольного комитета О.Джандосов. Мы же помним, чем это закончилось.

Все упирается в то, что власть фактически неподотчетна обществу. Однако в этом виновата, прежде всего, не какая-то отдельно взятая партия или кто-то еще. Суть проблемы заключается в том, что, видимо, само общество еще не готово к этому. Но и государство должно создавать условия для того, чтобы народ двигался в сторону гражданского общества. Движение это должно быть равномерным. Если кто-то будет отставать или забегать вперед, то это может привести к не совсем желательным вещам.

- Существует точка зрения, что наша власть ведет себя не совсем верно с точки зрения методологии управления в кризисные периоды: мало говорит с народом, не демонстрирует готовности переносить тяготы нынешней жизни вместе с ним. Вы согласны с такой постановкой вопроса?

- Несмотря на то, что у нас все-таки восточное общество, думаю, такая постановка вопроса имеет право на жизнь. Страна с огромной территорией, с богатейшими недрами и населением с один мегаполис. В идеале в таких условиях между властью и народом не должно быть барьеров. Власть должна говорить с народом на равных и каждый раз разъяснять свои действия, чтобы не было такого противостояния, как в случае с талонами к водительским правам.

В этом плане кризис дает шанс что-то переосмыслить, изыскать новые пути для продвижения вперед. Опять же вспомним кризис 1998 года. Предпринятые тогда меры во многом позволили сделать Казахстану качественный рывок вперед. Рост ВВП на душу населения с 1,5 тысячи долларов до 6 тысяч - тому самое наглядное подтверждение. Некоторые страны преодолевают такой отрезок чуть ли не за столетия, а нам это удалось буквально за какое-то десятилетие. Но даже при этом нельзя останавливаться на достигнутом, надо двигаться дальше. И ориентироваться нам необходимо не на восточные страны, а скорее, на страны Центральной и Восточной Европы, к которым мы ближе по ментальности и уровню образованности населения.

- Почему-то стало модным говорить, что всякий кризис - это не только трудности (и, как нас периодически утешают, "новые возможности"), но и выбор путей преодоления текущих сложностей, а также, что еще важнее, выбор вектора дальнейшего развития. Исходя из этого, с вашей точки зрения, какие проблемные моменты нашего развития высветил кризис, и в каком направлении нам было бы правильнее двигаться?

- Прежде всего, он указал на неэффективность управления и высшего звена управленческого аппарата. На деле это выражается в том, что центральная власть существует в каком-то своем измерении, а на уровне регионов и ниже население живет совершенно в другом. Как результат, власть не всегда в состоянии адекватно реагировать на кризисы, что случаются внизу. И когда она, пытаясь успокоить своих граждан, объясняет текущие трудности ссылками на мировой кризис - это большая ошибка, которая базируется на недооценке образовательного уровня народа.

Рост ВВП, уровень инвестиций - это просто статистика. Гораздо важнее качественная сторона экономических показателей. Количество построенных школ, оснащенных по самым последним требованиям, качество медицинского обслуживания - вот что является качественными показателями, косвенно свидетельствующими об эффективности управления. Простому человеку неинтересны абстрактные экономические показатели, от которых ему ни холодно, ни жарко. Для него гораздо важнее, когда он ощущает свою социальную защищенность. Поэтому я считаю, что нам пора переходить в оценке проводимых реформ от количественных параметров к качественным. Да, это трудно. Да, это не так осязаемо для отчетности, но уровень развитости общества определяется именно по этим критериям. Например, в наших западных регионах уровень ВВП на душу населения почти такой же, как в развитых странах мира, а качество жизни в реальности на уровне Нигерии.

- Совершенно очевидно, что кризисная ситуация выдвигает совершенно иные требования к качеству управления. Причем это касается не столько вопросов профессионализма и искусности, сколько элементарной добросовестности. Говоря простым языком, требуется скрупулезный учет всех имеющихся госресурсов и эффективный и независимый контроль за их целевым использованием. Как вы оцениваете ситуацию в этом направлении?

- Вопрос, конечно, интересный. Одно время некоторые наши руководители стали называть себя топ-менеджерами. Когда я в первый раз это услышал, мне стало смешно. Люди просто не понимают разницы между топ-менеджером и руководителем страны. В классическом понимании, топ-менеджер - это наемный работник, работающий в частной компании, главным критерием деятельности которого является уровень полученной прибыли. И когда наши чиновники именуют себя топ-менеджерами, происходит явная подмена понятий. Потому что государство - это гораздо более сложный социальный организм. Когда придет понимание, что между управлением отдельно взятой компанией и государством существует большая разница, тогда изменится и понимание роли высшего звена управленцев.

Управляющие государством всегда должны помнить о его социальной составляющей. Без этого государства не бывает. Тем более что в нашей Конституции четко и ясно сказано: наше государство - социальное государство. А топ-менеджеры пусть работают в банках, национальных компаниях, частных структурах и добиваются прибыльности. Государство же должно добиваться того, чтобы эти структуры делились с ним своей прибылью, которая пойдет на нужды населения, а если они не хотят этого делать, то заставлять их.

Именно с государством, а не так, чтобы эта прибыль шла в карманы отдельных людей.

- С вашей точки зрения, когда мы достигнем дна кризиса?

- У меня есть на этот счет шутливая формулировка, которую я как-то приводил: "У падения нет дна". Несомненно, что грядущий год будет непростым. И для страны, и для простых граждан, и для власти тоже. Но человек потому и остается человеком, что всегда верит в лучшее. Раньше или позже, но все кризисы заканчиваются. Независимо от того, кто и как нами руководит. Жизнь не стоит на месте. Надо верить и надеяться на лучшее. А для этого надо много и хорошо работать. Других рецептов нет и быть не может.

Лично я убежден, что у Казахстана хорошее будущее. Может быть, и не великое, но хорошее однозначно. Учитывая, какой у нас народ, его потенциал, ментальность, территорию, имеющиеся ресурсы.

Мы же уже вкусили первые плоды реформ. Уверен, что увидим еще. Думаю, произойдет это еще при жизни моего поколения.

В преддверии Нового года желаю своим соотечественникам здоровья и удачи. Нам все по плечу!

camonitor.com
Беседовал Кенже ТАТИЛЯ.