Мнения

Мероприятие само по себе - чисто идеологическое собрание с общими вытекающими из него организационными выводами. Но мероприятие, его план и повестка немыслимы без идеологических мотивов, вызвавшего к жизни те самые вопросы, которые будут поставлены перед собравшимися на мероприятие. Прежде всего, эти самые вопросы были поставлены были внутри организаторов, они поставили вопросы сами себе, нашли ответы, осталось поставить общественность и актив перед фактом. В этом смысле хорошо известны народные конституции, 1936 - сталинская, "победившего социализма", 1977 -брежневская, "развитого социализма" и прочие поправки, плебисциты с «обсуждениями трудящихся коллективов на местах». Отравляющие передовицы официозов с этими самими фотографиями "обсуждений" на местах показывают общий противоположенный характер мероприятия самому обсуждению, идеи обсуждения, и, следовательно, очередного мероприятия в кулуарах - после "обсуждения".

Правящий клан еще союзной номенклатуры на момент кризиса должен был провести ряд последовательных мер с целью обоснования рынка и ввода частных отношений. Поставка товаров и услуг для правящей элиты уже существовала относительно долго, почти с начала тридцатых годов, характеризовалась закрепленными за вождями и вождишками, а также за их прислугой особыми привилегиями. Однако основной базой кормления этих вождишек и комформистов - карьеристов оставался все же пятилетний план. С которого они и снимали эту "элитную" маржу . (Это советская коррупция, когда львиная доля бюджета уходила на содержание советской элиты). С того момента, как черный рынок и отношения семейной и прочей близости получили пополнения, с каждым новым кадровым призывом в «передовой отряд», партия в каждом новом поколении готовились к переходу на другие, рыночные отношения. Сегодня они называются рыночные. В конце концов произошло неизбежное: произошла легитимация партийной жизни в олигархическую. Хотя сама партия осталась, теперь партией олигархов.

Частное конкретизирует лицо частника.В это лицо входит и графа "национальность".

Приватизацию заводов «красные директора» начинали еще без этнических мотивов. Это обоснование появится позднее. Но процесс распада немыслим без собственной «идеи». Это было еще не частное государство и общество. Частное через рынок утверждается на любом участке и, тем более, там, где происходит главное накопление материальных средств, пересекаются основные финансовые потоки. Здесь уже утверждалась местная национальность. В общем это конечно не мешало сотрудничеству лиц разных советских национальностей в делении, но только в рамках большого деления. Остальные национальности «осознались» последовательно и вторично через другие причины и в обстановку, созданную, кстати, также искусственно, - сверху ( бюрократы всегда помогали). Хотя процесс образования национальных теперь партии, этого нового «передового отряда» имел свои причины, прорастал он на удобренной почве и оформлялся естественно, как и в прошлом, – в качестве серии мероприятий. Мероприятия множились вроде привычно и обыденно, последовательно одно за другим для обоснования будущего частного общества, представленного на мероприятии еще и "демократическим", как гарантия солидарности с остальными "свободными" людьми, согласившимися добровольно или нехотя помочь. Это требовалось для политического маневра для внешнего мира и произвольной манипуляции идеологией внутри. Хотя, на самом деле, этот штампованный набор из вычурного нагромождения либерально-демократической фразы не имел под собой никакой, ни материальной, в качестве базиса, ни философской, в качестве эволюционного утверждения основания. Это был всего лишь распад и приватизация закрепленного за ответственным лицом партийного участка. (Даже в «рыночных» условиях чуть позднее и еще в более поздний период проводимые национальной элитой мероприятия более напоминали партийный съезд или собрания с безальтернативным секретарем и одобряющим залом. Хотя на востоке "зал", исходя из культурной специфики, может и не одобрять, а у него и не спрашивать особо так и не будут. Все это дань новым технологиям - новым идеологическим мероприятиям.

Распад также имеет взаимопроникающие сужающиеся и расширяющиеся тенденции. В первом случае распад СССР оживил, вернее законодательно закрепил привилегии номенклатуры, как общие частные инстинкты, на последующем этапе, после размежевания, как спутницы любого распада- деления качество разделенного должно воплотилась уже в материальном: добро частного лица должно умножится, что представляется расширяющимся правом каждого главного частника. Каждый главный частник на первом этапе размежевался с себе подобными другими главами. И хотя номенклатура и культивировала внутри себя буржуазные отношения, она не могла вырасти из этого мещанского порядка и, наверное, останется номенклатурой пожизненно, даже в статусе олигархии. (Когда то основатель коммуно олигархии - Сталин жестким образом пресекал такую возможность контрреволюции при жизни и коммунистические директора никак не могли объединиться, осознать политически собственный интерес. Привилегированное положение было шатким и односторонним. Преемники Сталина каждый сам по себе представлял уже некую пародию на скромного диктатора, весь отряд советских руководителей имел налет персональной слабости рядом с "отцом народов". В последних же советских вождях можно было увидеть самый последний вид персональной недалекости, даже глупости. Можно в этом увидеть бюрократическую практику подбирать для поручения исполнителя, можно и вековую традицию поощрять глупого, а может это просто специфическая любовь традиционного социума к юродству).

Процесс распада центральной системы и размежевания номенклатуры продолжался даже в тот момент, когда она, уже "национальная" стала собирать вокруг себя этнические кадры, по признаку семейного родства.

Чтобы приватизировать все сферы жизни, собрать разбросанное по большому диаметру имущество, собственных кадров было явно недостаточно. Как и любой хозяин, нанимающий работника, в данном случае в аппарат "По приватизации" система прибегла к помощи "низов", ища волонтеров для среднего и нижнего звена "приватизации". На историческом опыте и примеров вроде плебеев против патрициев, опричнины против бояр, или "рабоче -крестьянских кадров" против дворян она привлекла также естественно наиболее ущемленных в социальном плане людей ( сирот, из многодетных или не состоявшихся, естественно, в виду отдаленного проживания от мест советского планового снабжения, нормального обучения и нормальных коммуникаций, - вдали от города, то есть материально и морально обойденных при советской власти). Произошла обычная смычка интересов разделенных пропастью классов, в данном случае обеспеченной, властной, маргинальной в отношении принципов номенклатуры и "черного" материала - первично робких выходцев из глубинки - сельских кандидатов, выходцев из аулов. "Аульные" рядом с "коммунистами" (космополитами по идее) в торжественных залах и на съезде подарили им их прежнюю национальность.

. Теперь публичную, официальную и на групповых фотографиях. Кто не вмещается в объектив, обязаны в дальнейшем выучить язык - самый первый признак патриотизма и встать в очередь у ателье "отдела кадров". За обретенную публичную национальность хозяева в свою очередь одаривали постоянно, как могли, в первую очередь дали возможность красиво пожить. (Всем известна пара тройка загорелых фаворитов в каждом аппарате какой-нибудь области. Они бегло растут и также бегло обогащаются, как и бегло говорят. Чудесное перерождение, исполнение самых радикальных снов, обретение всех дефицитов, притом очень быстро, иногда и за один день - наверное, надо понимать, как адресную компенсация за отсутствие знакомства с советскими тавароведами и доступа к дефициту на складах) . Двери для новых кандидатов вроде еще открыты. Но это не так. За каждым участком земли, за каждым объектом собственности закреплен конкретное частное лицо - конкретизация частности свершилась. Дальше - только дробление этой земли среди отпрысков одной семьи. Для остальных одна перспектива устроится у них "батраками"- в качестве наемной рабочей силы на новом витке эволюции. Большого влияния этническая чистота и чистый выговор наемной силы иметь не будет. Это было ясно уже тогда, когда аульчане побросали свои дома и ринулись в город за работой. Только единицы получили возможность попасть во властные структуры, даже мелкими чиновниками, с успехом сдав соответствующий экзамен на проф. пригодность ( лояльность) режиму. Однако надежда умирает последней. Желающих осталась еще большая и большая туча. А дверей, если сопоставить конкурс "кандидат - дверь", совсем мало. Это создает некоторое напряжение и ускоряет ротацию кадров. (Скорее всего под влиянием ускорения смены кадров у кормушки это закончится в конце концов борьбой всех против всех. Феодализм нафиг). В основном в момент получения взяток ловят именно таких молодых чиновников, в то время, как опытные чиновники, чиновники со стажем сидят уверенно, они давно получили, что хотели - обогатились,обросли надежным связями, единственно, что от них требуется - показать лояльность режиму. Демонстрировать которую можно явным поддакиванием старым эмфенизмам, набор приблизительно таков: независимость, вековая мечта сбылась, реформа - демократия - спасибо главе. Теперь: отец нации - спасибо - процветание - хорошо и где- то в окаймляющем ряду - язык - сердце народа.

Вот эта демонстрация знания языка действующими служащими, вкусившими от власти ее вкус, даже самой незначительной, и вероятными новыми чиновниками, желающими властью насладится, а их очень и очень много. Может быть в силу менталитета и культивируемых нравов, создается напряжение среди народа. Это напряжение - результат давления псевдоаппаратных изгоев на административную инфраструктуру, которая в свою очередь контролирует рынок, крышует оборот товаров и услуг, то есть жизнь. Языковой крен стал основным, вызывая нездоровую "гражданскую" активность коренного этноса. Если б не этот пункт приема в администрацию и встречное - большое желание попасть в кабинет толпы, многие кандидаты сомнительного свойства, а также лоббирования такого отбора другими аппаратчиками, попавшими во власть еще раньше, и, может быть, вновь не за профессионализм, а за исполнительность, за дурку, то есть заинтересованных только в своих людях, то желающих наверное бы поубавилось и, более того, моральное состояние чиновничества улучшилось. Власть - это богатства - быстрый путь к утверждению. (В прошлые века, чтобы пробраться в свиту , достичь вершин власти требовались незаурядные способности, прежде всего доблесть, мужество, потом родство со знатью и расчет. Теперь осталось - пройти языковой тест, любым способом и ты - временщиковый бог). А если есть корысть, следовательно, будет и формализация предмета пропаганды. Истинная ситуация с языком сохраняется в первозданном виде. Язык же никого не интересует на самом деле. Язык, как повод, корыстный мотив, тест на верность...слабой элите.

Но это не сам "освободившийся народ"поменял арбу судьбы на дорогущий сверкающий лимузин, а лишь с десятка два его земляков, этнических загорелых и радостных от быстрой удачи. (Наверное у народа нет своеобразной защиты от такого рода подкупов, нет коллективной рефлексии. Но откуда ей взяться? Чтобы она была нужны многие годы внутреннего совершенства, борьбы, совершенства философии. Кроме того, в случае появления какого -нибудь единичного проявления голоса сомнения народ, толпа тут же демонстрирует все навыки военной демократии - травит в зародыше паршивую овцу. Народ есть народ, при всем приписываемом ему величии в нормальном состоянии это обычная глупая, беспомощная толпа, которая количеством ног затопчет, количеством тел затрет и количеством глоток переорет любого выскочку и оратора. А так самые активные, загорелые -лучшие этнические образцы аборигенства собрались за большие жилища под названием особняки и за дорогие автомобили по названием мерседесы). Самым главным движущим фактором, самым сильным мотивом всей живой массы для реформ был вещевой. (И в советский период тоже вещевой. То есть за два периода тотальной модернизации патриархального уклада материально-вещевой стимул был самым сильным. И это не удивительно, при модернизации велико значение чистоты идеи и ее тонкого нравственного оформления. Если инициаторы модернизации деградируют, морально разлагаются, кадрово мельчаю, единственным мотивом для народа, как для животного, остается желание жить, люди мельчают, становятся жадными, подлыми и злобными. А это инстинкты).

Мещанский фактор, материальный фактор вторичных ремесленных связей, бывших сельских жителей ( аульных), сбежавших от крепостного права ( рыночной оптимизации и искоренению иждивенцев) и осевших вокруг городских стен ( в пригородах - шаныраках, даже в микрорайонах), завязанный на цеховой солидарности - от профессиональной деятельности, от близости к городу ( к элитным по советским меркам должностям) - самый наивысший из "освободительных" мотивов! Материальный фактор становится первостепеннейшим в ценностной иерархии, первейшим показателем в системе (и это не удивительно, ведь пришедшая система ценностей выставляет из всех ценностей «цену», у языческих народов с подорванной культурой высокие слова большой силы не имеют. Материальный фактор, как мотив - это не идейный, как хотят представит некоторые патриоты, правые националисты, которые также занимаются обычной спекуляцией или просто невежественны, он сильный фактор, но короткий. Инстинкт конечно, как природный двигатель поступков, силен, но он слеп. И народ слеп, ручным становится, как животное).

Традиционные народы культивируют благородство и честь, вернее могут это делать до поры и до времени, до поры и до времени вторжения чужеземцев (в из сферу узнавания и продолжения жизнедеятельности новых «производственных отношений») Если мудрых "узнающих" беду лиц нет, которые, в зависимости от здоровья этого народа, становятся новыми авторитетами и трактуют эти изменения как положено, тогда такой трактовкой занимаются профессора, политологи чужаков. Если своих нет, то кто же будет? Беда народа , если ему трактуют реформу с позиции интереса маленькой кучки загорелых земляков. Если он из-за власти, как абсолюта и авторитета воспринимает изменившийся мир новым раем, где есть свои начальники и работники, хозяева и рабы. Эти производственные отношений чужаков, их азбука, манера, культура и пропаганда сразу же разбавляют традиционную систему ценностей, делают ее непривычной и маргинальной. А она итак была слабой, подражательной. Самое главное для всех "гостей" - завести распознавание мира туземцами туда, где вообще нет света, и конечно же света знаний. Подвалы зданий, где наверху живут высшие расы, по другому другие цивилизации - вот она нужда не хороших гостей. Подвалы и пирамиды - это повод для туристических экскурсий. В данный момент у туземцем распознавание формально идет "свой-чужой" по древнему, испытанному палеолитом методу , - а это то, что надо! Хотя надо бы, лучше и современней по знанию, по лояльности, по выбору цивилизации и культурному ориентированию.

Это даже не этнический способ - способ близоруких и правых националистов. Это способ первобытной охоты, "кто рядом, тот ест добычу со мной". Именно такие зрячие разобщеные слепцы очень нужны "гостям".

Правые националисты потому на виду. Они дополняют мероприятие "субъект -этнос". И Пока они нащупывают и вычисляют по издаваемым звукам, гости прекрасно устроились и насаждают свою культуру и свою цивилизацию. Потому что оралман не может конкурировать с доктором Бенгом. Когда - нибудь, правые националисты закончат свои танцы, они поймут, что танцуют в отведенной для этого для аборигенов месте вместе со всеми месте, - в резервации. Они конечно тоже будут в одежде предков. Больше этой фольклорной одежды "технологии" и не вырастут. Время упущено. А с кого спрашивать? Правый националист суетится для себя, он преследует свои интересы, беспокоится, чтобы его не было видно, он растворяется за большой формой фида и речи народа. Пока его не видно, он за спиной этноса )

Не удивительно еще, что в это момент успехов в социальной иерархии получают - лучше всех усвоившие эти ценности и чуть- чуть попробовавшие свои - это маргиналы. Советский городской житель - это мещанин, бывший аграрий, тот самый сельский бастард, изгнанный из селения экономическим "огораживанием". Если понятие "интеллигенция" на востоке смешна, поверхностна, должна ли толпа поворачивать головы в сторону хозяина, потом на "образованных" очкариков и искать у них ответа? (Очкарики не могут быть "совестью нации" только за то, что носят очки среди загорелых собратьев).

Советы и Советская власть из-за собственной бедности, немарксистскости, отсутствия средств и времени проводила массовые культурные и административные ликбезы для «национальных окраин». Естественно, из этих шестимесячных курсов получались сырые курсисты, - подражатели. Единственно, в чем они были «спелыми», так это в тональности, вибрациях и запахах очередного "курса", перепопугаивании слов секретаря и резолюций, постановлений, директив пленума, собрания, съезда: «московский» аппарат набирал своих людей, ревностных, верных и "преданных делу" из "рабочих и крестьян". За это также от имени партии и от имени народа сажали на победы, зисы и волги. Вся эта знакомая смычка двух полюсов иерархии, как обычно, подкреплялось материальным поощрением и повышением социального статуса нижайшего (!). В течении длительного времени, несмотря на культурную и общую модернизацию, политические перипетии и изменения в способе хозяйства из любого национального менеджера культивируется исполнитель, точнее обученный, грамотный и сознательный, но цеховик, подмастерье. Курьер "из грязи", кто-то из прислуги мстят за свои изъяны всегда. Не своим покровителям – нет, они обращают свои взоры на тех, кто еще может дать им точную цену и определение, они будут бить по своим, по тому миру из которого случайно, лотырейно и по воле очередного хозяина вышли. Они будут мстить себе подобным, - народу. Они будут исполнительными во всем, но особо усердными в деле «оформления» под «надо» собственного народа. И никто так жестоко не бьет по своим, кто хочет лишить массу коллективной памяти, а себя - неприятных воспоминаний.

Язычник тоталитарен. Не важно чем он обоснует свои взгляды, религией ли или выборочными знаниями. Среди глубоких язычников есть даже особые "эрудиты". Но даже эта эрудиция тенденциозна и тоталитарна: она будет направлена на устрашение и подавление слабого. Определить, кто перед тобой легко: язычник, как пропагандист силы, будет на стороне силы. И если у народа нет силы, тогда эта сила будет над ним - там, на той стороне будет стоять и язычник. Язычник всегда с силой и за силу.

В архетипе любой традиции есть твердые врожденные рефлексы подчинения. В момент народной опасности привычки мирного времени (у еще готового к сопротивлению народа) отступают на задний план. Нет необходимости осваивать землю (собственный ландшафт) одним и тем же дедовским способом и руками. Технологические новшества, привнесенные западной цивилизацией, позволяют это делать гораздо проще. Вот почему надо работать над упрощением освоения, а не над усложнением. Не фольклерным упрощением, а обучением жить в новых условиях, не разобщением со спецами, а обучением у них. Если придется вспомнить о совсем случайном и слабейшем факторе - о так называемой интеллигенции, то самая реальная цена ее, что ее просто нет. Впрочем, интеллигенция это тоже искусственный миф. Стереотип. Легко свалить на этот миф вопросы, искать ответственность. Когда нечего сделать или сказать вспоминают о мифической интеллигенции с ее необычно большой совестью. Это не спроста. Подражательному миру не хватает лица. У него нет прежде воли. Он смотрит на своих очкариков в костюме и ищет за стеклом свой дух. Может ли остановить одетый со вкусом дикарь в линзах, если этой совести нет в самой гуще людей, давно нет? Поэтому вздохи про"интеллигенция" - это удобный предлог увести в сторону, отвлечь, что мол можно групповыми вздохами преодолеть кризис. Если же какай то там "интеллигенция" вовлечена в разборки, не просто олигархические, а родовые, самые настоящие разборки, здесь речь идет только о племенной элите и ее помощниках. Вне процесса собирания частного семейного государства - она находится на этапе процесса национального номенклатурного размежевания, еще более угрожающе уродуя процесс ( для этого предлагается вспомнить, что такое род и какое отношение он имеет в эволюции частного права). Если предположить, что собирание частного общества не произошло, лишь обозначилось, тогда распад продолжается и рынком, частной собственностью - не удалось объединить народ, а лишь закамуфлировать феодальную традицию - забил чужими стандартами. Феодальная традиция также имеет взаимопроникающие расширяющиеся и сужающиеся тенденции, когда под феодальные гарантии вассалам создается сильное централизованное государство, или когда «гарантии» не обязательны и вассалы уже самодостаточны, происходит дробление одного союза и возникновением другого... перед исчезновением. Полным и общим.

Не секрет, что номенклатурное самоопределение и национализация способствовали активности лишь «нужным» агитаторам, проповедникам национальной традиции. Правые националисты всегда были рядом и под рукой. Не даром они то попадают в аппарат, то вновь отпадают, опять их приглашают, и вновь тех подводят амбиции. Украшающие этнический акт иногда забываются, теряют тормоза. Эти публичные деятели и известные фигуры произошли не просто из одной школы подчинения. Они разговаривают на понятном друг друге языке. Это - первичные узы. Это невидимое общение и интуитивное понимание. Кто как не свои могли бы помочь в первом акте представить свободный независимый "субъект" Не секрет, что такое вид деятельности затрудняет своим людям и правым патриотам осваивать или иметь возможность осваивать собственный «ландшафт», в то же время облегчает чужакам с помощью современной техники и технологий оглуплять и легче собирать свой урожай. Только арамза молдам и представляется информационная трибуна - пусть мол болтают туземные сказки, - так рассуждают и озлобленные оттеняющие туземство. Они просто злорадствую, когда помогают правым развивать фольклор. В мире торжествующего язычества, оттеняющие туземство тоже сделали свой выбор - встали на стороне новой силы. Следовательно, тоже стали язычниками. А что если туземцам нравится быть туземцами? - спрашивают себя они. За это наконец проплачивают с любой стороны.

(прислано на www.geokz.tv)