РЛС

“Окно” — так называется оптико-электронный комплекс Космических войск России. Находится он в горах Таджикистана. В “Окно” видны все иностранные спутники, которые следят за территорией России, поэтому гостей сюда обычно не приглашают. На сей раз для небольшой группы московских журналистов сделали исключение.
Старенький “пазик” кряхтел, но упорно полз на вершину горы Санглог. Позади оставалась изумрудная гладь водохранилища Нурекской ГЭС, скалы, луга и военный городок российских Космических войск у подножия горы Плачущая Маша. Так назвали ее наши военные за то, что если над горой собирались тучи, то в Нуреке обязательно шел дождь. Нам он был нестрашен. Мы поднимались выше дождя и выше облаков к огромным серебряным шарам на самой вершине Санглога. Странные объекты смахивали на НЛО, и было непонятно, почему они “приземлились” в горах.

[div align=center][/div]
...Автобус резко затормозил — горную дорогу перегораживал бронетранспортер:
— Опаздываете, вас давно ждут, — пробурчал суровый подполковник. — Камеры выключить, фотоаппараты зачехлить — с этой минуты все съемки только по моей команде!
Дальше мы ехали уже под охраной.
На высоте 2300 метров гулял холодный ветер. Командир оптико-электронного узла полковник Вадим Морозов первым делом предупредил: “Кому станет плохо, говорите не стесняясь. Здесь давление на 200 единиц меньше, чем внизу”. Больных, к счастью, не оказалось, и полковник повел нас знакомить с космическим хозяйством. Оно совершенно не было похоже на обычную воинскую часть: здесь никто не ходит строем, не козыряет начальству, не имитирует суровую армейскую жизнь. Она здесь на самом деле суровая. А присутствие журналистов лишь добавило проблем — “люди в штатском” то и дело подавали какие-то знаки командиру — вероятно, сигнализировали, чтобы тот в порыве гостеприимства не сболтнул чего-нибудь лишнего.

Оптико-электронный комплекс начали строить еще в 1980 году. Когда Союз развалился, финансирование прекратилось. “Окно” в космос так и не распахнулось, лишь едва приоткрылась “форточка”, а потом финансирование совсем заморозили. Пару лет назад “Окном” стали опять активно заниматься, а в прошлом году объект поставили на боевое дежурство, сделав частью системы контроля космического пространства России.
В загадочных серебряных шарах, которые военные почему-то называли астробашнями, было спрятано главное оружие оптико-электронного комплекса — десять телескопов, каждый весом в 36 тонн. При их создании применялись абсолютно уникальные технические решения. Эти 36-тонные махины катаются по двум осям на тончайшей масляной пленке толщиной в 100 микрон, благодаря чему огромный прибор движется плавно, без вибрации, а значит, обеспечивает очень высокую точность.
Такая техника требует самого бережного, можно сказать, нежного обращения, поэтому каждый телескоп закрыт 25-метровым куполом из шестимиллиметрового железа, облит специальной пеной и сверху покрыт алюминиевыми пластинами, отражающими солнечные лучи.

“Защитный купол, — рассказывал Вадим Морозов, — это термос, который не должен пропускать внутрь к телескопу ни холод, ни тепло, чтобы не создавалась так называемая точка росы, при которой потеет оптика. Днем его открывать запрещено, солнечные лучи могут повредить приемник-видеокамеру. Поэтому все офицеры, которые здесь служат, — “совы”, за космическими шпионами они охотятся ночью”.
Когда наступают сумерки, створки купола, как забрала рыцарских шлемов, открываются, и телескопы начинают искать в отраженном свете Солнца искусственные космические объекты.

“Зрение” каждого из них скорректировано в зависимости от того, за какими высотами ему приходится наблюдать. “Близорукие” телескопы следят за военными объектами, которые обычно делают оборот вокруг Земли за 90 минут на высотах от 800 до 1000 км. Это, к примеру, американские спутники оптической разведки KH-11 и KH-12. Телескопы с “нормальным” зрением видят спутники, пролетающие над Землей на высоте в 20 тысяч километров, принадлежащие, например, навигационной системе НАВСТАР, которую США используют во время боевых действий авиации и флота.

“Дальнозоркие” телескопы должны обнаруживать “шпионов” на геостационарных орбитах высотой в 36—40 тыс. км. Геостационарными они называются потому, что с Земли кажется, что эти спутники стоят на одном месте (стационарно). Период их обращения вокруг нашей планеты равен периоду обращения Земли вокруг своей оси (1436 минут в сутки). Такие “дальнозоркие” телескопы легко видят шар диаметром 1 метр в радиусе 40 000 км и больше. По земным меркам это почти то же самое, что увидеть предмет в 2,5 см на расстоянии 1000 км (от Москвы до Ростова-на-Дону).

Наблюдает “Окно” и за “космическим мусором”. Обломки станций, двигателей, даже небольшие куски краски, отслоившиеся от корпуса ракеты, летят в межзвездном пространстве с огромной скоростью и могут повредить обшивку пилотируемых аппаратов, скафандры космонавтов, работающих в открытом космосе, и даже стать причиной катастрофы, подобной той, что произошла с “Колумбией”. Таких ненужных предметов летает сейчас на различных орбитах от 30 до 70 тысяч. С момента запуска первого искусственного спутника Земли (1957 год) в космосе еще никто не “убирался”, поэтому уникальная оптика отслеживает весь этот хлам, чтобы при запуске новых аппаратов их можно было вывести на “чистую” орбиту.

Вся полученная телескопами информация поступает на ЭВМ, она “стирает” все лишнее, оставляя в памяти только свет от пойманного космического объекта. Затем в работу включается целая система умных машин: рассчитывает точные координаты, траекторию, определяет назначение — фактически рисует портрет “космического незнакомца”. Изображение отправляют в Москву на КП Космических войск. Что дальше делать с этим объектом, решают уже там.

— Такие станции контроля космического пространства есть только в США и в России, — с гордостью рассказывал командир оптико-электронного комплекса. — Американцы умеют слегка точнее нас вычислять координаты объекта, но при этом, за счет своих неповоротливых зеркал, они сильно уступают нашему “Окну” по потоку ежеминутно принимаемой информации.

Мы, естественно, несколько скептически отнеслись к этим бравым заявлениям и попросили офицера, следившего за экраном монитора, смоделировать то, что он обычно наблюдает в ночное время. Тот нашел первую попавшуюся запись: “Вот смотрите, это — карта звездного неба”. Но ничего поэтического под названием “карта звездного неба” никто не увидел. На экране стремительно бежали какие-то точки и цифры. “Человеческий глаз не способен одновременно уследить за таким количеством объектов, — пояснил командир, — поэтому за нас это делает техника. А в США на своих телескопах пока не умеют одновременно видеть такое количество объектов, которое видим мы”.
Зато, не сумев взять качеством, американцы берут количеством. Они поставили свои станции слежения непосредственно в космосе, на Гавайях, острове Диего-Гарсия, в Португалии, Южной Корее, в Испании, выбрав точки, наиболее близкие к экватору. Здесь легче следить: минимальная толщина атмосферы, и траектории полета всех спутников рано или поздно обязательно пересекают экваториальную линию Земли. Хозяева таких географически выгодных мест получают от американцев неплохие деньги.

За местоположение нашего космического “Окна” Россия пока не платит ни копейки благодаря пророссийской позиции президента Таджикистана Эмомали Рахмонова. Кстати, на соседней вершине, которую военные обозначают как “точка 2009”, находится его дача — оранжевый двухэтажный домик. Здесь, у подножия горы в селении Тангара, президент родился. Сюда, на родину, для разговора с глазу на глаз собирался в марте привезти своего гостя — Владимира Путина. Путин не приехал, но, говорят, во время следующего визита обещал обязательно побывать в этих местах.

Пока журналисты разглядывали местные достопримечательности, погода стала портиться. “Надо торопиться, — забеспокоился водитель автобуса, — смотрите, Плачущая Маша хмурится — тучи собирает, нехорошо, если гроза в горах застанет”.
Уже на полпути, спускаясь по извилистой дороге, мы наблюдали, как Плачущая Маша по-хозяйски отмывает теплым летним дождем серебряные шары “космического окошка”.

Источник: "Московский Комсомолец"