Мнения

1-го февраля стартовала серьезная реформа Стабилизационного фонда, который остроумно прозвали «самой большой в мире копилкой имени Алексея Кудрина». Как и обещалось, Стабфонд делится на две части. В результате образовывается Резервный фонд в объеме 127 миллиардов долларов и Фонд национального благосостояния в объеме 32 миллиардов долларов.

По словам министра финансов Алексея Кудрина, такое структурирование будет осуществлено для того, чтобы отделить инвестиции в надежные консервативные бумаги (куда планируется направить Резервный фонд) от более рискованных инвестиций в акции и облигации компаний (куда может пойти Фонд национального благосостояния). Однако пока это только в теории. В обозримом будущем Минфин планирует инвестировать оба фонда в консервативные бумаги – то есть государственные казначейские бумаги ведущих западных стран – прежде всего, конечно, США.

Тем самым Кудрин пока не готов пойти на ту меру, которую предлагали многие экономисты и давно уже делают такие страны, как, например, Саудовская Аравия – а именно использовать имеющиеся огромные финансовые накопления для скупки перспективных западных компаний. Обладание такими компаниями не только могло бы служить перспективным источником дохода, но и, например, обеспечить доступ к современным технологиям.

Кудрин считает, что переход к прямым инвестициям станет возможным и для России, но только «при более существенном объеме Фонда национального благосостояния». Вице-премьер напомнил также, что к 2008 году Россия накопила 470 миллиардов долларов золотовалютных резервов ЦБ, и они размещены точно таким же образом – в «надежных консервативных бумагах».

Однако с таким способом расходования средств Стабфонда, который реализует Минфин, не согласны многие эксперты и экономисты - даже среди партнеров Кудрина по либеральному лагерю. Так, например, экс-министр экономического развития Герман Греф считает, что часть средств Фонда национального благосостояния можно направить на кредитование российских государственных компаний. Об этом он сообщил на экономическом форуме «Россия», прошедшем 30-го января в Москве.

Дело в том, что госкомпаниям нужны кредиты. У отечественных банков таких огромных средств нет, поэтому их брали в зарубежных банках, создав внешнюю задолженность на сотни миллиардов долларов. И когда-нибудь деньги придется отдавать. Центробанк пока не спешит предоставить слабой отечественной банковской системе дополнительные объемы финансовой поддержки. Он пока только занимается экстренной финансовой помощью в случае кризисной ситуации. Выходит, что мы направляем средства Стабфонда на Запад, а сами оттуда получаем деньги – уже в виде кредитов. В результате – несем огромные убытки.

Кроме того, Греф считает, что для российских компаний во время мирового финансового кризиса открываются уникальные возможности «купить дешево» компании развитых и развивающихся рынков, и этот шанс нельзя упустить.

С ним полностью согласен и главный финансист «Роснефти» Антон Кожинов. Средства Стабфонда и госкорпораций, сетует он, размещаются сейчас на Западе, где кредитуются российские компании. Тогда как избавление от западных «посредников» могло бы удешевить кредиты, решив часть наших проблем. Впрочем, Кожинов идет дальше Грефа. Он заявляет о необходимости размещения государственных средств в корпоративные облигации российских компаний.

Правильно ли Минфин поступает со средствами Стабфонда? Не лучше ли потратить эти деньги другим способом? На эти вопросы обозревателю КМ.RU ответил Сергей Сильвестров, заместитель директора Института экономики РАН, заслуженный экономист РФ:

- Вообще, конечно, это довольно старый разговор. Еще когда готовили трехлетний бюджет, то сразу было сказано, что Стабфонд разделится на две части. Прежде всего тут нужно сказать о другом.

Попытаемся представить себе: а как вообще будут выглядеть государственные финансы, если, например, отделить все нефтегазовые доходы? Когда убираешь нефтегазовые доходы, то в бюджете исчезает профицит и появляется дефицит, причем большой – в 6 с лишним процентов. Тогда ситуация становится сразу ясной: риски крайне велики, и Стабилизационный фонд нам все-таки нужен.

Поэтому и возникло мнение, что Резервный фонд – это все-таки фонд, который должен иметь серьезные запасы. Их должно хватить по меньшей мере в течение трех лет - для того, чтобы стабилизировать критическую ситуацию (она прогнозируется) в связи с падением добычи нефти, сокращением экспорта и отставанием роста производства нашей экспортной продукции. Уже сейчас видна зона высокого риска - и понятно, что, конечно, Резервный фонд нужен.

Вопрос в том, как в этой связи поступать со второй частью Стабфонда, которую ранее называли Фондом будущих поколений, а теперь – Фондом национального благосостояния. Вообще, изначально предполагалось, что его будут направлять на стабилизацию пенсионной системы. Ведь Пенсионный фонд уже сейчас испытывает огромный дефицит, и в дальнейшем он будет только нарастать. Но сейчас этот дефицит начали покрывать напрямую из федерального бюджета, да и налоговую систему будут, видимо, немножко менять. Так что на эти цели Фонд национального благосостояния, судя по всему, не будет направляться.

В принципе, его надо бы вкладывать в инвестиционные проекты или пусть даже в государственные корпорации (как предлагает Греф). Корпораций этих уже около десятка – четыре было на 2006 год, плюс еще шесть, образованных в 2007-м. Предполагается, что они должны быть локомотивами роста и со временем превратиться в транснациональные компании.

Вкладывание денег в стабильные консервативные бумаги категории «А» (куда Минфин направляет средства из обеих частей Стабфонда. – КМ.RU.), как правило, выпущенные развитыми странами, – это, конечно, обыкновенная практика. Но скорее это должно было бы делаться (и делается) с золотовалютными резервами ЦБ, которых сейчас уже накоплено почти $500 млрд. На мой взгляд, было бы неразумно вводить туда средства, которые можно направить на инвестиционные проекты. Ведь мы тем самым ставим себя в зависимость от колебаний на финансовых рынках и от изменений политической конъюнктуры в тех странах, которые сами сейчас ищут пути стабилизации мировой финансовой системы (прежде всего США. – КМ.RU.). Здесь надо быть предельно осторожным и внимательным. Думаю, что резервную часть Стабфонда туда еще можно было бы направить. Но что касается Фонда национального благосостояния, то его нужно совершенно определенно вкладывать в перспективные проекты, в человеческий капитал, в инновационное развитие, в систему образования и т. д. Это понятные направления.

- Что может угрожать российским накоплениям в случае кризиса на мировых финансовых рынках?

- По меньшей мере невозможность быстро превратить их в ликвидные средства, которые позволят нам использовать их в нашей экономике. Это первая реакция, которая может последовать. Но никто сейчас не может определенно сказать, каковы могут быть последствия в случае глобального финансового кризиса.

Но опасность есть. На вопрос Алану Гринспену (бывшему главе Федеральной резервной системы США), как он смотрит на перспективы глобальной финансовой ситуации и рецессии в Соединенных Штатах, он ответил, что точно не знает, но вероятность рецессии и финансового кризиса составляет не менее 50%. А уж если Гринспен этого точно не знает, то этого не знает практически никто!

В мировой финансовой системе сейчас нет определенности. Это совершенно четко показал и недавно завершившийся форум в Давосе. Поэтому я думаю, что вкладывание денег таким способом – инвестированием в зарубежные государственные ценные бумаги, как это делают сейчас Китай, Тайвань и мы, - просто превращает нас в заложников мировой валютно-финансовой системы. Однако, изъяв оттуда деньги, мы просто дестабилизируем мировую ситуацию! И сейчас никто не знает, как выйти из этого положения. Правда, сейчас аккуратно пытаются выходить индийцы. Но если выйти резко, то ситуация ухудшится еще больше – тогда точно произойдет кризис.

KM.RU