Закона.Нет

Во второй половине 90-х годов в Казахстан приезжал зарубежный специалист в области уголовного судопроизводства и попросил, чтобы ему показали, как в Казахстане ведут судебные процессы по уголовным делам. Его привели в один из районных судов Алматы, где шло судебное разбирательство по одному уголовному делу. Его интересовало все, но первый вопрос, который он задал, касался папок, которые находились на столе у судьи. Мы объяснили, что это тома уголовного дела. Зарубежный эксперт спросил: “А что это за материалы?” Ему объяснили, что это материалы уголовного дела, подготовленные стороной обвинения и следователем. На что последовало совершенно неожиданное для привычного восприятия нашего уголовного процесса заявление. “У вас не соблюдается принцип презумпции невиновности”, - заявил эксперт. Мы немного растерялись, а он объяснил, что если судья перед рассмотрением дела по существу знакомится с его материалами, полностью сформированными на основе версии следователя и доказательств стороны обвинения, то он вольно или невольно будет тоже находиться в плену обвинительной версии, подвержен обвинительному уклону. То есть презумпция невиновности будет поставлена под сомнение.

Давайте посмотрим на ситуацию его глазами. Действительно возникает много вопросов. До начала судебного разбирательства судье поступают материалы уголовного дела, точнее, все, что подготовил следователь. Это аккуратно прошнурованные, подшитые, собранные в тома материалы, подготовленные стороной обвинения. За исключением, возможно, нескольких ходатайств адвоката, все остальное – это “продукция следователя”. Причем только нужная “продукция”, ненужной там нет. Хотя наше процессуальное законодательство и устанавливает, что органы предварительного расследования должны выяснять по конкретному уголовному делу не только уличающие, но и оправдывающие обвиняемого обстоятельства, также смягчающие его ответственность и наказание. Я не встречался с такими следователями, которые бы сами искали оправдывающие подозреваемого или обвиняемого доказательства. Они, не скрывая, говорят: оправдывать – это дело защиты, а мы обвиняем.
Какая позиция объяснима, если посмотреть на показатель оценки работы следователя. У нас продолжают оценивать следователя по показателю раскрываемости и направлению дела в суд. Поэтому главное для следователя – раскрыть преступление, причем в кратчайшие сроки. А соблюдение всяких там процессуальных гарантий, конечно, важно, но вторично. За невысокий показатель раскрываемости наказывают значительно больше. В результате на стадии предварительного расследования никакого равенства сторон вообще нет. В материалах уголовного дела редко можно найти показания свидетелей в пользу обвиняемого или результаты экспертиз в его пользу и т.д. То есть в суд поступает несколько (иногда десятков или даже сотен) томов уголовного дела, где аккуратно подшиты процессуальные документы (постановления, акты, протоколы допросов, обысков, выемок, осмотров места происшествия, заключения экспертов, документы и т.д. и т.п.). Весь архив информации содержит доказательства вины подсудимого, правда, это только доводы и точка зрения следователя. Никакой иной точки зрения, никаких иных доводов адвоката или самого подсудимого, кроме, возможно, протокола его допроса, в этих томах нет. Следователи поопытнее еще используют прием “брать объемом”. То есть в дело подшиваются десятки, если не сотни страниц разных документов, которые вроде бы прямого отношения к делу не имеют, но создают видимость обстоятельности. Когда в суд поступает десять или двадцать пухлых томов дела - это впечатляет.

Так вот все это переплетенное и последовательно составленное собрание доказательств стороны обвинения поступает к судье. Он его внимательно (а иногда не очень внимательно) читает и назначает судебное слушание. Дальше все предсказуемо вертится вокруг версии стороны обвинения. То есть изначально судья все знает по материалам уголовного дела, и задача стороны защиты - не столько бороться на равных со стороной обвинения перед судом (для которого, по идее, ничто не должно быть заранее установлено), а пытаться ставить под сомнение отдельные следственные действия, отдельный или все выводы стороны обвинения и т.д.
Короче, стороны приходят в суд сразу же в неравном положении: обвинение, уже проинформировавшее суд обо всех своих доказательствах и выводах, и защита, о доказательствах и точке зрения которой суду вообще ничего не известно.
По-хорошему на первом этапе все это должно было бы рассматриваться специальным следственным судьей, то есть посмотрел он эти собранные стороной обвинения материалы, счел их исчерпывающими, послушал мнение адвоката - и принял решение предать обвиняемого суду. И на этом его полномочия бы закончились.

А вот дальше немного помечтаем.
Представим себе судью, который будет рассматривать дело и знает о нем только то, что некое лицо обвиняется по такой-то статье за совершение такого-то преступления. Он назначает дату судебного заседания. Сторона обвинения приходит со своими томами, которые и лежат у него на столе. Сторона защиты - со своими материалами, которые лежат у нее. И начинается. Выступает прокурор, который излагает суть обвинения, потом подсудимый излагает свою точку зрения, потом сторона обвинения представляет свои доказательства вины подсудимого, экспертные заключения против подсудимого и в его пользу. Судья, который заранее ни о чем не знает, в соответствии с презумпцией невиновности, равенства и состязательности сторон, всесторонности, полноты и объективности ведет процесс, в котором выясняет все обстоятельства совершенного преступления и, соответственно, виновность или невиновность подсудимого.
Такая вот мечта.
Если бы она реализовалась, может, так хоть что-то сдвинулось бы в области доверия к приговорам по уголовным делам. Пока же в зону идут люди, убежденные в несправедливости не только самого приговора, но главным образом - в несправедливости самого судебного процесса.

http://www.time.kz/index.php?newsid=17574