Политика

Каждое казахстанское ведомство позиционирует себя как предельно открытое. А коснись конкретного вопроса – тут же наткнешься на закрытые двери. Чиновники, несмотря на все уверения, сами решают, что для наших ушей, а что “для внутреннего пользования”.

“Смокинг” секретности способен снять с наших чиновников только четко прописанный по всем позициям “нельзя” и “надо” закон о доступе к информации. И вроде он даже зреет в недрах законотворчества. Но мы к нему идем дорогой трудной. Такой непростой, что оказались одним из трех постсоветских государств, еще не принявших такой закон, – в компании с Беларусью и Туркменистаном.

Споры идут даже о названии будущего закона – “Об информатизации и защите информации” или “О доступе к информации”?

Разница-то существенная!

Своей точкой зрения по этому вопросу мы попросили поделиться участников экспертной встречи в Астане, на которой обсуждалась судьба закона о доступе к информации.

МЕНТАЛИТЕТ СЕКРЕТНОСТИ

Сергей КАРПОВ, глава отдела коммуникаций и информации кластерного бюро ЮНЕСКО в странах Центральной Азии:

– Принципы свободы информации были сформированы еще в 1945 году, после Второй мировой войны. Их всего 9, и они довольно просты: раскрытие, полная информация, опубликование, открытость власти и так далее. Исключения описываются отдельно. Заседания госорганов должны быть открыты. Предоставляющие информацию лица защищаются.

Существует, собственно, модельный законопроект Artikl-19, который построен по всем этим основополагающим принципам и на который ориентируются в мировом сообществе. Но в Казахстане чиновники сейчас предлагают: давайте модифицируем существующий Закон о защите информации!

Однако почитайте эти тексты и увидите, что они абсолютно несовместимы. Если анализировать законопроект, который в Казахстане предлагается в качестве альтернативного, через призму этих 9 принципов, то увидите, что ни одному из них он не соответствует.

Отчего такая позиция? Думаю, все дело в тотальном менталитете секретности, тянущемся со сталинских времен, когда грифы “секретно”, “совершенно секретно”, “для служебного пользования” шлепали на все документы подряд. Во многих странах все эти грифы уже отменены.

Я не говорю, что нужно все открыть, – есть государственные тайны, врачебная, есть персональная, личная тайна. Это отдельные дела, их не нужно путать с доступом к информации.

Сейчас какая позиция? Запрещено все, что не разрешено. А должно произойти смещение в сторону “разрешено все, что не запрещено”. И все, что запрещено, описано четким списком. Подход другой, понимаете? У нас этого нет.

Разные, конечно, могут быть причины противостояния – ссылки на мифический азиатский менталитет, например, или что-то еще. Можно говорить: ой, у нас в стране к стукачам плохо относятся. К информаторам то есть. Но нет информатора – нет и информации. И мы, извините, в XXI веке живем и не в лагере за колючей проволокой! Так что такие аргументы очень слабы.

Речь идет уже об активной позиции общества, его граждан, а такая позиция без информации не может сформироваться. Почему-то считается, что у нас люди вроде не такие. Да просто у них нет полной информации.

На политическом уровне, на мой взгляд, необходимость информационной открытости уже созрела. Но, конечно, система будет противостоять, потому что чиновники не хотят открываться, переходить от одной культуры к другой. Это очень болезненный процесс – сложный, но неизбежный.

МЫ ЖЕ ГУБИМ ЧИНОВНИКОВ!

Жакип АСАНОВ, депутат Мажилиса Парламента РК:

– Что сейчас происходит? Государство выделяет миллиарды на то, чтобы у нас было электронное правительство. Но до сих пор многие госорганы до конца не раскрывают той информации, которую граждане ищут на их сайтах и которая должна быть достоянием общественности. Чтобы ситуация изменилась, нужен закон. Другой вопрос, каким он должен быть? Это не раз обсуждалось, наши депутаты даже выезжали в Англию, Норвегию, изучали законодательное регулирование этих вопросов.

В России как сделали? Правительство составляет для каждого ведомства реестр той информации, которая должна быть размещена на веб-сайте. Минимальный перечень. А общество влияет на его расширение.

Например, у нас не может каждый гражданин поинтересоваться и узнать, сколько бюджетных средств и куда ушло. А в каком законе сказано, что бюджет должен быть закрыт?

Да, процесс разработки закона затягивается. Правда, в Англии его вообще 30 лет рассматривали, 8 лет Украине понадобилось. Но Казахстану проще – есть наработанный мировой опыт.

Доступ к информации, открытость госорганов – один из эффективных способов профилактики коррупции. Особенно в сфере траты бюджетных средств, в вопросах подбора кадров. Утверждаю это со знанием дела, поскольку 20 лет проработал в правоохранительных органах.

Один из наших предпринимателей рассказывал мне, сколько он бегал, чтобы получить информацию о неком конкурсном производстве. Ситуация типичная: есть конкурсный управляющий, который скрывает данные о тех объектах, которые реализуются в интересах кредиторов. И пока бизнесмен добывал эту информацию, там все тихо организовали – и реализовали. Не исключаю, что таких случаев много.

Открытость изменит и психологию чиновников. Госаппарат начнет думать, что его предназначение – это все-таки служение обществу. Что общество вправе давать ему оценку. А чтобы ее давать, нужно располагать информацией. Причем не той, которую этот госорган хочет донести, а той, что позволяет полноценно оценивать его деятельность.

И если госорган, его чиновник какую-то информацию не предоставляет, то должен отвечать за это по закону. Сейчас же у судов нет пока четких правовых рамок, правоприменительной практики в таких случаях.

Другой момент: очень много чиновников привлекаются за коррупционные нарушения. К дисциплинарной, административной, уголовной ответственности. Мы же губим их! Будь действия их открыты, контролируемы, они и не подумали бы идти на нарушения. А в закрытости искушений много.

Беседовала Наталия БУРАВЦЕВА, Астана
http://www.caravan.kz/article/?pid=240&aid=14146