Мнения

Почему попытка сместить Михаила Горбачева не увенчалась успехом?

В такие же весенние дни четверть века назад в империи под названием СССР произошли эпохальные события: сперва страна узнала имя нового Генерального секретаря ЦК КПСС, а через месяц состоялся знаковый апрельский пленум. И пошло-поехало: ускорение, гласность, перестройка и матрешки. Как будто в плотно зашторенной комнате распахнули окна и в нее ворвался свежий бодрящий ветер перемен и ослепительно яркий луч надежды. Впрочем, через каких-то шесть лет (что это за срок для истории!) все, как в иллюзионе, исчезло. Словно в зале выключили свет и объявили, что сеанс закончен. Так завершилась история большой страны. В чем же причины ее крушения? Была ли у Михаила Горбачева концепция с детально проработанным планом действий? И почему генсек при явном провале реформ не был отправлен в отставку, как в свое время другой советский лидер — Никита Хрущев?

Автора!

Как начиналась перестройка?

Николай Рыжков (глава правительства в 1985—1990 годах) вспоминает: “В 1982-м я был избран секретарем ЦК. У меня было девять структур — Госплан, Госснаб, Госкомцен, Минфин и так далее... Недели через две после назначения меня, Горбачева (был секретарем ЦК по сельскому хозяйству) и Долгих (курировал в ЦК тяжелую промышленность) пригласил генеральный секретарь Андропов. И сказал: “У нас есть проблемы, необходимо их решать... Куда идти? Как идти? Документа, который нацелил бы, вот как надо делать в перспективе, нет. Поэтому я вам поручаю: немедленно займитесь выработкой концепции — куда нам дальше идти?” И мы начали работать втроем. В апреле 1985 года, когда Горбачев, став генсеком, выступил с предложением о перестройке и сделал доклад... Так вот этот доклад мы готовили три года. Три года!”

Позднее и Михаил Горбачев признался: “Можно сказать, что перестройка началась еще при Андропове”.

Бывший глава КГБ, а после смерти Леонида Брежнева возглавивший страну, Юрий Андропов многого не успел сделать из того, что задумывал. Его общий план был схож с тем, который позже стали реализовывать в Китае. На первом этапе — наведение порядка (знаменитые облавы по магазинам и кинотеатрам: в рабочее время почему не на работе?). Затем экономика (в СССР начал внедряться на предприятиях хозрасчет). И лишь потом — преобразования в политической сфере (и то не отклоняясь от социалистической парадигмы). “Народ сначала надо накормить”, — любил повторять он. И как вспоминают хорошо знавшие его люди, “у него действительно был глубокий стратегический замысел крупных перемен. Но он эту концепцию из-за болезни не сумел полностью реализовать”. (Его правление длилось менее двух лет.) И далее: “В целом его концепция не была известна ни Горбачеву, ни Рыжкову, так как над ней работали разные центры. Поэтому, когда Горбачев пришел к власти, он главный смысл задуманного улавливал, но не видел четкой цели, к чему точно идти”.

Можно, конечно, много спорить о том, что задумывал Юрий Андропов, как представлял себе дальнейший путь страны и во что был посвящен Михаил Сергеевич, а во что нет, но очевидным сегодня является факт: концептуального плана у перестройки-85 не было. И это произошло не потому, что Горбачев испытывал недостаток в идеях (наоборот, его ими засыпали со всех сторон), беда в том, что, как заключают его тогдашние соратники, он вообще отвергал возможность “определения стратегических целей”. Он был похож на архитектора (в данном случае архитектора перестройки), который взялся проектировать здание будущего, даже не проведя “привязку на местности”. “Главное — ввязаться в перестройку, а потом будет видно”. Такой она в общем-то и получилась.

Вначале — антиалкогольная кампания, подкосившая бюджет, затем кооперативное движение привело к появлению гигантского теневого рынка и коррупции, выходу на авансцену “воров в законе” и “авторитетов”. Следом — страшные межнациональные конфликты, разрывы связей между предприятиями и перетягивание одеяла между центром и республиками. (Даже белорусские власти “восстали”, когда получили “для обсуждения” проект Совмина о реорганизации строительной отрасли. Этот документ правительством СССР был, конечно, принят, но с оговоркой, что Беларуси он не касается. Впрочем, как он выполнялся остальными, тоже можно себе представить.) В итоге — уровень жизни в стране катастрофически падал, полки магазинов пустели, набирал обороты маховик инфляции, и к 1990 году стали отчетливо видны все признаки надвигающегося коллапса.

Отставка неизбежна

Но неужели те, кто находился на вершине власти и обладал всей полнотой информации, не видели, к какой развязке все движется? “Еще в 1987 году мы, группа соратников, подводили итог: что же выполнено из того, что когда-то поручил нам Андропов? И пришли к выводу, что Горбачев идет совершенно в другую сторону. Перестройку, начатую Андроповым, он загубил”, — вспоминает Николай Рыжков.

Так были ли попытки смены руководителя, как это произошло с Никитой Хрущевым? Мог ли аналогичный сценарий сработать и в 1990-м? Наверное, мог. Но разница в том, что хрущевские спонтанные реформаторские порывы затрагивали исключительно партийную верхушку, и она “приняла меры”, а перестройка затронула все общество целиком, к тому же Михаил Сергеевич на съезде народных депутатов был избран еще и президентом, а это уже иная ситуация. Но дело даже не в этом. Реальная попытка отстранить его от должности все-таки была. Михаил Горбачев об этом моменте сейчас говорит так: “На одном из пленумов я встал и заявил, что подаю в отставку, после чего покинул пленум. После моего ухода они заседали еще 2—3 часа, а затем стали просить меня вернуться”. Но другие участники тех событий говорят иначе: подавляющее большинство участников пленума требовало смещения генсека и отстранения его от дел. Тогда президиум пошел на хитрый ход и объявил двухчасовой перерыв, в ходе которого с бунтарями по отдельности были проведены “профилактические беседы”. И когда заседание возобновилось, “большинство осталось в меньшинстве”. Сергей Шахрай, сторонник Бориса Ельцина, объясняет тот провал тем, что “центральный аппарат не был готов к такому повороту событий, и ситуацию замяли”.

Впрочем, СССР к 1991 году подошел к самому краю пропасти. И отвернуть его вряд ли что-то могло. Отставки Горбачева уже требовали не только аппаратчики, но и рабочие во время забастовок. Союзные республики одна за другой объявляли о суверенитете — “парад суверенитетов”. Литва, Латвия и Эстония практически отправились в свободное плавание и планировавшийся к подписанию во второй половине горячего августа 91-го союзный договор, по сути, мало что решал. Даже путч и ввод войск в Москву не смогли спасти империю. Судьба Горбачева была предрешена.

Финальный аккорд

Девятнадцать лет назад на постсоветском пространстве появились новые независимые государства. Они за это время состоялись, сумели утвердиться на международной арене, развили национальные экономики (у кого-то это получилось лучше, у кого-то хуже), но нынешние интеграционные процессы между ними показывают, что каждая из бывших советских республик стремится к поиску партнеров в “своем кругу” и силы притяжения действуют достаточно мощные. Однако, к сожалению, объединительные процессы идут очень непросто и порой напоминают восхождение альпиниста, который, однажды сорвавшись, пытается вновь и вновь взять некогда такую близкую высоту.

Беларусь после краха СССР сумела реализовать уникальный шанс создать свою государственность. Республика научилась жить самостоятельно и выстраивать равноправные отношения со странами мира. И это тоже одно из следствий перестройки.

Михаил Горбачев в недавнем интервью сказал, что в Китае за пару последних лет опубликованы все его книги: “Они подошли к тому этапу, когда перестроечный опыт им интересен. Пусть медленно, но процесс там идет”. Михаил Горбачев обошел вниманием лишь одно: Китай сегодня — одна из держав, претендующих на мировое лидерство. Но это уже совершенно другая тема.

“НГ” спросила:

“Если бы не было перестройки или ее возглавил другой человек, как могла бы сложиться судьба СССР?”

Леонид Заико, руководитель аналитического центра “Стратегия”:

— Сохраниться СССР мог, но он должен был бы пойти по андроповско-дэнсяопиновскому пути. Политическая власть медленно конвертировалась бы в экономическую. Политэлита занимала бы кресла управляющих банками, инвесткомпаниями. В эпоху же перестройки в СССР номенклатура действовала в этом направлении стихийно. А Китай пошел по совершенно иному пути. Там все происходит под руководством партии. Секретари партии, инструкторы получают задание: создать определенное количество частных предприятий. Предприятия создаются, и партия имеет на них влияние. Таким образом происходит конвертация политического влияния в экономическое.

Подобные преобразования позволили бы сохраниться Советскому Союзу как одному из центров силы. В итоге мир сегодня был бы совершенно другим. Не было бы войны в Ираке, и вокруг Ирана сейчас складывалась бы иная ситуация. Полюс силы СССР — Китай играл бы существенную роль, и Западу с этим приходилось бы считаться.

Ярослав Романчук, экономист:

— Судьба СССР не могла быть иной. Система прогнила изнутри. Мог быть, конечно, югославский или румынский сценарий, то есть более кровавый. А так произошел относительно тихий, мирный и спокойный развал империи. Конечно, если бы не было личностного фактора: Ельцина, Горбачева, а также совершенных в ходе перестройки ошибок (антиалкогольная кампания и бесконтрольное печатание денег), то СССР теоретически сумел бы еще какое-то время оставаться на плаву. Хотя центробежные силы рано или поздно сыграли бы свою разрушительную роль.

Николай Дементей, в 80-е годы секретарь ЦК КПБ, в начале 90-х — Председатель Верховного Совета Беларуси:

— Перестройка в Советском Союзе была необходима. Помню, когда меня рекомендовали в секретари ЦК и я ездил в Москву, мои высокопоставленные собеседники были людьми достаточно преклонного возраста, и разговор с ними касался в основном семейных и бытовых тем. Теплые житейские разговоры. То есть люди жили в уверенности, что все идет как надо и можно ни о чем не беспокоиться. Хотя реальная ситуация была далеко не столь радужной. Горбачев на этом фоне, конечно, выделялся. Что же касается того, можно ли было сохранить СССР, то, безусловно, да. Если бы совершенствование хозяйственного механизма проходило более продуманно, мы избежали бы потрясений 90-х годов и распада кооперационных цепочек, а значит, жили бы сегодня, на мой взгляд, лучше. А социалистическая идея, она все равно будет жить в мире: стремление к равноправию присуще человеческой природе.
Виктор ЛЕЩЕНКО

ng.by