Мнения

Не относимся ли мы порой к нашей собственной риторике слишком серьезно? Та огромная власть, которую США получили после победы в 'холодной войне', была названа моментом однополярности для США. Это был уникальный шанс демократизировать и либерализировать мир по западным стандартам. Теперь этот момент упущен.

Похоже, что Запад усматривает в энергетической политике России опасные автократические черты. А. Брауверс полагает, что Россия должна рассматриваться на мировой арене не как новый враг, но как новый конкурент.

Разве речь идет о новой 'холодной войне' между Западом и Россией? Как бы соблазнительно ни было узнавать в поведении Кремля черты советского времени, капиталистическая динамика развития России не имеет ничего общего с идеологически устаревшим Советском Союзом. Мир больше не разделен на два блока, бывшие враги - партнеры, а порой - даже друзья.

В то же время в отношения между Россией и Западом возвращаются блоковое мышление, обоюдное недоверие и непонимание. Это объясняется сочетанием с одной стороны, не оправдавшей себя ранней любви Европы к России, а с другой - соответствующей фрустрацией в России. Именно, сегодня, когда Россия проявляет обоснованное стремление занять за общим столом подобающее ей место и требует соответствующего уважения, западная пресса, которая считается в Москве исключительно враждебно настроенной, на корню подрывает эти усилия.

Западные критики считают причины этого вполне понятными: Россия скатывается к автократической системе, на свободную прессу надет намордник, Москва шантажирует соседние страны своей энергетической мощью. В Москве, однако, совпадение подъема России и всплеска враждебности Запада объясняется по-другому - как признаки зависти и ненависти. Поэтому Россия отвечает Западу почти параноидальным недоверием. После того, как на прошлой неделе, после объявления террористической тревоги, в России так и не произошло теракта, газеты были переполнены домыслами о том, что своими предупреждениями о терактах американцы хотели попросту временно парализовать российскую политику и экономику. Беспокойство Запада по поводу развития событий в России оправдано, однако резкий тон, с которым Москва вновь провозглашается врагом, имеет привкус фальши и оставляет множество вопросов.

Не относимся ли мы порой к нашей собственной риторике слишком серьезно? Та огромная власть, которую США получили после победы в 'холодной войне', была названа моментом однополярности для США. Это был уникальный шанс демократизировать и либерализировать мир по западным стандартам. В то же время автор этого термина (американец Ч. Краутхаммер) заявил, что теперь этот момент упущен. Эта ситуация, однако, не является результатом нашего неудовольствия и риторики по поводу того, что Россия-де извлекает звонкую монету из своих энергоносителей, продает оружие 'несостоявшимся' государствам или старается поддерживать дружеские отношения с Ираном.

Мы хорошо осознаем, что с интенсивно развивающимися Индией и Китаем, поразительно быстро возвратившейся на мировую арену Россией мир быстро меняется. Но хотим ли мы это осознавать? В то время, как Запад находится под постоянным прессом проблем в Ираке, Иране и Афганистане, страны транзитной экономики с удовольствием занимаются зарабатыванием денег, заключением контрактов и строительством новых трубопроводов. Эти государства находятся в переходном периоде своего развития и их народы не могут позволить себе какого-либо глобального идеализма, а руководствуются лишь целью улучшения условий своей жизни.

На фоне этого, так ли уж странно, что Россия заставляет соседние страны соглашаться на более высокие цены на энергоносители, и что В.В. Путин ездит по всему миру и заключает выгодные сделки вне зависимости от типа режима? Так ли уж российское видение мира отличается от французского? Обе страны выступают за 'многополярный демократический миропорядок', в котором они претендуют на серьезные роли. 'Не как супердержава с особыми правами, но как равная среди равных', - сказал Путин в интервью индийской газете. Ширак, точно, не мог бы сформулировать лучше.

На переговорах с премьер-министром Р. Проди Путин отверг 'иллюзию однополярного мира'. 'Экономический и военный потенциалы России растут, и конкурент, который когда-то был списан со счетов, возвращается на мировую арену. На мировой рынок устремляется конкурентоспособная продукция, - кто по доброй воле уступит место такому конкуренту?' В качестве важнейших причин яростной критики Москвы В.В. Путин называет 'отказ всерьез воспринимать законные российские интересы и желание указать России на место, определенное кем-то другим'.

Не удивительно, что, прежде всего, американские политики и комментаторы яростно реагируют на вновь возникшее у русских чувство собственного достоинства. Разве их характеристика России в качестве 'нового врага' верна? Или, может быть, лучше говорить о новом конкуренте? Конечно, Запад, может быть, и втянут в идеологические конфликты, однако российский компас настроен больше на неидеологизированный меркантилизм. Россия не выбрала тот 'розовый' путь, на который надеялся Запад. Наступило время обращаться с Россией как со зрелым членом международного сообщества - по-взрослому, как она того хочет; а если Запад в первую очередь волнуют права человека или демократия, так он должен со всей ясностью заявлять об этом. Жесткий - это единственный язык, который понимают в Москве.

Но при этом будьте максимально аккуратны. Россия - страна переходного периода, будущее которой не определено. Сильная Россия, которую В.В. Путин рекламирует за границей, в социальном, юридическом и экономическом отношении является весьма неустойчивой конструкцией и только зарождающийся средний класс такую ситуацию принципиально изменить пока не может.

Россия стремится к сотрудничеству с Западом, исходя из того, что в международных отношениях это сопряжено с жесткой конкуренцией. Это зачастую рассматривается как антизападничество, однако у самого Запада по этому поводу нет единой точки зрения. Когда Россия блокирует независимость Косово или хочет дать больше времени Ирану в ООН, она делает это не из желания ему 'насолить' (хотя это отчасти и присутствует), а просто потому, что русские поддерживают сербов, или потому, что хотят сделать Иран своим стратегическим союзником на Ближнем Востоке.

В.В. Путин говорит, по сути, то же самое, что Краутхаммер - момент однополярности для США миновал - с той лишь разницей, что он этому рад, а Краутхаммер - нет.

В конце прошлой недели в ходе визита Ангелы Меркель Путин обратил ее внимание на любопытный факт: волна протестов по поводу использования Москвой 'энергетического оружия' не повторилась, когда Россия взялась за А.Г. Лукашенко, которого ненавидят на Западе. И он был прав. В прошлом году на Западе говорили о том, что на Украину оказывается давление, с тем, чтобы повлиять на результаты предстоящих выборов и выставить прозападно настроенного В.А. Ющенко в дурном свете. Но в случае с А.Г. Лукашенко этого делать не стали. В сухом остатке мы имеем лишь твердое желание России продавать свои энергоносители по рыночным ценам - в полном соответствии с советами либеральных западных аналитиков.

Во вторник на встрече с Р. Проди В.В. Путин вновь отмел такую критику, воспринимаемую русскими как лицемерную. 'Широко распространено мнение, что монополии всегда плохие. Но в одном случае они все же хорошие - когда речь идет о собственной монополии'. Над подобными сентенциями в России сегодня смеются громче, чем на Западе.

Итак, добро пожаловать в многополярный мир жесткой конкуренции и максимального задействования национальных ресурсов влияния и власти. Привыкайте!