Империя зла

Недавний визит в Санкт-Петербург французского вертолетоносца «Мистраль», за которым может последовать решение России о покупке этого боевого корабля, а также шум, поднятый по этому поводу в Прибалтике и Грузии, в очередной раз напомнили о том беспрецедентном значении, которое имеет морское могущество той или иной страны для решения ее геополитических задач.

Контроль над коммуникациями

Осознание важности не только суши, но морских широт и береговой зоны было выражено в концепциях многих географов, политиков, военных и социологов. Леонид Мечников, Альфред Мэхэн, Николас Спайкман, Карл Шмитт и многие другие проследили в истории феномен Rimland, т.е. береговой зоны, и Sea Power, т.е. господства посредством моря или морского могущества (собственно, адмирал Мэхэн ассоциировал с этим выражением одновременно и власть, и контроль, и гегемонию).

90% торговли США полностью зависит от доставки по морю, а основные промышленные центры размещены на побережье. Стоит только заблокировать Мексиканский залив, как благополучие США будет поставлено под угрозу. Япония полностью зависит от омывающих ее вод. Не являются исключением и ряд других стран. Достаточно прекратить функционирование портов Шанхая, Иокогамы и Бомбея, как экономика Китая, Японии и Индии будет парализована1.

Чтобы поддерживать караваны морей, нужен и вооруженный эскорт. Даже сегодня пираты как экономическая и политическая сила могут вносить серьезные изменения в планы и держав, и корпораций. Безусловно, США являются в этом отношении наиболее оснащенным государством. Если взглянуть на карту зоны ответственности военного командования США, то можно увидеть, что на Земле не осталось terra incognita для американских военных. Весь мир разделен на четкие сектора. Россия, например, попадает в зону ответственности Европейского командования, а Аравийский полуостров, Ближний Восток и Среднюю Азию контролирует Центральное командование.

Аналогично зависимость от морских и океанических просторов вынуждает и другие страны наращивать свой военно-морской потенциал и размещать его в стратегически уязвимых местах. У Ормузского пролива сосредоточены военные базы США и Франции, а на другой стороне побережье контролирует Иран. Cтоль повышенный интерес к этому проливу связан с тем, что через него проходит 40% всей продаваемой нефти2. В Юго-Восточной Азии идет негласное соперничество по установлению Sea Power. Стратегически важным узлом в этом регионе является Малакский пролив, по которому с Ближнего Востока на Дальний осуществляется поставка нефти и ведется товарооборот с Европой. Например, Китай прокачивает через него 85% всей импортируемой нефти, а к 2020 г. его потребности будут составлять 7,3 млн. баррелей в день, что равно половине планируемых поставок со стороны Саудовской Аравии. Поэтому интерес Индии, Китая, Кореи, Японии, Индонезии и других стран региона к современным военно-морским технологиям вполне очевиден.

Как считает специалист по военной истории Мартин ван Кревельд, будущие конфликты будут проходить в основном в зоне Rimland, продолжая традицию последних 50 лет (исключением являлись интервенция НАТО в Боснию и Фолклендская война, все остальные – корейская, вьетнамская, арабо-израильские, индийско-пакистанские, африканские, латиноамериканские и др. автор относит к конвенциональным, происходящим в непосредственной близости или внутри береговой зоны)3. В будущих войнах изменятся только методы командования и, вместе с постепенным снижением массовости вооруженных сил, упор больше будет делаться на применение ВВС. Военная модернизация приведет к применению автоматических и роботизированных систем в вооруженных силах и адаптации их для использования в мировом океане.

В качестве примера можно привести тяжелый беспилотный аппарат RQ 4 Global Hawk. По словам директора офиса перспективных технологий для нужд военной разведки США генерал-майора Кеннета Израиля, такие машины могут получать «разведывательную информацию о любой точке вражеской территории, в любое время суток, независимо от погодных условий». Он может находиться 30 часов в воздухе, а дальность его действия более 5500 км. Полеты беспилотников с палубы авианосцев заметно расширят возможности по зондированию территории.

Арктика – будущее яблоко раздора

В стратегическом планировании в борьбе за ресурсы все чаще фигурирует континентальный шельф и арктические просторы, таящие в себе запасы углеводородов. Недавно Великобритания заявила о своих правах на континентальный шельф Фолклендских островов, расположенных у побережья Южной Америки, которые неудачно пыталась отбить Аргентина в 1982 г. Битва за Арктику, как ее окрестили журналисты, разгорелась около двух лет назад между Данией, Норвегией, Россией и Канадой, претендующих на лакомые куски углеводородного пирога. Это даже спровоцировало рост сепаратистских движений в скандинавских странах, и Дания не так давно расширила права исландцев, в частности позволила им распоряжаться доходами от добычи нефти с континентального шельфа. США в этой войне остались не у дел, так как не ратифицировали конвенцию ООН по морскому праву.

Глобальное потепление, которое, как считают некоторые ученые, вызывает таяние ледников, также влияет на сдвиги в вопросах мировой экономики и безопасности. Арктический путь, который многие столетия был закрыт, сможет изменить экономический баланс сил в мире4. Не случайно Арктика является одним из приоритетов в национальной безопасности Российской Федерации. Впрочем, по мнению части ученых, сейчас мы пребываем в фазе малого ледникового периода (подобный наблюдался в 17 веке), а процесс таяния льдов связан со смещением прецессии земной оси, которое достигнет своего апогея в 2012 г.

Но космические пертурбации не мешают Пентагону и его союзникам изменять методы своего доминирования. Взятая на вооружение «Стратегия кооперации для морского владычества в 21 в.», которая начала разрабатываться под командованием адмирала Майка Мюллена (ныне он является председателем Объединенного комитета начальника штабов армии США) в июне 2006 г., четко отражает цели и интересы Вашингтона в Мировом океане5. Для этого США должны обеспечить: передовое присутствие, сдерживание, морской контроль, проецирование власти, безопасность в Мировом океане, а также гуманитарную помощь и ликвидацию последствий природных бедствий.6 Эти шесть позиций в таком же приоритетном порядке объясняют мобильные перемещения кораблей ВМС США, увеличение бюджета на нужды военного флота, попытки задействовать в различных операциях на море и другие морские державы. По прогнозам американских военных экспертов, технико-логистическая трансформация флота США закончится в 2020 г., и реализация этой программы позволит достигать поставленных задач не столь большими силами, как это требуется сегодня.

ВМС и сетецентричные войны

Преемник М. Мюллена командующий морскими операциями ВМС США адмирал Гэри Ругхед во время своего выступления в сенате США 28 февраля 2008 г., обосновывая будущий бюджет военно-морских сил, подчеркнул важность технологического развития для будущего доминирования. «Cегодня наши военно-морские силы имеют такую маневренность, свободу действий и профессионализм, которых не имеет ни один флот в мире», - отметил адмирал7. Семь месяцев спустя в интервью изданию Army Times были конкретизированы возможности акторов Sea Power: «Флот, который мы имеем на сегодня, чрезвычайно подготовлен. Это глобальный флот».8

Мюллен известен тем, что реабилитировал концепцию сетецентричных войн, предложенную вице-адмиралом Артуром Себровски в конце 90-х гг. По словам Ругхеда, сейчас ВМС США должны сфокусироваться на военных действиях: «Война будет выиграна или проиграна на начальном этапе, который будет проходить в сетевом театре боевых действий. Поэтому мы должны помнить об этом и задаваться вопросом: готовы ли мы сражаться в такой среде?»9

Неслучайно концепция сетецентричных войн впервые начала апробироваться в ВМС США: ведь кто, как не эти силы, имеют сетевую структуру – сотни баз разбросаны по всему миру. В конце 19 столетия Мэхэн отмечал, что США не имеет наступательных целей, но так как границы страны омываются океаном, необходимо иметь сильный флот для защиты своей территории. А лучшая защита, согласно Мэхэну, – это заставить неприятеля держаться не только вне портов, но и вдали от берегов. Адмирал надеялся, что руководство страны поймет важность концепции Sea Power после того, как будет решен вопрос с Панамским каналом10. Он даже не мог представить, что его модель будет взята в качестве инструмента для глобального доминирования.

Вначале США осуществили стратегию «лягушачьих прыжков» в Тихоокеанском регионе, затем оккупировали Средиземноморье (у СССР там было всего четыре базы ВМФ – в Югославии, Албании, Египте и Сирии) и северные широты. Далее началась серьезная трансформация флота. Даже в систему противоракетной обороны США, помимо радарных установок и ракет-перехватчиков, входят военные корабли, которые могут быть задействованы в превентивной войне с противником. Интересно, что количество крейсеров с баллистическими ракетами, приписанных к системе ПВО, за последние несколько лет не изменялось – их три. Но в следующие 30 лет ВМС планируют спустить на воду восемь новейших крейсеров типа CG(X), оснащенных радарами для обнаружения небольших и скоростных ракет. Официально это обосновано возможной угрозой со стороны Китая11. А вот количество линкоров, которых в 2006 г. было тоже три, в 2007 году было увеличено до семи, а в 2008 до пятнадцати! Причем из десяти линкоров, которые два года назад служили для раннего обнаружения и слежения, в этом году не осталось ни одного. С помощью платформ военных кораблей запускаются беспилотные самолеты, в том числе несущие на себе умные ракеты, не говоря уже об авианосцах, переносящих боевые машины уже Air power, т.е. инструменты воздушного могущества.

Параллельно Пентагоном запущена программа FORCEnet, которая по замыслам ее архитекторов будет реализована в 2015-2020 гг., а ее целью является достижение полного спектра доминирования с меньшими, более быстрыми и гибкими вооруженными силами. Это будет возможно благодаря интеграции с другими родами войск, что позволит создать глобальную информационную сетку (Global Information Grid - GIG). Она начала реализовываться командованием по сетевым военно-морским операциям с февраля 2005 г.12 Как ее называют сами американские военные, она служит опорой концепции Sea Power 21, базирующейся на трех столпах – морская атака, морская защита и морское базирование. По словам адмирала Вена Кларка, данная концепция трансформировалась из предыдущих: в 1986 г. была «Морская стратегия», ставившая задачи сражения в море, затем в 1992 г. был сделан акцент на прибрежном базировании – «…с моря», и в 1994 - г. «нападение… с моря», воплотившись в расширенную стратегию, согласно которой военно-морские силы полностью интегрированы в глобальные объединенные операции против региональных и транснациональных угроз. Морская пехота, составляющая ударную часть ВМС США и эффективно проводящая операции и на суше, в соответствии с новыми задачами подготовлена для отражения асимметричных угроз, которые, по мнению Белого дома, все чаще исходят из евразийской дуги нестабильности.

Здесь мы снова сталкиваемся со старой idee fixe американских военных – «тот, кто владеет Хартлендом, владеет Евразией, а кто владеет Евразией, владеет миром». Это значит, что идет битва за Хартленд, стратегия анаконды меняет свое лицо, но не суть. Выражаясь военным языком Пентагона, к нашему континенту применяется превентивная оборона, проявляющаяся в упреждающих силовых действиях, что соответствует национальным интересам США. А их интересы заключаются в физической безопасности, экономическом процветании и продвижении либерально-демократических ценностей.

При этом одной из задач для отстаивания национальных интересов США является сохранение такого положения, когда Евразия будет разделена внутренними конфликтами. По мнению аналитиков из Стратфорда, если крупные евразийские державы будут продолжать конфликтовать со своими соседями (Индия бороться за Кашмир с Пакистаном, а Россия попытается изменить баланс сил на своей периферии в Европе и Кавказе), тогда американское морское могущество будет сохранено, что и является гарантом мировой гегемонии США13.


1 Бжезинский Збигнев. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2007, с 148.

2 Kaplan Robert. Center Stage for Twenty-first Century. Foreign Affairs. March/April 2009.

3 Martin van Creveld. Modern Conventional Warfare: An Overview. www.dni.gov/…/2004_05_25_papers/modern_warfare.pdf

4 http://www.globalsecurity.org/military/world/war/arctic.htm

5 http://www.navy.mil/maritime

6 Roughead, Gary, “Presenting the New Maritime Strategy”. International Seapower Symposium, October 17, 2007. http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2007/10/17/AR2007101700536.html|title=New Maritime Strategy to Focus on 'Soft Power' |publisher=Washington Post |date=2007-10-17 |accessdate=2008-06-10 |author=Ann Scott Tyson]

7 ADM Gary Roughead. Senate Armed Service Committee Oral Statement. Feb. 28, 2008/

8 INTERVIEW WITH ADMIRAL GARY ROUGHEAD, CHIEF OF NAVAL OPERATIONS. September 26, 2008. Army Times Publishing Company.

9 http://www.defensetech.org/archives/cat_netcentric.html

10 Мэхэн Альфред Тайер. Влияние морской силы на историю. М.: АСТ, 2002.

11 http://www.defensenews.com/story.php?i=3927940

12 http://www.navy.mil/search/display.asp?story_id=17230

13 US Naval Dominance and the Importance of Oceans. Stratfor, August 5, 2008.