Лавров: "Крым - еще более особый случай, чем Косово"

Продадут пока всего ничего — 5 миллионов баррелей. Саудовская Аравия столько выкачивает за 10 часов. Но тут важнее сам жест: Вашингтон открывает «закрома» в третий раз за тридцать лет — до этого к такой крайней мере обращались накануне войны в заливе и во время недавнего кризиса в Ливии.
Рынок намек понял и тут же уронил цены на нефть — пока до 97 долларовПонятно, что стремительного падения цен на нефть, как «тогда», не допустят и сами американские нефтяники, но и их, и страны Персидского залива вполне устроили бы цены на уровне 70-80 долларов за бочку. Для России даже такое снижение станет катастрофой, которая пробьет незаполняемую брешь в бюджете.
Для этого достаточно снять санкции с Ирана, который над этим активно работает, и дождаться победы революции в Венесуэле, которую мы за событиями на Украине почти не заметили. Не говоря уже о росте добычи LTO (light tight oil, сланцевой нефти) в США: она уже сейчас меняет энергетический рынок в стране.
Трубопроводы, которые раньше гнали нефть с Мексиканского залива на Средний Запад, теперь работают в обратном направлении. Собственно, и решение о распечатывании запасов формально было объяснено желанием проверить, как теперь работают эти трубы.
Проблема в том, что российскому обывателю все эти рассуждения кажутся слишком умозрительными и фантастическими. Долгие годы у нас формировался миф о тотальной зависимости Запада от наших природных ресурсов, и теперь мы пребываем в уверенности, что это мы контролируем абстрактных «их», а не они — нас.
Это не совсем так.
Северная Америка не привязана к российской энергетике вообще никак. Более того, сжиженный газ и уже упомянутая сланцевая нефть позволяют сейчас американцам наращивать экспорт.
C Европой все несколько сложнее: картину нужно увидеть в целом. Реально от нас зависят преимущественно бывшие соцстраны, а не политические локомотивы Евросоюза. Если считать без стран, вступивших в ЕС после 2004 года, то на Россию приходится всего 26% импорта нефти и 33% газа, что чуть больше, чем у Норвегии. При этом после пика 2006 года потребление нефти в Западной Европе продолжает стремительно снижаться: уже сейчас оно упало до уровня восьмидесятых годов.
К тому же важно понимать торговые соотношения: Россия в торговле Европы — это меньше 10%, они же для нас — больше половины. Полномасштабная торговая война с европейцами для них будет означать всего лишь неприятности, для нас — крах экономики, который удвоится, если на него наложится искусственное понижение нефтяных цен, и утроится, если вступят в силу реальные санкции за Крым.
Да, слышать это неприятно. Осознавать, что Россия — сырьевой придаток Европы, которым Штаты могут манипулировать простой игрой на бирже, не хочется.
Куда как проще думать о России как об энергетической (хотя бы какой-то!) сверхдержаве, которая держит старушку Европу на коротком поводке и смело делает все, что хочет, на постсоветском пространстве. Например, присоединяет части соседних государств.
Проблема сейчас даже не в том, что об этом не знает большая часть общества. Проблема в том, что этого, кажется, не хочет знать сама власть. До недавнего времени казалось, что немногие оставшиеся независимые СМИ нужны российской элите, чтобы хоть так получать реальную информацию. Выходит, не нужны. Обойдутся пресловутыми папочками из Администрации президента.
Только вряд ли в этих папочках напишут, что за красивой Олимпиадой и вводом войск в сопредельное государство обычно следуют пустые полки в магазинах и талоны на продукты. «Сюрприз» будет.

Из разных источников вроде бы известно, что президент Буш, встречаясь с Горбачевым на Мальте в 1989 году, устно пообещал ему не принимать в НАТО государства, которые уходят из Варшавского договора. Однако никакие соглашения на сей счет не подписывались. И когда Советский Союз прекратил свое существование и в Североатлантический альянс устремились бывшие наши союзники, а также прибалты, перед западными лидерами встал вопрос: что делать?
С одной стороны, они едва ли хотели огорчать симпатичного Горби, хоть он и ушел на пенсию. С другой стороны, поляки и латыши, румыны и эстонцы рвались в НАТО, буквально расталкивая друг друга, словно боялись опоздать, и как было им отказать. Правда, упавшему с луны независимому эксперту хотелось понять: куда они спешили? От кого бежали? Вопросы эти только на первый взгляд казались сложными.
Ну да, на Востоке располагалась Россия, но это была совершенно другая страна, в корне отличавшаяся от той, что веками прессовала своих соседей. Россия свободная, демократическая, дружелюбная. Россия, которая отпустила их на все четыре стороны. Россия, погруженная в свои глубоко личные проблемы. Россия, более почти не помышлявшая о том, чтобы оказать братскую помощь и осчастливить мир.
Тем не менее все они как угорелые бежали на Запад – под крыло Вашингтона и Брюсселя, под ядерный зонтик НАТО. И это легко было объяснить любому упавшему с луны, если бы он тогда погнался за ними вслед, осыпая риторическими вопросами. Любой венгр или чех мог бы объяснить ему на пальцах, что они бегут, используя уникальный исторический шанс. Что они ничего не имеют против русских и нынешней России и даже желают ей всего наилучшего, но не верят и боятся, как не верили и боялись вчера и позавчера. И если грядущий Путин, покуда никому не известный, будет предъявлять им и новым их покровителям свои исторические счеты, то им тоже будет что предъявить.
Историческую память, например.
Вечные разделы Польши. Безвыходную судьбу, зажатую между Молотовым и гитлеровской наковальней. Танки в Будапеште и Праге. И плевать им на устные договоры, заключенные бывшим президентом США с бывшим президентом бывшего СССР. Потомки не простят, если они не воспользуются шансом. И будущее в лице нового правителя новой России, который назовет освобождение закрепощенных народов крупнейшей геополитической катастрофой прошлого века, подтвердит их моральную и политическую правоту.
Отношения России и Украины не сравнишь с польско-российскими или иными из предъявленного списка. Несмотря на разные трения, непонятки, конфликты и так называемого Бандеру, эти отношения были братскими и по-настоящему скрепленными кровью в тех войнах, где русские и украинцы сражались плечом к плечу. И запорожцы свое знаменитое, ныне запрещенное Роскомнадзором письмо писали не русскому султану, а турецкому. Вообще на разноплеменной этой земле трудно отыскать два более близких народа.
Оттого совершаемое ныне Путиным, который, воспользовавшись слабостью соседа, стремится по-шакальи откусить и сожрать лакомую часть Украины, – это не только акт агрессии, ничем не спровоцированной. Это преступление против общей истории и смачный плевок в будущее. Предательство по отношению к обоим народам, и уже сегодня, в суете и смуте текущих дней, можно догадаться и понять, кто пострадает больше.
Все ведь повторится, и будущий российский реформатор, занимаясь депутинизацией страны после ухода горячо любимого руководителя, начнет ломать голову в поисках друзей, экономических партнеров и дипломатических френдов. Однако к тому времени, боюсь, не останется ни одного и не только украинцы, потрясенные аншлюсом, устремятся в Североатлантический союз. Все побегут. И белорусы после батьки, и казахи, и армяне, если им помогут по-человечески разрешить карабахский спор. И никто уже не поверит новому вождю, который будет в Кремле освобождаться от проклятого имперского прошлого и развенчивать культ брутальной пацанистой личности.
Народы – они ведь эгоисты, и кому охота рисковать, крепко связывая свою судьбу с ненадежным соседом. Сегодня он добрый и перестраивается изо всех сил, а завтра опять встанет не с той ноги, сядет в танк, полетит бомбить. Умом его не понять, сам признавался.
Собственно, еще не поздно остановиться. И Путину, и тем, кто его окружает, втайне, быть может, ужасаясь тому, что творит бодрый, моложавый, уверенный в себе вождь. Собирающий земли в своей песочнице и не задумывающийся о крупнейшей катастрофе ХХI века, которую он в эти дни готовит России. По схемам и образцам всех прежних катастроф, которые так славно укладываются в рамки непоправимой и неизменной национальной традиции.

Бабушка часто рассказывала мне об эвакуации. Тогда я был маленький и не мог понять, какая это на самом деле трагедия – оказаться вдалеке от дома и близких, с ребенком на руках, среди чужих людей. Сейчас, когда я разговариваю с моими крымскими друзьями или просто читаю письма незнакомых мне людей в социальных сетях, я понимаю, каково это, – и еще знаю, что это может в любой момент произойти со мной и моими близкими если агрессор пойдет дальше.
Этих людей не показывают по Российскому телевидению, но от этого они не перестают существовать. Самые обычные люди, разных национальностей, разных политических взглядов и представлений о будущем. Русские, которые не хотели жить в путинской России и считали себя крымчанами, получившими после Майдана уникальный шанс построить нормальную жизнь невдалеке от деградирующей соседки. Украинцы, которым все эти годы было не так уж просто в одном из немногих регионов страны, где почти не было украинских школ, где газету на украинском нужно было искать в киоске, а услышать родной язык можно было разве что от туриста из Львова или Полтавы. Крымские татары, вернувшиеся в родной край после десятилетий изгнания и нередко наталкивавшиеся на стену непонимания и отчуждения и глухой ропот тех, кто поселился в оставленных ими домах.
Всем этим людям и без того было непросто в Крыму. Русским - потому что полуостровом почти все годы украинской независимости и крымской автономии правили бандиты вроде нынешних спикера Константинова и премьера Аксенова. Украинцам и крымским татарам - потому что эти бандиты были шовинистами. Только после того как украинскому народу - а на Майдане развевались и национальный флаг крымских татар, и полотнища Симферополя, Севастополя, Феодосии, Керчи, Ялты – удалось избавиться от того морока, в котором все мы жили, появилась робкая надежда, что изменится что-то и в Крыму. Но пришли они - и, как водится в дни оккупации, бандиты и шовинисты обернулись полицаями, доносящими на своих соседей и оплевывающими гостей из страны, которая еще вчера была общей и за счет которой все это братство оккупантов и полицаев жило, живет и намерено продолжать существовать.
Вот оно и наступило, отчаяние. Кто-то просто живет в пустоте, понимая, что никакого Крыма уже не будет – а будет территория, брошенная к ногам Владимира Путина, как многие другие застывшие в безвременье куски земли, отхваченные Кремлем и превращенные в фальшивые государства. Кто-то заколачивает маленькие уютные гостиницы – какие туристы в разоренной стране? Кто-то уезжает - в Украине сейчас все больше и больше беженцев, а после того как оккупация осуществится окончательно, их будет еще больше – тысячи людей, лишенных крова и мечты только потому, что Владимиру Путину захотелось почувствовать себя императорам, а его подданным, приближающимся к поглощающей страну исторической пропасти, захотелось стать спасителями и победителями – ну хоть так, ну вот хоть такой вот ценой растоптанных надежд.
Конечно, таких людей будет меньше, чем целующих лафеты танков, - так, собственно, всегда и бывает при оккупации. Конечно, очередной народный мерзавец Российской Федерации сможет тешить себя иллюзией, что его страна кого-то там защищает и оберегает. Но слезы покидающих родной дом людей и то бессильное разочарование, которое испытывают остающиеся в страхе, – это не иллюзия. Это та самая настоящая жизнь, которая и есть Крым.
55 комментариев | Обсудить
Виталий Портников, 14.03.2014