Блоги

Поборы со стороны охранников «малолетки» Таштюрьмы за «доброе отношение» к ее обитателям сделали это особое отдеение Ташкентского следственного изолятора наказанием не только для самих ее постояльцев, но и для их родителей.

Дополнительный заработок охранникам «малолетки» СИЗО № 1 — Таштюрьмы — дают письма заключенных к родственникам, которые добрые дяди охотно соглашаются доставить по адресу. Настолько охотно, что если кто-то из заключенных не находит необходимости установления регулярной переписки с родителями, «дубак», как называют дежурных по этажу заключенные, подскажет тему письма и сможет настоять на его необходимости.

«Первый раз письмо от сына я получила буквально в первые дни после того, как он был переведен в Таштюрьму. Вечером, около девяти часов, к нам явился некто в погонах старшего лейтенанта, назвавшийся Нуриком, и сказал, что принес письмо от моего сына. Оказавшись в квартире Нурик сказал, что мой сын находится в тюрьме в приличных условиях, его никто не обижает, он сам, мол, за этим следит и никому не дает его в обиду», - Е. М., мать содержащегося в Ташкентском СИЗО малолетнего правонарушителя.

В подтверждение своих слов Нуритдин, по словам Е.М., действительно передал ей записку от сына. «Малява», занявшая почти полную страницу листа бумаги обычного формата, превозносила благодетели ее подателя:

«Нуритдин ака очень добрый… Он от всех меня защищает, когда всех бьют дубаки он всегда за меня заступается… Сначала меня хотели посадить в петушатник (камеру, в которой содержатся арестанты-гомосексуалисты или «опущенные» уже в тюрьме арестанты), где меня обязательно изнасиловали бы, но Нуритдин ака не разрешил и посадил меня хорошую камеру, где все спокойные».

Между этих фраз сын Е. М. писал о беспределе в «малолетке»: о побоях со стороны охранников, о том, что передачи доходят до адресатов сильно «облегченными», о насилии среди самих малолетних заключенных. В конце письма сын слезно умолял мать «отнестись к Нуритдину ака по-доброму, как он относится ко мне и дать ему денег «за ноги» сколько он попросит».

«Свидание с сыном, находившимся под следствием, было не положено, и я была очень рада любой весточке от него. Естественно, я предложила этому Нурику и деньги, и ужин, и выпивку, от чего он, естественно, не отказался», - рассказывает Е. М.

Уже на следующее утро выяснилось, что полученные накануне 50 тысяч сумов (около 20 долларов США в пересчете по курсу «черного рынка») Нуритдина вовсе не удовлетворили.

По телефону он заявил, что у него тяжело заболел ребенок и потребовал приготовить еще 50 тысяч сумов. Е. М. стесненная маленькой зарплатой, необходимостью платить авокату и собирать передачу сыну в тюрьму, отказалась платить посыльному второй раз.

Меньше чем через неделю Нуритдин снова напомнил о себе, принеся Е. М. второе письмо от сына. «Сын не сообщал в нем ничего важного, не просил ничего конкретно, только хвалил Нуритдина ака, какой он добрый, и просил дать ему денег», - сказала Е. М.

Е. М. и на этот раз отблагодарила посыльного пятьюдесятью тысячами. В третий же приход Нурика, видя, что в письме сына нет ничего кроме восторгов по адресу своего «опекуна» Е. М. решила, что платить больше не будет, и просила гонца больше не беспокоиться и не приносить ей посланий от сына. Один или два раза в неделю сына навещал в тюрьме адвокат и обо всех своих нуждах он мог передать через него, решила она. Приняв такое решение, Е. М. написала заявление на имя следователя, ведшего дело ее сына.

«Недели три никто не приносил писем от сына. Но как-то рано утром по телефону позвонил некто, представившийся Рустамом, и сказал, что у него есть для меня письмо от сына. Он сказал, что за 100 тысяч сумов (около 35 долларов) передаст мне это письмо, на словах же, по телефону передал, якобы просьбу сына, - «только чтобы Нуритдин ака ничего не знал».

Е. М., давно понявшее, что письма сына — не что иное как вымогательство со стороны Нурика, отшила очередного благодетеля.

Позже, увидев сына перед началом судебного заседания, Е. М. получила от него подтверждение своему предположению. «Правда, если бы я знала, какими могут быть для сына последствия моего отказа, я продолжала бы платить. Не знаю, где я взяла бы деньги, но я не смогла бы отказать», - говорит Е. М.

На коротком свидании перед судом сын признался Е. М., что он не хотел писать никаких писем, его вынудили делать это угрозы и пытки со стороны охранников.

«Дежурный вечером забирает кого-нибудь в козлодерку (дежурное помещение) и заставляет писать под диктовку. Кто отказывается писать - бьют или грозятся перевести в петушатник. А страшеннее перевода в петушатник в тюрьме нет ничего. Последний раз, когда я отказался писать меня четыре ночи подряд заставляли стоять на одной ноге, две - на одной, две - на другой», - передала Е. М. слова своего сына.

Старший Азим, брат другого сидельца «малолетки» Таштюрьмы, тоже рассказал о вымогательстве охранников.

«К нам приходили люди из тюрьмы, приносили записки от братишки и требовали денег. По письмам было видно, что братишку сильно напугали, хотя, к счастью или, может быть, и к несчастью, напугать его не так-то просто», - сказал Азим.

То что бизнес, основанный на запугивании малолетних зеков и чувствах их родителей, действительно существует в Таштюрьме, подтвердил и один из охранников СИЗО Александр.

«Родственники, друзья и подельники подследственных и подсудимых, все они - дойные коровы для сотрудников СИЗО. И если близкие взрослых арестантов платят за реальные услуги - пронос в камеру продовольствия, спиртного, наркотиков или денег с воли, то родители малолеток отстегивают бабки просто из страха, чтобы с их детьми не случилось чего-нибудь хуже того, что уже случилось», - говорит Александр.

По его словам, многие из угроз, о которых обычно говорят в своих письмах малолетние арестанты Таштюрьмы: побои и истязания со стороны охранников, натравливание на них более агрессивных сокамерников, перевод в петушатник - вполне реальны.

«В петушатник, правда, вряд ли кого посадят, этого не позволят тюремные авторитеты, а если такое случится - виновный будет жестоко наказан», - сказал Александр.

Вообще же работа в Таштюрьме дает много возможностей заработать, говорит Александр. Кроме проноса в камеру дополнительных передач или запрещенных предметов (в основном это спиртное, наркотики и деньги), дежурный за плату может устроить дополнительную прогулку, посещение бани, свидание с кем-нибудь с воли и даже свидание с «монашками» - женщинами-арестантками. Кроме того, дежурные сами торгуют водкой и закрывают глаза на торговлю наркотиками.

«О том, что в тюрьме можно купить практически все и по ценам не выше, чем на воле, а часто и дешевле, конечно же, знают все. Администрация СИЗО сознательно идет на это, так как алкоголь и наркота хоть как-то отвлекают арестантов и помогают снять напряжение арестантской жизни, что в конечном итоге практически сводит на нет случаи бунтов», - объяснил Александр.

«Для несовершеннолетних арестантов все это, естественно, недоступно - слишком большая ответственность и риск потерять доходное место. Поэтому тем, кто работает в «малолетке» остается только заставлять малолеток писать слезливые письма и вымогать у их родителей деньги», - говорит Александр.

Запугать малолетних арестантов и их родителей не составляет для сотрудников СИЗО труда, вымогать же деньги ни за что с взрослых арестантов, многие которых уже имеют судимости и не новички в этой системе, и непросто, и небезопасно. Хотя, как утверждает наш собеседник, случается и такое, что дежурный по просьбе арестанта берет для него деньги у его родственников, но до самого арестованного они так и не доходят.

Сам же Александр утверждает, что подобным «бизнесом» не занимается. Как сказал он сам: «Я работаю через двое суток на третьи. В оставшиеся два дня выходных, один день я отсыпаюсь, второй - работаю с братом на стройке. Этим и содержу семью. Ты мне не поверишь, но не позволяет совесть. Но есть и другое, не менее значимое и, может быть, более правдоподобное объяснение. В отличие от многих моих коллег, я в любое время суток хожу по улицам спокойно и не оглядываюсь на каждую тень».