Политика

История вторая

В одно прекрасное утро большой круглый стол с удобными креслами собрал вокруг себя всех сочленов четырумвирата партии ЧэЧэ – “чистые чувяки”. На повестке дня стоял срочный вопрос – каким должен быть главный лозунг партии, который надо кричать на улицах. Первым слово взял горячий Бардаг Чибилов.

- Сколько можно нам г’азгуливать по гог’оду без лозунга?! – грассируя и воздевая сжатый кулак вверх вдохновенно прокричал он, - вы выгляньте в окно! Вон все наши коллеги по оппозиции уже выбрали себе удачные фразы, а мы что, тупее всех!? Мы же ведь умнее всех!

- Прекрати размахивать руками, ты не на митинге, - пробурчал Аланхоян Бадмаев, меланхолично уставившись прямо перед собой.

- М-да-а-а-а…, - задумчиво протянул Алтандоржи Дэцэбэл. Он стоял у окна и смотрел на улицу. Там в разных направлениях, но организованно ходили три колонны демонстрантов. Первая колонна размахивала флагами красного цвета и плакатами “Дело Владимира Юмжагийновича Ленина живет, здравствует и да здравствует!”. Во главе шел несменяемый первый секретарь коммунистов Цэрэгбалцын–куку (“куку” - по джунгарски – ласковое “дедушка” - так его тепло между собой звали коллеги по оппозиционному цеху). Коммунисты дружно, четко, с периодичностью 22 крика в минуту скандировали фамилию своего лидера - “Йэс-тэ-дэй! Йэс-тэ-дэй!”. “Что-то это мне напоминает, - подумал Алтандоржи и пропел, - ол май тробелз сим со фа-а-а-а-аруэй,… а, впрочем, неважно”. Вторая колонна продвигалась мелкими семенящими шажочками – это была фирменная политтехнологическая находка Пәтера Озымыздыка и пела гимн “Цэ! Цэ! Цэ! Чучалярим! Цэ!Цэ! Чучалярим!”.

- Вот эффектный лозунг – цэ! – не успокаивался Бардаг, но руку все-таки в карман спрятал, - и продолжение какое – чучалярим!

- М-да-а-а-а, - поддержал Алтандоржи, не отрывая взгляда от окна, - “чучалярим” – это респе-е-е-ект. Какой все-таки великий наш джунгарский язык. Это же надо – одним словом весь “Интернационал” перевести!

Третья колонна маршировала шагом, похожим на то, будто демонстранты скачут на лошадях с плетками в руках. Во главе колонны, будто на огромном верблюде, возвышался Шаман-Тайчан-Цэвенраптан. “Куяк Ойрат!” - кричала эта группа, - “Ойрат куяк!”.

- Молодцы, г’ебята! Настоящие манкурты! – воскликнул Бардаг-Чувяк.

Примечание. Здесь, как вы видите, появилось новое слово – “манкурт”. Поскольку не все слова джунгарского языка попали в словарь (см. Раньше), мы будем вставлять такие примечания по ходу рассказа, чтобы у читателя возникла возможность глубже понять древний джунгарский язык. “Манкурт” - это имя средневекового джунгарского партизана, неутомимого борца с казахским колониализмом. Он прославился тем, что брал в плен казахов и закармливал их бешбармаком до беспамятства, а потом и насмерть. С тех пор лучшей похвалой для джунгарского патриота будет, если его назвать в честь народного героя “манкуртом”.

- Нам срочно, как воздух, нужен лозунг, - вдруг весомо промолвил Алтандоржи, - У всех слоганы как слоганы – короткие, емкие. А мы на прошлой демонстарции выползли с этим безобразием – “За превентивно-кластерное демокро-принципатное развитие рассегментированного априорного джунгарского гражданинства!” - простой народ не понимает. Это он только на казахском так звучит, а на джунгарском вообще 28 слов получается.

- А давайте такой – “За революцию! На баррикады!” - вдруг раздался из угла тихий голос Ойрата Чундосова.

Все сочлены вдруг разом заорали: “Ойрик! Заткнись и не лезь в политику! Посчитай лучше, сколько денег на счету партии!

- Да ладно вы, - обиделся Ойрат, - на счету – 157 лавэ и 85 тугриков, но Чувяк еще сто баксов в кассу не вернул с прошлого раза.

- Так звони cг’очно Тобчану! – заорал Бардаг Чибилов, краснея от смущения за те сто баксов.

Знакомство. Здесь, уважаемый читатель, появляется еще одно примечание в виде знакомства с теми персонажами, которые будут появляться по ходу повествования и не вошли в первоначальный список. Итак, новый персонаж - Тобчан Шурпо-Каган-Бэрданов – руководитель и хозяин Джунгаркоммерцбанка – лучший друг четырумвирата партии ЧэЧэ. Старый соратник, финансовый гений, скромняга и умница, а главное – настоящий манкурт!

- Але, Тобчик! – промолвил обиженный Ойрат в телефонную трубку, - как жизнь?

- О-о, привет! – обрадовался на той стороне провода Шурпо-Каган-Бэрданов, - сам как!

- Да вот лавэ на счету партии заканчивается!

Голос Тобчана резко переменился.

- Как я не раз вам как бы говорил, - Шурпо-Каган-Бэрданов заговорил монотонно, как автоответчик, - я как бы пообещал Наргуджину Нанаевичу, что банки в политику не вмешиваются. Поэтому я повторяю вам в сто тысячный раз - по данному вопросу меня не беспокоить.

- Да, прекрати, Тобчик, ты прям как не манкурт. Родина же в опасности!

- Я сто тысяч раз говорил и повторю в двухсоттысячный раз – меня по этим вопросам не беспокоить! – монотонно закончил Шурпо-Каган-Бэрданов и положил трубку.

Ойрат тоже повесил трубку и, улыбаясь своей голливудской улыбкой, сказал коллегам: "Двести штук сейчас привезут на мелкие расходы".

- Пг’екг’асно! – ответил за всех Чибилов. Раньше он говорил “ништяк” по казахски, но как стало модно говорить на государственном языке, он взял на вооружение “прекрасно”.

Четырумвират заметно повеселел, однако повестка дня оставалась невыполненной.

- Надо, как на Украине, - типа “геть!”, “так!” или в Грузии – “пора!”. Должно же быть что-то у нас по-джунгарски, - в голосе Аланхояна слышалось почти отчаяние.

Вдруг Дэцэбэла осенило.

- Ура! Придумал! А давайте просто – “на хооэй!”. Коротко, веско и по-джунгарски.

- И самое главное непонятно, кого вызывают на дуэль? А хоть кого! И не обвинишь в антинанайдоржизме, - потянувшись в кресле согласился Бадмаев.

- А не перекликается с Дэридай-Ой-Эгэгэевским “Басаром”? Там ведь тоже “задавлю на хооэй”? – скромно поинтересовался Ойрат.

- Нет, Ойрик, - возразил Бадмаев, - во-первых, “басар” - слово заимствованное у казахов, во-вторых не все джунгары его употребляют. Вот у нас в центральной Джунгарии так не говорят. У нас говорят “хунтайджы –джардээм-кирдыг”. Так что вариант отличный.

- На хооэй! На хооэй! – радостно запрыгал Бардаг, - Все! Все выходим маршировать!

Через час четвертая колонна во главе с четырумвиратом вышла на улицу и присоединилась к марширующим.

“Куяк!” “Цэ!” “Йэстэдэй!” неслось над стенами древнего Алтын-Орда-Улькен Сарая. “На хооэй!” “На хооэй!” гордо отвечало народное эхо.