Политика

Часть 1. Материальные основания чайнафобии

Вовсе не предполагал, что моя статья о китайском телесериале «Чингисхан» в дальнейшем заживет своей самостоятельной жизнью. И что она сама станет причиной для новой дискуссии, суть которой можно назвать: «Китай – как главная угроза безопасности Казахстана». А тут еще на ГЕО появилась статья Олега Маслова «Желтая раса меняет цвет казахской степи», в которой он с ходу если не пугает, то хотя бы предупреждает нас об опасности с востока китайской пословицей: «Тот, кто мягко ступает, далеко продвинется на своем пути».

Так уж получилось, что, несмотря на то, что статья Олега Маслова, в основном, раскрывает фактор все возрастающей экономической и даже экологической зависимости Казахстана от Китая, а моя статья касается больше культурологической сферы, тем не менее, ряд комментаторов к обеим статьям высказали столь глубокую озабоченность китайским фактором, что, полагаю, нельзя пройти мимо них.

Однако, было бы наивно полагать, что комментаторам удалось решить поставленные ими же проблемы. До этого далеко, как до Солнца. Вместе с тем, полагаю, что соответствующим комментаторам надо быть уже благодарными за то, что они не побоялись поднять, а возможно, и заострить те проблемы во взаимоотношениях Казахстана с Китаем, которые, несмотря на свое существование, намеренно замалчиваются казахстанскими властями и официозной пропагандой.

Если попытаться хотя бы в первом приближении обобщить существующие проблемы в казахско-китайских взаимоотношениях, то мы получим следующую картину.

ПЕРВОЕ. Тихая китайская территориальная экспансия.

Так, тот же Олег Маслов пишет: «В настоящее время Китай, стремительно наращивающий свой экономический, политический и демографический потенциал, заинтересован в распространении влияния и «тихой экспансии» на Казахстан, имеющий малочисленное население, расселенное на огромной территории, богатой нефтегазовыми ресурсами и другими полезными ископаемыми. В этом контексте одним из приоритетов внешней политики Китая является практическая реализация официальной концепции «стратегических границ и жизненного пространства». Она подразумевает территориальную экспансию по мере роста «комплексной мощи государства», которая уже достигла достаточной величины». Как происходит китаизация территории – не только де-факто, но и де-юре – он показывает на примере Тибета, а также обосновывает тезис о том, что для китайской экспансии наиболее перспективным является направление на Казахстан, а не Россию, Индию, Вьетнам, Лаос и другие соседние с Китаем государства. При этом аргументы Маслова столь убедительны, что трудно не согласиться с автором.

ВТОРОЕ. Подсаживание казахстанской экономики «на китайскую иглу».

Тот же Маслов в своей статье отмечает, что «С упрочением экономических связей Пекина и Астаны, все больше увеличивается доля китайского присутствия и доминирования в Казахстане. Для более прочной привязки к себе экономики Казахстана, Пекин за два последних года стал самым активным покупателем казахских месторождений, удвоив уровень своей добычи на территории Казахстана, и собирается любой ценой продолжить новые приобретения. В этом процессе Китай, располагающий огромными финансовыми средствами, не останавливается ни перед чем — от подкупа и шантажа высокопоставленных чиновников до шпионажа. Последний скандал явное тому подтверждение. Оказалось, что нефтедобывающая компания «CNPC-АктобеМунайГаз» (дочернее предприятие китайской CNPC), помимо своей основной деятельности, занималась еще и разведкой материалов с данными реальных запасов углеводородного сырья в недрах Казахстана.

На сегодняшний день практически все отрасли Казахстана, в том числе нефтяная, строительная, текстильная, как отмечают аналитики, подсели на «восточную иглу». Интересно, что в товарной структуре внешней торговли с Поднебесной, Казахстан представлен, в основном, сырьевыми отраслями экономики. Получается, что Астана, осуществляя добычу и транспортировку нефтегазового сырья на деньги иностранного кредитора и увеличивая свой внешний долг в результате масштабных заимствований, получает взамен дешевые китайские товары. В свою очередь, Пекин, заполнив Казахстан ширпотребом, не дает возможности Астане развивать национальную перерабатывающую промышленность и производство готовых изделий. Еще год назад отдельные казахские депутаты выражали беспокойство по поводу чрезмерной зависимости экономики Казахстана от Китая, влияющей на безопасность страны».

Эти выводы Маслова мне кажутся столь убедительными, что ни опровергать, ни дополнительно их комментировать нет никакой надобности.

ТРЕТЬЕ. Тот же Маслов показывает, как может произойти полная китаизация казахской степи: «Приобретенные Китаем казахские компании и предприятия позволят Пекину увеличить территорию присутствия китайцев, ведь малая плотность населения Казахстана способствуют бесконтрольному увеличению числа китайцев. Еще немного, и процесс полной китаизации «казахской степи» будет необратим». «…Китайская тактика медленного «заполнения и ассимиляции» страны — это демографическая угроза для Казахстана».

Маслов показыает также один из механизмом китаизации Казахстана: «Население Китая, составляющее порядка 1,4 млрд. человек, продолжает расти значительными темпами. Демографическая политика Пекина, направленная на сокращение прироста населения, в сочетании с традиционным стремлением каждой китайской семьи родить мальчика, способствовало тому, что в настоящее время в Китае острая нехватка женщин. На Международном конгрессе демографов в Туре (Франция) американские ученые представили прогноз, согласно которому между 2015 и 2030 гг. взрослых мужчин в Китае будет на 25 млн. больше, чем женщин. В Казахстане же, напротив, женское население преобладает над мужским. Уже сейчас в Казахстане нередки случаи смешанных браков граждан Китая (ханьцы и уйгуры) с казахскими девушками.
Другой актуальный вопрос — проблема нелегальной миграции граждан Китая. Как показывают данные, Китай выступает одним из основных «поставщиков» нелегальных мигрантов в республику. По официальным данным, общая численность китайцев в Казахстане составляет порядка 300–500 тысяч человек. Однако реальная цифра намного превышает эти данные. Существуют оценки китайских специалистов, согласно которым к 2040 году на территории Казахстана будут проживать до 20 млн. этнических китайцев. Это так называемое стратегическое китайское планирование на дальнюю перспективу».

Как говорится, комментарии излишни!

ЧЕТВЕРТОЕ. Экологическая опасность для Казахстана, причины которой таятся в Китае.

Так, в статье Маслова утверждается, что «Политика Пекина по увеличению водозабора с рек Иртыш и Или на территории Китая наносит непоправимый урон окружающей среде Казахстана. Заинтересованный в развитии Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), Китай строит объект «Черный Иртыш-Карамай», призванный обеспечить питьевой водой центральные области СУАР. Для этого Китай осуществляет ежегодный забор воды из Иртыша в объеме более 450 млн м3 с перспективой увеличения до 1,5 млрд м3. Кроме того, для обеспечения промышленной водой Карамайские нефтяные разработки близ Урумчи, Китай осуществляет забор 800 млн м3 воды.

При такой грабительской тенденции возникает угроза для дальнейшего существования озера Зайсан в Восточно-Казахстанской области. Также из-за остановки работы иртышских ГЭС — Бухтарминской, Шульбинской, Усть-Каменогорской пострадает экономика Казахстана. Без воды останется район Центрального Казахстана — Карагандинский и Экибастузский угольные бассейны.

Другая река Или, в бассейне которой формируется более половины суммарного объема поверхностных вод озера Балхаш, также подвержена «активному» китайскому использованию. Так, из бассейна Или китайская сторона орошает 400 тыс. гектар, и в перспективе эта площадь может быть увеличена до 600 тыс. В настоящее время в Казахстан по Или поступает около 12 млрд м3 воды в год, которая с каждым разом все уменьшается. При дальнейшем увеличении водозабора с реки Или, в плачевном состоянии окажутся аграрный сектор и рыбное хозяйство Казахстана. Необходимо учесть и то, что обмеление и засоление озера Балхаш отрицательно скажутся на климатическом балансе всей юго-восточной и центральной части Казахстана.

Преследуя свои национальные интересы, Китай совсем не считается с Казахстаном, где проблемы водопользования рек Иртыш и Или с каждым годом приобретают вид прогрессирующей гангрены. Получив большие инвестиции от Пекина, и имея протяженную границу с Джунгу, т.е. «Срединным Царством», Астана уже не в состоянии хоть как-то возражать и отстаивать свои интересы. При такой тенденции, Пекин и дальше будет реализовывать на практике концепцию «стратегических границ и жизненного пространства» в экономической, политической и демографической сферах. По прогнозам экспертов, лет через 30–40, у Казахстана будет столько же полномочий, что и у соседнего китайского автономного района, где живут уйгуры».

Комментировать столь убедительные выкладки Маслова не имеет смысла из-за их самоочевидности. Однако, наверное, не лишне будет подчеркнуть его вывод о том, что лет через 30-40 «у Казахстана будет столько же полномочий, что и у соседнего китайского автономного района, где живут уйгуры».

На этом мы заканчиваем цитирование полюбившегося нам автора, но не заканчиваем рассмотрение темы угрозы, исходящей для Казахстана со стороны Китая. Иными словами, несмотря на то, что Олег Маслов кончил, мы, тем не менее, продолжаем!

ПЯТОЕ. Следует отметить военно-политические проблемы в казахско-китайских взаимоотношениях.

Для того, чтобы оценить масштабы этой проблемы, во-первых, необходимо отметить, что у Китая армия насчитывает свыше 4 млн человек, в то время, как у Казахстана – менее 100 тысяч человек. В связи с этим Китаю не надо даже воевать с Казахстаном. Ему достаточно сдать в плен 2 млн китайцев и Казахстан падет сам собой. Но если рассуждать серьезно, то тот же Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) является по своему полувоенной (или, полумирной?) организацией, который и территориально и численно поделен на соответствующие воинские формирования со всеми необходимыми военными атрибутами. Одним из важнейших атрибутов (то есть неотъемлемой частью) любой военной организации является планирование на случай боевых действий на заданном Театре боевых действий (ТВД). Изнутри подобное планирование зиждется на мобилизационных ресурсах и планах их развертывания. Для ведения боевых действий с Казахстаном для Китая достаточно мобилизационных ресурсов, сосредоточенных в одном тольке СУАРе.

Что же касается ТВД и соответствующих стрел на китайских военных картах, которые должны указывать направление наступления китайских Вооруженных Сил, то вряд ли на западной границе СУАР эти стрелы будут повернуты на восток! Они будут нацелены только на запад! То есть – на Казахстан! И пусть никого не обманывают сладкие речи китайских дипломатов о том, что Китай никому не угрожает! Достаточно посмотреть на их секретные военные карты, и все сразу встанет на место!

Но встанут ли на место мозги наших политиков? Это – мы к тому, что, во-вторых, в военно-техническом отношении Китай является практически почти полностью самодостаточной страной, к тому же обладающей ядерным оружием. А Казахстан в свое время «добровольно» отказался от ядерного оружия! Но если вспомнить историю взаимоотношений тех же Индии и Пакистана, то мы можем заметить, что пока у этих государств не было ядерного оружия, между ними практически постоянно были кровавые конфликты и войны, унесшие сотни тысяч жизней. А как только у них появилось ядерное оружие, так эти кровавые конфликты тут же прекратились. Таким образом, ядерное оружие оказалось способным поддерживать мир и стабильность. А в нынешних условиях что может малочисленный, безъядерный и не имеющего собственного производства Казахстан спасти от более чем многочисленного и ядерного Китая? Россия или США, или другие страны Центральной Азии?

Поэтому, в-третьих, у Казахстана так и остается нерешенной до конца проблема с военно-политическими союзниками.

Так, Китай может ждать и дождаться, наконец, когда Россия не захочет или не сможет заступаться за Казахстан, тем более, что нынешний казахстанский режим уже столько раз предавал Россию и продолжает ее предавать! В том числе и посредством разрушения соответствующих положений Договора о коллективной безопасности.

Что же касается США, то и они могут в какой-то момент проигнорировать Казахстаном. Особенно если учесть, что американские ястребы активно натравливают свою администрацию на исламский мир – на очереди у США нападение на Иран, а там, в уже недалекой перспективе должна пасть и Саудовская Аравия с ее святыми городами Меккой и Мединой, что может на определенный период связать США по рукам и ногам и не дать им возможности реагировать на проблемы казахстанской безопасности. США тем более с легким сердцем могут кинуть Казахстан, так как они лучше других видят, как казахстанское государство движется в обратную сторону от демократии.

В военно-политическом отношении казахстанскую сторону может и не спасти его членство в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Если кто думает, что пасть дракона или хотя бы его объятия представляют высшую гарантию безопасности, тот, думаю, жестоко ошибается.

Что же касается гарантийных возможностей по обеспечению безопасности Казахстана со стороны Совещания по мерам доверия в Азии (СМДА), то это также наивно, как наивно было бы полагать, что красивые мыльные пузыри, испускаемые президентом Назарбаевым, могут потушить огонь во время пожара национального масштаба.

ШЕСТОЕ. В практике взаимоотношений Казахстана с Китаем главной проблемой является недальновидная, мягкотелая и слабая политика Казастана.

Если посмотреть внимательно хотя бы на историю дипломатических отношений Казахстана и Китая в разрезе хотя бы дипломатических кадров, то мы можем увидеть, что у Казахстана был только один Посол в Китае, который не только понимал всю опасность, исходящую с китайской стороны, но и твердо и последовательно отстаивал казахстанские интересы. Этим Послом был ни кто иной, как Мурат Ауэзов! Этого человека можно обвинять в чем угодно! За его политическую непоследовательность – когда он прекратил борьбу с действующим режимом в рамках созданной им – совместно с Петром Своиком и Галымом Абильситовым – политической партии «Азамат», когда он «продался» действующему режиму и занял предложенную ему должность директора Национальной библиотеки и т.п. Но в отношении Китая у него всегда была ясная, принципиальная и последовательная позиция. За что его, наверное, и сняли с должности казахстанского Чрезвычайного и Полномочного Посла в Китае. И такое ощущение, что его сняли показательно! Так же показательно, как несколько лет спустя показательно расстреляли Алтынбека Сарсенбаева! А после подобного снятия Мурата Аэзова с должности Посла в Китае, другие казахстанские Послы (если перечислить их имена и фамилии, вы обхохочитесь!) думали, кажется, лишь о собственной карьере и безопасности, но не о стратегической безопасности Казахстана!

(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

Аскар Арыстанбеков, www.geokz.tv