Добавить новость
Ли Куан Ю: триумф реализма
Шрифт:
Гость 31 Марта 2015 в 22:52:22
Ли Куан Ю прожил дольше, чем любой из действующих политиков, и умер на 92-м году жизни, но словосочетание "отец сингапурского экономического чуда" — почти обязательная принадлежность всех посвященных ему некрологов.
Можно добавить, что по совместительству он был и отцом самого сингапурского государства, премьер-министром которого стал в 1959-м, еще в бытность Сингапура британским владением и за 6 лет до его превращения в независимую страну.
Деятельность Ли Куан Ю расценивают сегодня как совершенно исключительный, ни с чем не соизмеримый успех. Нищий островок, населенный малайцами и превратившимися там в большинство потомками китайских переселенцев (одним из которых был прадед самого Ли), сегодня – шестимиллионная страна, превосходящая по ВВП на душу населения (больше $60 тыс. по паритету покупательной способности) любую из крупных богатых стран мира, а по продолжительности жизни (84 года) – почти любую (только в Японии живут чуть дольше). Оборот внешней торговли маленького Сингапура (около $800 млрд) в прошлом году был равен российскому, а в нынешнем наверняка его превзойдет.
У наших властей особую симпатию вызывают те черты режима Ли Куан Ю, которые в их глазах созвучны их собственной практике, а еще больше — их мечтам.
Сингапур – парламентская республика, в которой уже полвека на всех выборах побеждает партия власти. Оппозиция четко знает свое место и не высовывается. Пресса — и подавно. Контроль государства над повседневной жизнью подданных близок скорее к тоталитарным, чем к авторитарным стандартам. Рядовой житель подвергается перманентному казенному воспитанию, начиная от уроков правильного спускания воды в унитазе. А простое обнаружение в кармане пачки жевательной резинки, которую Ли однажды запретил, влечет за собой штраф, сравнимый с месячной зарплатой.
Немало теплых строк Ли Куан Ю посвятил в своих книгах и телесным наказаниям, целебность которых он на собственном опыте прочувствовал еще в школьные годы. В сегодняшнем Сингапуре взрослых людей приговаривают к порке по сорока статьям местного УК.
Во всей этой репрессивности наше начальство ошибочно видит доказательство того, что ведет Россию правильным путем. На самом деле, за этими сходствами ничего не стоит. Составные части так называемого сингапурского чуда, включая карательные, собраны совсем в другую конструкцию и никакого внутреннего сходства с изобретаемыми у нас "скрепами" не имеют.
Слово "чудо" подразумевает то ли покровительство высших сил, то ли сверхъестественное везение, то ли переходящую все разумные рамки гениальность вождя. Но в Сингапуре не было ни того, ни другого, ни третьего. Там был целеустремленный лидер с огромным даром трезво смотреть на вещи. И сингапурскую историю успеха лучше бы называть не чудом, а триумфом реализма.
Земля, которой в начале 1960-х управлял Ли Куан Ю, не имела ни государственных традиций (лишь в XIX веке англичане основали на этом островке перевалочный пункт для своей китайско-индийской торговли), ни природных ресурсов, ни даже нации (китайские иммигранты, малайцы и переселенцы из Южной Индии не воспринимали себя как единую общность и враждовали друг с другом).
Крошечная территория с малочисленными, лишенными сплоченности обитателями, делала ручное управление не только легко осуществимым, но и практичным. "Дотянуться руками" до любой точки Сингапура очень легко. Автократия сложилась сама собой и несколько десятков лет вполне соответствовала местным условиям.
Вокруг располагались многолюдные и враждующие между собой страны и земли – Индонезия и Малайзия, континентальный Китай и Тайвань. Проще всего было строить свою идеологию и политику на ненависти к кому-то из них — например, к Малайзии, которая вполне была к этому готова, или на поисках защиты у кого-то более сильного – к примеру, у Китая, старой родины большинства сингапурцев.
Ли Куан Ю превратил раздоры между силачами-соседями в силу маленького Сингапура. Он умел ладить со всеми, но ни от кого при этом не попал в критическую зависимость. Гибкость маневров и незацикленность ни на фобиях, ни на привязанностях, защищает Сингапур лучше его вооруженных сил, которые, впрочем, тоже весьма внушительны. Сингапурские военные расходы составляют 3,5% ВВП (около $10 млрд) — это уровень трат Польши, в которой вшестеро больше жителей.
Другим дальновидным решением Ли Куан Ю был изначальный отказ петь в общем антизападном хоре отсталых стран, видевших в антиамериканизме, антисионизме и антиевропеизме идеологическую опору своих режимов. С помощью ксенофобской истерии можно было неопределенно долго держаться у власти, но никак нельзя было развивать свою страну.
Сингапур с самого начала плотно сотрудничал с западным миром, подчеркнуто отказываясь перенимать его политические системы, но изо всех сил привлекая технологии и инвестиции. Английский язык получил статус одного из государственных и стал преобладающим в среднем и высшем образовании. Для 30% сингапурцев это сегодня главный язык бытового общения.
Ничтожные первоначально размеры сингапурской экономики и исходная открытость города-порта всему миру застраховали от впадения в соблазн "импортозамещения". Привлекать как можно больше иностранных инвестиций и производить как можно больше товаров для продажи за границу – эти задачи словно бы сами вытекали из сингапурской ситуации. Ли Куан Ю "просто" подчинил их решению свою стратегию.
Отличное законодательство, надежно охраняющее собственность, оставили в наследство колонизаторы-англичане. А коррупцию Ли Куан Ю победил сам – жестокими репрессиями в сочетании с чрезвычайно щедрой оплатой работы добросовестных и компетентных чиновников. Сравните с нашим чиновничеством, вознаграждаемом пропорционально неумелости, кумовству и нечестности.
Отсутствие демократии компенсировалось в Сингапуре меритократией – целенаправленным продвижением способных и умелых. Иностранных инвесторов привлекали простотой и дешевизной ведения бизнеса (доля налогов в ВВП и сейчас составляет всего 15% — меньше, чем в любой другой богатой стране), невмешательством в их дела бюрократов, а также порядком и комфортом городской среды, ради чего сыновей и внуков кули, рыночных торговцев и бродяг беспощадно наказывали за любое несоблюдение правил хорошего тона, как понимал таковые Ли Куан Ю.
И вроде бы все получилось наилучшим образом. Ли Куан Ю оставил своим преемникам богатейшую страну с ультрасовременной экономикой и высокообразованным народом. Будет ли все это работать без него?
Формально говоря, он перестал быть премьером еще 25 лет назад, хотя эту отставку вряд ли кто принял тогда всерьез. Но больше 10 лет назад, в августе 2004-го, смена караула вроде бы совершилась уже не на шутку. Премьер-министром тогда стал — и остается до сих пор — Ли Сяньлун, старший сын Ли Куан Ю.
Рассуждая о карьере сына, Ли Куан Ю многократно говорил, что он, мол, пальцем ради нее не пошевелил. Все якобы получилось само собой, сообразно компетентности и деловым заслугам.
Пусть в это верит, кто хочет, но самая умная меритократия, не будучи подкрепленной свободой и политической конкуренцией, рано или поздно преобразуется в систему наследственных привилегий и движется к плавному разложению.
Вполне можно также предположить, что новое поколение сингапурцев, выросшее в полном достатке и сверхсовременной среде, получившее единообразное образование и осознавшее себя нацией, не станет относиться к средневековым методам наведения порядка и дисциплины с таким же пониманием, как их разноплеменные дедушки и бабушки, ушибленные нищетой, хаосом и разором.
Возвращаясь к мысли Орвелла, скажем, что политика Ли Куан Ю принесла-таки плоды, которые восторгали мир даже на десятом десятке лет его жизни. Но никакой восторг не может быть вечным.
Именно потому, что эпоха Ли Куан Ю – это не чудо, а полвека живого развития и решений, адекватных вновь возникающим ситуациям, наступающие времена потребуют от Сингапура нового понимания реальных своих потребностей и решений, не совсем похожих на прежние. Если, конечно, эта маленькая симпатичная страна захочет и впредь идти впереди человечества.
Сергей Шелин
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/blogs/2015/03/23/1380822.html
Можно добавить, что по совместительству он был и отцом самого сингапурского государства, премьер-министром которого стал в 1959-м, еще в бытность Сингапура британским владением и за 6 лет до его превращения в независимую страну.
Деятельность Ли Куан Ю расценивают сегодня как совершенно исключительный, ни с чем не соизмеримый успех. Нищий островок, населенный малайцами и превратившимися там в большинство потомками китайских переселенцев (одним из которых был прадед самого Ли), сегодня – шестимиллионная страна, превосходящая по ВВП на душу населения (больше $60 тыс. по паритету покупательной способности) любую из крупных богатых стран мира, а по продолжительности жизни (84 года) – почти любую (только в Японии живут чуть дольше). Оборот внешней торговли маленького Сингапура (около $800 млрд) в прошлом году был равен российскому, а в нынешнем наверняка его превзойдет.
У наших властей особую симпатию вызывают те черты режима Ли Куан Ю, которые в их глазах созвучны их собственной практике, а еще больше — их мечтам.
Сингапур – парламентская республика, в которой уже полвека на всех выборах побеждает партия власти. Оппозиция четко знает свое место и не высовывается. Пресса — и подавно. Контроль государства над повседневной жизнью подданных близок скорее к тоталитарным, чем к авторитарным стандартам. Рядовой житель подвергается перманентному казенному воспитанию, начиная от уроков правильного спускания воды в унитазе. А простое обнаружение в кармане пачки жевательной резинки, которую Ли однажды запретил, влечет за собой штраф, сравнимый с месячной зарплатой.
Немало теплых строк Ли Куан Ю посвятил в своих книгах и телесным наказаниям, целебность которых он на собственном опыте прочувствовал еще в школьные годы. В сегодняшнем Сингапуре взрослых людей приговаривают к порке по сорока статьям местного УК.
Во всей этой репрессивности наше начальство ошибочно видит доказательство того, что ведет Россию правильным путем. На самом деле, за этими сходствами ничего не стоит. Составные части так называемого сингапурского чуда, включая карательные, собраны совсем в другую конструкцию и никакого внутреннего сходства с изобретаемыми у нас "скрепами" не имеют.
Слово "чудо" подразумевает то ли покровительство высших сил, то ли сверхъестественное везение, то ли переходящую все разумные рамки гениальность вождя. Но в Сингапуре не было ни того, ни другого, ни третьего. Там был целеустремленный лидер с огромным даром трезво смотреть на вещи. И сингапурскую историю успеха лучше бы называть не чудом, а триумфом реализма.
Земля, которой в начале 1960-х управлял Ли Куан Ю, не имела ни государственных традиций (лишь в XIX веке англичане основали на этом островке перевалочный пункт для своей китайско-индийской торговли), ни природных ресурсов, ни даже нации (китайские иммигранты, малайцы и переселенцы из Южной Индии не воспринимали себя как единую общность и враждовали друг с другом).
Крошечная территория с малочисленными, лишенными сплоченности обитателями, делала ручное управление не только легко осуществимым, но и практичным. "Дотянуться руками" до любой точки Сингапура очень легко. Автократия сложилась сама собой и несколько десятков лет вполне соответствовала местным условиям.
Вокруг располагались многолюдные и враждующие между собой страны и земли – Индонезия и Малайзия, континентальный Китай и Тайвань. Проще всего было строить свою идеологию и политику на ненависти к кому-то из них — например, к Малайзии, которая вполне была к этому готова, или на поисках защиты у кого-то более сильного – к примеру, у Китая, старой родины большинства сингапурцев.
Ли Куан Ю превратил раздоры между силачами-соседями в силу маленького Сингапура. Он умел ладить со всеми, но ни от кого при этом не попал в критическую зависимость. Гибкость маневров и незацикленность ни на фобиях, ни на привязанностях, защищает Сингапур лучше его вооруженных сил, которые, впрочем, тоже весьма внушительны. Сингапурские военные расходы составляют 3,5% ВВП (около $10 млрд) — это уровень трат Польши, в которой вшестеро больше жителей.
Другим дальновидным решением Ли Куан Ю был изначальный отказ петь в общем антизападном хоре отсталых стран, видевших в антиамериканизме, антисионизме и антиевропеизме идеологическую опору своих режимов. С помощью ксенофобской истерии можно было неопределенно долго держаться у власти, но никак нельзя было развивать свою страну.
Сингапур с самого начала плотно сотрудничал с западным миром, подчеркнуто отказываясь перенимать его политические системы, но изо всех сил привлекая технологии и инвестиции. Английский язык получил статус одного из государственных и стал преобладающим в среднем и высшем образовании. Для 30% сингапурцев это сегодня главный язык бытового общения.
Ничтожные первоначально размеры сингапурской экономики и исходная открытость города-порта всему миру застраховали от впадения в соблазн "импортозамещения". Привлекать как можно больше иностранных инвестиций и производить как можно больше товаров для продажи за границу – эти задачи словно бы сами вытекали из сингапурской ситуации. Ли Куан Ю "просто" подчинил их решению свою стратегию.
Отличное законодательство, надежно охраняющее собственность, оставили в наследство колонизаторы-англичане. А коррупцию Ли Куан Ю победил сам – жестокими репрессиями в сочетании с чрезвычайно щедрой оплатой работы добросовестных и компетентных чиновников. Сравните с нашим чиновничеством, вознаграждаемом пропорционально неумелости, кумовству и нечестности.
Отсутствие демократии компенсировалось в Сингапуре меритократией – целенаправленным продвижением способных и умелых. Иностранных инвесторов привлекали простотой и дешевизной ведения бизнеса (доля налогов в ВВП и сейчас составляет всего 15% — меньше, чем в любой другой богатой стране), невмешательством в их дела бюрократов, а также порядком и комфортом городской среды, ради чего сыновей и внуков кули, рыночных торговцев и бродяг беспощадно наказывали за любое несоблюдение правил хорошего тона, как понимал таковые Ли Куан Ю.
И вроде бы все получилось наилучшим образом. Ли Куан Ю оставил своим преемникам богатейшую страну с ультрасовременной экономикой и высокообразованным народом. Будет ли все это работать без него?
Формально говоря, он перестал быть премьером еще 25 лет назад, хотя эту отставку вряд ли кто принял тогда всерьез. Но больше 10 лет назад, в августе 2004-го, смена караула вроде бы совершилась уже не на шутку. Премьер-министром тогда стал — и остается до сих пор — Ли Сяньлун, старший сын Ли Куан Ю.
Рассуждая о карьере сына, Ли Куан Ю многократно говорил, что он, мол, пальцем ради нее не пошевелил. Все якобы получилось само собой, сообразно компетентности и деловым заслугам.
Пусть в это верит, кто хочет, но самая умная меритократия, не будучи подкрепленной свободой и политической конкуренцией, рано или поздно преобразуется в систему наследственных привилегий и движется к плавному разложению.
Вполне можно также предположить, что новое поколение сингапурцев, выросшее в полном достатке и сверхсовременной среде, получившее единообразное образование и осознавшее себя нацией, не станет относиться к средневековым методам наведения порядка и дисциплины с таким же пониманием, как их разноплеменные дедушки и бабушки, ушибленные нищетой, хаосом и разором.
Возвращаясь к мысли Орвелла, скажем, что политика Ли Куан Ю принесла-таки плоды, которые восторгали мир даже на десятом десятке лет его жизни. Но никакой восторг не может быть вечным.
Именно потому, что эпоха Ли Куан Ю – это не чудо, а полвека живого развития и решений, адекватных вновь возникающим ситуациям, наступающие времена потребуют от Сингапура нового понимания реальных своих потребностей и решений, не совсем похожих на прежние. Если, конечно, эта маленькая симпатичная страна захочет и впредь идти впереди человечества.
Сергей Шелин
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/blogs/2015/03/23/1380822.html
 |
 |
|
