Закона.Нет

За каждым большим начальником стоят 40 сородичей
Улугбек ТАГИЕВ



Так происходит каждый раз согласно неписаным правилам нашего общества. По современным стандартным представлениям это – плохо.

По традиционным представлениям – нет. Ибо близким надо помогать. Иначе что в тебе хорошего?! Но помощь близкому человеку в обретении должности или решении каких-то зависящих от должностных лиц вопросов – это, вроде бы, не коррупция как таковая, а кумовство. Однако ведь зачастую бывает и непонятно, где кончается второе и начинается первое. Итак, обо всем по порядку.

У нас коррупция, разумеется, как и везде и всюду, вне закона. Более того, против нее объявлена «священная» война в масштабах государства.

А ей хоть бы хны. Ее ищут повсюду. Даже установили телефоны доверия в дежурных частях соответствующих правоохранительных органов. Мол, настолько коррупционеры осторожны, что никак их без помощи добровольцев не обнаружить…

Но при этом коррупция совершенно не прячется. Она просто навязчива, как изнывающий от скуки болтун. Вам совсем не нужна информация о ней. Но избежать ее вы не сможете. Потому что живете среди людей. Людей, которые уверовали в то, что законы пишутся для отвода глаз. И тот, кто принимает их всерьез, – болван, который ничего в этой жизни не добьется. А те, кого все же привлекают к ответственности за коррупцию, имеют такую неприятность не потому, что нарушили закон, а исключительно из-за нарушений негласных внутренних правил истеблишмента.

Но в чем же корни такой реальности? Почему у нас коррупция не только не прячется, но и даже как бы добивается популярности?! Попробуем понять, в чем тут дело.

Судя по справочникам, своим происхождением термин «коррупция» обязан греческому слову «грязь». В переводе с современного английского языка он означает «порча», «гниение», «разложение» и «разврат». Но в юридической сфере слово «коррупция» сейчас обозначает одну из разновидностей преступления, так или иначе связанного с использованием служебного положения. На самом деле оно в этом смысле давно приобрело значение интернационального термина, поскольку в самых разных языках используется практически в неизменном виде. Так сказать, коррупция – она и в Африке коррупция.

Но все же Казахстан здесь стоит особняком. На государственном языке нашей страны «коррупция» дана в форме слова «жемкорлык». Тут «жем» – это «корм», а «корлык» – это, в данном случае, «предрасположенность». В прямом смысле существительное «жемкорлык» и связанное с ним прилагательное «жемкор» имеют отношение к домашним животным. «Жемкор мал» означает «ненасытная скотина», а «малга тан жемкорлык» – «свойственная скотине ненасытность». Так что «жемкорлык» и «жемкор» только в переносном смысле могут иметь отношение к человеку и человеческим качествам и являться синонимами слов «паракорлык» и «паракор», напрямую, то есть без всяких абстракций, обозначающих понятия «взяточничество» и «предрасположенный к взяткам» или «взяточник».

Поэтому не совсем понятно то, почему же наши юристы решили обозначать «коррупцию» и «коррупционера» не как «паракорлык» и «паракор», а именно как «жемкор» и «жемкорлык».

Но, с другой стороны, та же коррупция – куда более разнообразное явление, чем просто взяточничество. Чтобы стать коррупционером, необязательно просто брать взятки. В широком понимании коррупция подразумевает использование служебного положения в личных целях. Так что она может иметь форму в виде не только получения, скажем, денежных взяток и ценных подарков, но и также обмена услугами, что подпадает под определения «патронаж» и «непотизм». В специфичных казахстанских условиях патронаж и, особенно, непотизм представляются куда более актуальными коррупционными явлениями, чем просто взяточничество – особенно спонтанное и эпизодическое. В нашем обществе чрезвычайно широкое хождение имеют явления, базирующееся на понятии «агайыншылык», что можно истолковать как «обязательства или отношения, проистекающие из факта родства кого-то с кем-то».

Хотя само слово «агайыншылык» в общественном сознании до сих пор никак не ассоциируется с чем-то отрицательным, действия на основе такого понятия зачастую подпадают под юридическое определение «коррупционные связи». По-русски все эти действия можно характеризовать как явления кумовства. Или, если говорить по-научному, непотизма. То есть – служебного покровительства родственникам и своим людям. Такие явления у нас практически имеют массовый характер.
В народе сложилось устойчивое поверье: как только в какой-нибудь район приходит новый аким, вслед за ним администрация начинает заполняться его родственниками. У нас считается, что человек при любых обстоятельствах должен оказывать помощь своим близким, ибо, если он откажется следовать такому неписаному правилу, это будет неприлично с точки зрения норм родственных отношений («бул агайыншылыкка жатпайды»).

О том, что же происходит в таком случае, есть даже поговорка: «Бiр адам такка конса, кырык адам атка конады». Что по смыслу означает: «Если один человек получает высокий пост, хорошие должности при нем получат сорок близких ему людей».

Поэтому лицо, занимающее такое служебное положение, которое ему предоставляет определенные «разрешительные» функции, рано или поздно оказывается вынужденным иметь дело с просьбами о той или иной помощи, поддержке со стороны состоящих с ним в родственных отношениях людей. В таких случаях отказать – значит, прослыть в своем семейно-родовом кругу черствым и бездушным («агайыншылыгы жок») человеком. А выполнить просьбу – значит, совершить действие, которое вполне может квалифицироваться как «кумовство» или «непотизм». А, следовательно, и как «коррупция».

Остается – что?.. Остается вообще не считать кумовство (непотизм) за коррупцию. Причем не только неформально, но и даже официально. То есть – по закону. Поэтому, видимо, юридическое определение «коррупции» на государственном языке Казахстана сужено до пределов простого «взяточничества». А то, что по-русски понимается как «блат-сват», вроде бы никакого отношения к коррупции как таковой не имеет. Ибо «агайыншылык жасау» («поступать согласно этике родства») – это вам вовсе не «жемкорлык» («взяточничество»). И ничего, что при этом служебное положение также используется в личных целях (ибо ведь решение кем-нибудь проблем своих родственников – это его частный вопрос) того, кто его занимает.

У нас простой народ сталкивается с коррупцией очень часто. Но зачастую это есть коррупция не в чистом виде (то есть в том виде, как она называется и подразумевается в антикоррупционном законодательстве на государственном языке), а именно такие нарушения, которые являются производными от кумовства («агайыншылык») или простого «блат-свата».

Вот, к примеру, типичная ситуация. Человек, занимающий какую-то руководящую должность в бюджетной организации или, скажем, казенном предприятии, своих функциональных обязанностей не выполняет или выполняет, но с очевидными нарушениями, подпадающими под дисциплинарное, административное или даже уголовное наказание. А вышестоящие лица закрывают на это глаза, так как тот является родственником-ставленником еще более вышестоящего начальника (районного или областного акима, а то еще какой-нибудь «шишки» из столицы). Они не рискуют связываться с таким «блатным» подчиненным. А если рискнут, могут сами лишиться должности. Тут редко бывает так, чтобы большой начальник снизошел до понимания необходимости принятия в отношении своего родственника-нарушителя каких-то мер вплоть до соответствующего его деяниям наказания. От его начальственной реакции пострадает скорее неродственный (или не столь близкородственный) промежуточный руководитель, решившийся призвать к ответу «блатного» ставленника.

Такие ситуации – это самая общая картина в коридорах власти сегодняшнего Казахстана. И нет практически никакой борьбы против возникновения и сохранения этих ситуаций. Государство практически не считает их за нарушения и никак собирается бороться с ними. Что, повторимся, весьма своеобразно отражено в законодательстве: везде в мире коррупция – это коррупция, то есть любой факт использования служебного положения в личных целях. А в Казахстане – это всего лишь «жемкорлык» («взяточничество»). Как будто коррупционного деяния нельзя совершить, не приняв взятку из рук в руки непосредственно от взяткодателя.

При такой специфичной реальности народ стонет от нарушений, проистекающих из системы отношений «блат-сват», а коррупции как бы нет. Вот, к примеру, такой (опять-таки весьма типичный) случай.

Центр, то есть столица, выделяет из бюджета средства на осуществление какого-то весьма затратного социального проекта в провинции и одновременно неформальным образом определяет ту бизнес-структуру, которой доверяется освоение денег. На месте ситуацию знают гораздо лучше и так же лучше могут справиться с такой проектной задачей, чем какие-то приезжие якобы бизнесмены. Но последние связаны близкородственными узами с хозяевами неких «высоких кабинетов» в столице, поэтому в акиматах на местах никаких возражений по ним не имеют. Это ладно.

Но совсем не ладно, когда деньги как бы осваиваются, но никакого результата в виде осуществленного более или менее успешно проекта не возникает. Бизнесмены, довольные своим показушным появлением и столь же показушными делами, а также отнюдь не показушными заграбастанными деньгами, уезжают, а население вместо введенного как положено в строй и приносящего им пользу социального проекта получает нечто существующее, но не работающее и не дающее отдачи.

Но ничего не сделаешь – приемка объекта местными приемными комиссиями сделана, соответствующие акты подписаны. На бумаге все работает, все прекрасно. А недоумение или возмущение обманутого в своих ожиданиях народа власти всерьез в расчет не принимают.

Раньше руководители пуще огня боялись того, чтобы такие факты не оказались описаны в СМИ. Ибо это практически автоматически оборачивалось наказанием для них. Сейчас писать журналистам о таких фактах никто практически не мешает. Потому что никакими нежелательными последствиями причастным к ним должностным лицам это не грозит. Для них главное в таких случаях – не публичное разглашение таких неблаговидных дел, а то, чтобы «срубающие» за счет этого неплохую прибыль родственники и близкие больших столичных и иных начальников остались довольны. Если они окажутся недовольными или обиженными, то тогда действительно могут быть нежелательные последствия. Так что в сегодняшнем Казахстане журналисты о нарушениях такого порядка (где тоже имеет место совершенно очевидная коррупция) могут писать сколько душе угодно – все равно ничего не изменится. Как говорится, собака лает – караван идет. Потому что нарушения на основе кумовства у нас по действующему законодательству и имеющейся правоприменительной практике практически ненаказуемы.

Диалог