Экономика

Меруерт БОЛАТОВА, специально для "Позиции.KZ"

Казан, казна, казино – слова, имеющие один тюркский корень. Это место сосредоточения средств. Немудрено, что к нему сводятся многие пути. Случайно или нет, но разговор с Меруерт Махмутовой, директором Центра Анализа Общественных Проблем и экспертом в области нефтяной казны Казахстана – Национального фонда, все время возвращался к организации, которая призвана стать интеллектуальной казной экономического прорыва - «Казыне».

Еще не кризис

- Меруерт Маутхановна, в газете CentralAsiaMonitor вы говорите о том, что правительству нужно приступить к антикризисной программе тогда, когда кризиса нет, а не когда кризис грянет. Разве банковский кризис, увеличение инфляции в два раза, удорожание на 30 процентов продуктов питания, а также некоторое повышение стоимости коммунальных услуг, ГСМ – это уже не кризис?

- Я считаю, что кризиса в Казахстане нет. Ведь что такое экономический кризис? Если исходить из определения, то это падение ВВП в значительных объемах, галлопирующая инфляция, высокий уровень безработицы.

Первое. Падения основного показателя – уровня ВВП – нет. Наблюдается некоторое падение темпов роста ВВП. Но это совсем другое дело. В Казахстане падение ВВП было в 1995-1996 годах, когда по сравнению с 1990 годом его уровень был ниже на 40 процентов.

Второе. Инфляция есть, но давайте не будем пугать себя раньше времени. Ведь инфляцию могут спровоцировать и высокие инфляционные ожидания у населения.

Третье. Что касается безработицы, то ее уровень равен семи процентам и его определение соответствует методике оценки Международной организации труда МОТ. Но тут есть серьезная проблема. Из числа занятых 35 процентов – это самозанятые. У них нет социального пакета. И правительству нельзя закрывать глаза на эту проблему.

Проиллюстрирую небольшим примером. На селе по статистике у нас уровень безработицы ниже, чем в городе по той простой причине, что все сельское население, которое не занято в какой-либо организации, относят к самозанятым. Все эти уловки не дают возможности реально оценить уровень безработицы в Казахстане.

Тем не менее, пока баррель нефти стоит около 100 долларов и нефтегазовый сектор находится на подъеме, в Казахстане экономического кризиса не будет.

- А что касается финансового кризиса?

- Его в Казахстане тоже нет, потому что у банков положительные финансовые результаты. Конечно, пока итоги за 2007 год неизвестны и будут объявлены чуть позже. Но видно, что по крайней мере главная тройка банков устойчива.

Конечно у некоторых банков есть в портфелях до 70 процентов сомнительных долгов. Но если очистка от них будет банками произведена, то ничего страшного не произойдет. У них есть шанс избавиться от тех неликвидных активов, которые они набрали. То есть тех долгов, по которым стоимость залогового имущества не соответствует стоимости кредита. В этом случае все банки могут самостоятельно справиться с выплатой долгов перед внешними кредиторами.

Разумеется, беспокоит, что вместо того, чтобы ситуация разрешилась естественным образом, в дело вмешивается правительство. Оно выделяет из бюджета 4 миллиарда долларов на закрытие долгов строительных компаний перед банками. При этом свои действия оно объяснет стремлением недопустить рост инфляции. На самом деле вливания из бюджета в пользу банков и строительных компаний ведут к росту инфляции. Не говоря уже о том, что не происходит оздоровления в банковском и строительном секторах. Поэтому одно другим не достигается.

- Но мы видим, что ситуация на экономическом и финансовом рынке изменилась. Что же произошло?

- Сейчас произошел не кризис, а наступило окончание эпохи дурных денег. Такого притока капитала, как за прошедшие шесть-семь лет, уже не будет. Наша республика относится к категории развивающегося рынка – emerging market. А это страна, в которой есть риск и в тоже время есть возможность заработать. Как только эти риски начинают проявляться, капитал тут же начинает с этих рынков уходить. И в стране наступает время отдавать долги. Вот этот процесс в Казахстане и произошел. Для того чтобы капитал вновь вернулся в Казахстан, должно пройти некоторое время.

Очевидно так же, что изменились и условия заимствования на внешних рынках. Два года назад Центральный банк Европы и Федеральная резервная система США (ФРС) начали поднимать ставку рефинансирования. Это означает, что деньги дорожают на международном рынке капитала.

Другое дело, как смогло воспользоваться государство периодом вливания дешевых денег, когда росли не только нефтяной, но и несырьевые сектора. Ведь кризис может наступить, если правительством не будет принят ряд адекватных мер.

- То есть серьезный экономический кризис в Казахстане впереди?

- Да, он будет, если правительство не примет адекватных мер для его предотвращения. Те меры, которые сейчас принимаются, отчасти накачивают экономику деньгами.

Прорывные проекты

- Считаете ли вы перечисленные факты синдромом «голландской болезни»?

- Нет. Приток капитала был связан не только с нефтедолларами. Компании из других секторов вели большие заимствования, те же банки, строительные компании. В целом, тот факт, что рост переместился в не экспортные сектора экономики – это свидетельство «голландской болезни». Тенденций для устойчивого роста экономики нет. Деньги из нефтяного сектора через Нац. фонд идут на развитие экономики, на мифические прорывные проекты.

- Почему вы считаете, что мифические, что от них не будет отдачи? Стране нужны производства, которые создавали продукцию, в том числе и экспортную, отечественные компании нашли бы свои ниши в мировом разделении труда. Разве может не нравиться идея создания таких производств - прорывных проектов?

- Дело не в моих ощущениях. Я верю в простые меры. Нужно, чтобы поддерживались сектора экономики, направленные, например, на удовлетворение нужд внутреннего рынка. Посмотрите, продукты питания мы импортируем. И речь здесь не идет о политике импортозамещения. Зачем конкурировать с теми, кто уже давно это делает лучше нас. Необходимо просто наладить переработку той сельскохозяйственной продукции, которая у нас есть. Направить средства на развитие малого и среднего бизнеса.

На мой взгляд, эти прорывные проекты – вывод денег за рубеж.

Например, Национальный инновационный фонд вкладывает средства в какие-то венчурные проекты за рубежом. На западе венчурные фонды финансируют собственными капиталами бизнесмены, которые склонны рисковать, но никак ни используются бюджетные деньги и тем более не компанией, сто процентов акций которой владеет государство. Завтра управленцы этой компании, рискуя не своими деньгами, скажут – извините, не получилось.

- Вы приводите в пример деятельность одного из институтов развития, который входит в состав «Казыны». Там покупаются зарубежные активы, чтобы иметь доступ к передовым мировым технологиям. И общая сумма вкладов не превышает 32 миллионов долларов. Это очень небольшая сумма. Прорывные проекты это совсем другое. Это производство. Например, кремния, химического волокна и так далее…

- То, что вы говорите – это только декларируется. Но до уровня реализации ни один из этих проектов еще не дошел. Чтобы ту же нефтехимию развивать нужно решить проблему поставок нефти на внутренний рынок. Даже на существующие нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) поставлять нефть трудно. Нужно принуждать западные компании, работающие в Казахстане к тому, чтобы они в условиях, когда нефть стоит 100 долларов за баррель, заинтересованы экспортировать все, что добыли, что-то оставляли на внутреннем рынке.

Но заставить продавать нефть на нужды страны трудно. Расклад государственного участия в частном секторе, преимущественно иностранного - мизерный. «Казмунайгаз» обеспечивает порядка 15 процентов всей добычи в Казахстане. Таким образом, преимущество на стороне иностранной компании. И не обязательно иностранной. Любая коммерческая компания руководствуется своими сугубо частными, а не общегосударственными интересами. Ее задача получить максимально высокую прибыль. Вряд ли эти компании в ущерб себе захотят продавать нефть отечественному нефтеперерабатывающему или нефтехимическому заводу.

Если взять прорывной проект в любой другой отрасли, то также возникнет масса проблем, которые имеют не просто экономический характер. Поэтому я и говорю о том, что все эти прорывные проекты зачастую непродуманны.

- Знаете ли вы какой-нибудь один прорывной проект, чтобы критиковать его по существу, а не вкупе?

- Я слушала выступление господина Келимбетова в парламенте во время утверждения бюджета «Казыны». Там он докладывал о том, что 3,5 миллиарда туда вложено, 3,6 миллиардов оттуда получено. По итогам года «Казына» доведет эту цифру до 6 миллиардов долларов. Цифры громкие, но не было приведено в пример ни одного проекта, оценки его реализуемости, сроков окупаемости. Понятно, что средний срок внедрения проекта равен 7-10 лет. Ожидать от него немедленной отдачи нельзя. Поэтому речь может идти сейчас только об оценках. Но и их уж я не знаю почему, не было. То ли уровень наших депутатов такой не требовательный, или еще какая-нибудь причина есть, однако они на веру приняли все слова Кайрата Келимбетова. У меня после этой презентации не возникло доверия, что после вложения этих шести миллиардов долларов Казахстан получит хоть один достойный проект, который в будущем будет генерировать хоть один тенге бюджетных средств. Сейчас «Казына» «прокачивает» деньги по каким-то частным компаниям.
- Но частные компании …

- Давайте поговорим про Нац. фонд, а не про «Казыну». Потому что мы зря потратим время, так как все что я говорю о фонде устойчивого развития, все равно никто не опубликует.

- Я думала, что мы как раз таки и говорим о Нац. фонде. Ведь из Нац. фонда, начиная с 2007 года, выделяются трансферты на развитие экономики. В прошлом году таким образом было выделено 2,5 миллиарда долларов. Из них 1,5 милиларда было распределено на продвижение программ правительства и 1 миллиард выделен «Казыне».

Национальный фонд

- Тогда скажите, как формируются средства Нац. фонда и трансферты из него?

- Источник средств Нац. фонда один – это бюджетные деньги, независимо от того, какая идет процедура. Любая организация, которая является налогоплательщиком, отчисляет деньги в бюджет. Это касается и 81 компании, которые входят в перечень нефтедобывающих – их поступления также идут в бюджет, а затем в Нац. фонд.

Поэтому когда сейчас поступило решение о поддержке на 4 миллиарда долларов банков и строительных компаний, то понятно, что и эти средства также будут проходить через бюджет. Но источником будет Нац. фонд. В бюджете есть расписанные статьи расходов, куда эти деньги должны направляться. Выделение же трансфертов на развитие экономики не так жестко расписано.

Получается, что «Казына» выступает посредником при передаче средств банкам. Между тем передавать средства может само министерство, а осуществлять контроль над банками - АФН. Для этого достаточно заключить трехсторонний договор между ними, не привлекая посредника. В данном случае «Казына» также занимается несвойственной ей функцией, так как не является антикризисным менеджером или передаточным звеном между хозяйствующими субъектами.

- У Нац. фонда две функции – накопительная и стабилизационная. Когда могут тратиться средства из него и на что?

- Эти функции Нац. фонда наступают тогда, когда государство не может выполнять свои обязательства. Например, не может обеспечивать социальную сферу.

- Почему была изменена концепция Нац. фонда?

- Раньше также накопительная функция Нац. фонда не соблюдалась. Правительство имело возможность брать средства, предназначенные для Нац. фонда. То есть когда у нас в последние годы государственные расходы росли в значительных объемах, они росли благодаря тому, что правительство из бюджета на текущие нужды отпускало больше, а в Нац. фонд – меньше. Поэтому была предложена другая схема, когда сначала из бюджета средства направляются в Нац. фонд, а уже оттуда трансфертами в бюджет. Схема существенно не изменилась. Просто она стала называться иначе.

В этом году в Бюджетном Кодексе понятие нефтяных доходов и компаний, имеющих их, расширилось. Раньше в Нац. фонд аккумулировались лишь средства из нефтяных компаний, а теперь еще из сервисных, обслуживающих их. Перечень плательщиков в Нац. фонд увеличился.

- Куда нужно тратить эти средства?

- Я считаю, что средства Нац. фонда должны тратиться на здравоохранение и образование, а также инфраструктурные проекты. Однако, прежде чем финансировать инфраструктурные проекты необходимо продумать как это будет делаться.

- Какова мировая практика распределения средств Нац. фонда?

- Давайте не будем говорить о мировой практике. Не у каждой стран есть сверхдоходы от нефтяного сектора. А те, у которых они есть настолько разные, что заимствовать опытнее всегда нужно.

В Казахстане же есть перечень компаний, у которых корпоративный подоходный налог, бонусы, роялти, налог на сверхприбыль, налог на фонд заработной платы идут в Нац.фонд. А на местный бюджет идут индивидуальный подоходный налог, социальный налог. То есть, общий поток средств от каждой компаний потом делится. Трансферты из Нац. фонда идут на текущие проекты или на пополнение оборотных средств действующих субъектов. Поэтому говорить о нормальной мировой практике здесь не приходится.

Есть фонд Норвегии, Аляски (штат США) – это те позитивные примеры, когда нефтяными доходами распорядились более или менее эффективно.

Норвегия значительное время воздерживалась от создания фонда. Первое месторождение у них было обнаружено в 1963 году, а фонд они создали только в 1996. Почти тридцать лет Норвегия добывала нефть и развивалась как государство. Она финансировала свои социальные расходы, развивала другие сектора экономики, кроме нефтяного. Норвегия добилась равномерно развитой структуры экономики. Например, большую долю в ВВП страны занимает рыбоперерабатывающая промышленность. Да, это государство богатое нефтяными ресурсами. Нефть, конечно, истощается, но при этом экономика Норвегии устойчива.

- Устойчива ли сейчас экономика Казахстана?

- Сейчас нефтегазовый сектор занимает одну четвертую часть ВВП страны, если руководствоваться данными статистики - около 17 процентов, но есть и сектора экономики, которые подпитываются из нефтегазового сектора. Следующий быстрорастущий сектор в Казахстане – банковский. Но сейчас можно сделать вывод, что в будущем такого стремительного роста этого сектора мы наблюдать больше не будем. Строительный сектор экономики занимает около 10 процентов. Понятно, что и этот сектор не будет иметь прежний подъем.

- Вы хотите сказать, что диверсификации в Казахстане нет?

- Да, диверсификации, о которой очень много говорят на самом деле нет. Пожалуй, с 2003 года, когда первые институты развития были созданы, об этом говорится очень много. Но результатов мало и, похоже, что ждать их придется ее очень долго, учитывая срок окупаемости проектов. Именно поэтому у меня такой скепсис по отношению к ним. Может быть, у них есть хорошее обоснование проектов, но, к сожалению, публично, даже на уровне парламента, они эту информацию не предоставляют.

- У государства существуют две функции - это определение экономической политики, второе – это управление государственными активами. Казахстан, создав фонды «Казына», «Самрук» и СПК пытается идти по схемам, уже использованным в том же Сингапуре (там создали фонд «Temasek»), где попытались разделить две функции правительства. Правительство Сингапура занимается определением экономической политики, а управлением государственными компаниями занимается «Temasek», владельцем которого является министерство финансов. В результате коммерциализации 35 компаний, входящих в «Temasek» совокупный доход акционеров в течение 32 лет увеличивался на 18 процентов в год. Почему Вы считаете, что деньги, вложенные в развитие производств тем же «Самруком» или «Казыной» потратятся без пользы и госхолдинги не добьются таких результатов, как в Сингапуре?

- Прежде чем сравнивать себя с какими либо странами, необходимо не забывать, что, например, в Норвегии никогда не было коррупции, Сингапур также из всех азиатских стран наименее коррумпированная страна. Прежде чем заимствовать какой-то опыт, нужно понимать, что стоит за этим успехом. В этих странах установлено верховенство закона, население законопослушно, работает четкая судебная система. Поэтому заявление о то, что мы станем вторым Кувейтом, не имеет основания.

Можно, конечно, примеры других стран преподносить как пропагандистский трюк для того, чтобы заморочить голову электорату. Но надо понимать, что за этим стоит. Я считаю, что «Самрук», «Казына», СПК лишь говорят о том, что идут по схемам, которые были использованы в Сингапуре. На самом деле все эти структуры просто выводят деньги из бюджета и активы государства в частный сектор.

- Вы считает, что необходима персональная ответственность за доведение до конца проектов?

- Вы сами знаете, что, будучи министром экономики и бюджетного планирования, Кайрат Келимбетов не довел начатые проекты до конца, сейчас в «Казыне» он начал другие, и думаю, что в скором времени, не отчитавшись по ним, он уйдет со своего поста делать новые.

P.S. Интервью было проведено 23 февраля, до того, как была распространена информация о переходе Кайрата Келимбетова на новое место работы.