Мнения

Никто не понимает, каким мир будет через десять лет. Привычная нам цивилизация рушится. Может быть, ее ждет такой же конец, как Месопотамию, Вавилон и Древний Рим. О том, куда мы катимся и как жить в эпоху технологических перемен, рассказывает Андрей Курпатов, психиатр, в свое время руководивший «Красным квадратом» (основным производителем развлекательных программ для «Первого канала»), а теперь создавшим в Петербурге интеллектуальный кластер «Игры разума».

– Мы с вами столкнулись на «дне дельфинов», когда в рамках Культурного форума была подписана декларация о правах и свободе дельфинов и китов как «нечеловеческих личностей». Кое-кто считает, что это ерунда какая-то. А вы серьезно к дельфинам относитесь?

– Тут два уровня проблемы. Сейчас действительно проводится много научных исследований, которые достоверно указывают на то, что другие виды животных (необязательно дельфины) обладают мощными интеллектуальными способностями. Тут хоть муравьев возьмите, работающих как очень сложный, слаженный механизм, хоть приматов.

Поверьте, другие животные вовсе не находятся на задворках эволюции, как мы думали прежде. Просто мы оценивали их мерками человеческого интеллекта, что само по себе глупо. Неслучайно один из крупнейших этологов Франс де Вааль назвал свою недавнюю книгу «Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?».

Но есть и второй уровень проблемы. Задумайтесь, с чего это мы так полюбили братьев наших меньших? Что заставляет нас восхищаться котиками, заводить собачек вместо детей и беспокоиться о судьбе дельфинов?

Дело в том, что мы перестали по-настоящему взаимодействовать между собой. Мы лишь имитируем общение и взаимную заинтересованность. И это понятно – мы перегружены информацией, а потому наш и без того ленивый мозг тяготеет к простым задачам. Человек же – это сложный интеллектуальный объект. Общаясь с другим человеком, нам нужно учитывать его внутренний мир, его желания, его потребности и т.д. А это сложно и утомительно.

Причем теперь мы можем себе эту аутизацию позволить. Мы все меньше зависим от конкретных людей: любую информацию и услуги мы можем получить через Интернет без непосредственного контакта с другими людьми. Раньше такого даже представить себе было нельзя! Для любой ерунды нужны были «связи», «контакты», «отношения», а сейчас – нет.

То есть мы можем обойтись без «построения отношений», можно себя больше этим не утруждать. Но тепла-то хочется, и вот вам животные – не грузят, мурлычат, мяучат, сопят и так далее. А еще эта, извините, зоофилия маскирует бессмысленность нашего существования – мы вроде как всегда при деле: нам есть о ком заботиться, о ком думать.

Правда же в том, что нам просто нечем заняться. У нас нет общих долгосрочных планов, требующих наличия команды. Производственные процессы автоматизируется, технологии вымывают человека из экономики. А вся жизнь превращается в сплошную новостную ленту, призванную убивать время. И это, кстати, главная проблема ближайшего будущего: людей больше, чем возможностей их чем-то занять.

– А деньги откуда на жизнь брать?

– Сейчас в Финляндии проходит социальный эксперимент: примерно двум тысячам человек обеспечен так называемый безусловный базовый доход. Они получают около 600 евро просто так (и сумму скоро планируют увеличить). Хочешь – работай, не хочешь – не работай, деньги тебе все равно платят. Сейчас это только эксперимент, но он станет общемировой практикой – людей придется содержать на дотации.

– Кстати, о вынужденном безделье. Как выяснилось, ученые пытаются понять, почему огромный сложноустроенный мозг дельфинов не атрофировался за 50 млн лет безделья, ведь его мощности не затрачиваются на устройство мегаполисов, изобретение ракет… Почему бы нам так же не наслаждаться обломовщиной, если все будут делать роботы?

– Мы, в отличие от дельфинов, инфицированы языком. Все свои ценности, цели, задачи человек конструирует языком. Каждому человеку нужно одинаковое количество кислорода, белков, витаминов, тепла. Очень невелики-то, на самом деле, наши естественные потребности, а потому, казалось бы, нет никакой нужды стремиться быть олигархом. Но люди хотят. Почему? Потому что через язык культура рисует нам «образы счастья»: роскошные виллы, яхты, личные самолеты.

С помощью языка мы создали некую картину идеального мира и верим в нее как в реальность. На самом деле это просто языковые игры, массовый фантазм. Животные счастливо обходятся без этого. Поверьте, если бы дельфины создали язык, аналогичный нашему, в котором появились бы понятия «президент всех дельфинов», «премьер-министр дельфинов», «олигарх дельфинов», «звезда дельфинов», то любой из них стал бы переживать: «Боже мой, почему же это не я?!»

– Сейчас много говорят об искусственном интеллекте, других прорывах. Разве плохо, что благодаря новым технологиям мы станем «сверхчеловеками», по Ницше.

– Тут я категоричен: мы утрачиваем подлинно человеческое. Человек все-таки социальное животное. То, чего мы достигли, мы достигли лишь потому, что смогли организоваться в большие коллективы. И то, что мы теряем потребность во взаимодействии с другими людьми, на мой взгляд, означает утрату человеческого.

Параллельно же идет процесс технологизации, цифровизации. На наших глазах исчезают целые области человеческой деятельности и профессии. Уже никто не знает, что такое биржевый брокер, скоро нейросети уничтожат офисных служащих, юристов, бухгалтеров, рабочих, журналистов, врачей, учителей. Мир превратится в технологическую матрицу, которая будет считать сама по себе.

– А люди что будут делать?

– Если внимательно последить за тем, как мы шаг за шагом погружаемся в интернет-реальность, то ближайшее будущее предсказать несложно. Достаточно небольшого технологического прорыва, после чего большинство из нас счастливо натянет себе на голову VR-шлем и с концами уйдет в виртуальную реальность.

Но кто-то этого не захочет. В нашу «Академию смысла», например, приходят люди, которые прочитали мою книгу «Красная таблетка», где я как раз рассказываю о том, как научиться пользоваться своим мозгом и не оказаться в этой общей серой массе. И должен сказать, что многие участники на первых занятиях переживают настоящий шок, особенно молодые люди. Они вдруг осознают, что находятся во взаимодействии с другими людьми. Что вокруг них живые люди! Для них это ново!

Мы настолько привыкли существовать на психических автоматизмах, в своих социальных ролях, а еще теперь и в гаджетах, что совершенно потеряли чувство действительной социальной реальности.

– Недавно Ирина Хакамада рассказывала о том, что – да, в России с коммуникацией дело обстоит скверно, но в странах «золотого миллиарда» этому учат с детского сада.

– Мы это с Ириной обсуждали. Так что я, так сказать, сразу от группы товарищей отвечу: не надо обобщать – и в Европе, и в США есть блистательные школы, но не все. Есть и отвратительные. Понятно, что люди, которые относятся к интеллектуальной элите, создают своего рода культурные анклавы, где какие-то смыслы и цели продолжают существовать. Но поверьте, ни у кого нет надежды все общество куда-то счастливо привести. В сложившихся обстоятельствах это абсолютнейшая утопия.

– Всё, демократию похоронили?

– Сейчас уже поздно говорить про политические системы, мы переходим в совершенно другой мир – мир горизонтального взаимодействия. Эта реальность не вписывается в существующую парадигму. Либерализм, консерватизм, демократии, автократии – все это устарело, они просто не могут соответствовать этой новой реальности.

Мы входим в тотальный блокчейн – общая и абсолютная прозрачность: что бы ты ни делал, это становится очевидным каждому. А привычная нам по прежним временам власть невозможна без умолчаний, без мифологии, без сакрализации. Все стало открыто, транспарентно. Это другой мир. Не плохой, не хороший, а просто другой. Совсем.

– Теперь никто не застрахован от хакерской обнаженки. И это пугает.

– Да, мы больше не являемся загадкой. Компьютерные системы, обсчитывающие Big Data наших действий в Сети, действительно знают про каждого из нас всё и даже больше: на какие сайты мы ходим, какую информацию потребляем, с кем и в какое время разговариваем по телефону. Они знают, чего мы хотим, а скоро будут знать, чего мы захотим, раньше, чем мы сами осознаем свое желание.

Мы не отдаем себе отчета, какое количество публичных действий мы совершаем. Как только мы оплачиваем что-то картой, мы совершаем публичный жест. В этот же самый момент мы «подсчитаны» налоговой службой, банками, операторами связи, рекламными агентствами. Мы производим массу информации, которая поступает в общую информационную среду. И по этим данным можно предсказать поведение каждого из нас.

– Парадокс: скоро все будут знать про нас всё, но мы сами про себя все меньше понимаем.

– И здесь мы снова возвращаемся к социальности. Мы, каждый из нас – это вовсе не какая-то личность. Настоящие мы – это перекрестие наших отношений с другими людьми. А поскольку мы аутизируемся, поскольку наши отношения с другими людьми превращаются в постоянную проблему, нам всё сложнее понять самих себя.

Чем меньше становится отношений, тем меньше становимся и мы сами. Реализоваться можно только в отношениях, когда ты делаешь что-то для кого-то, кто-то что-то делает для тебя. Все это работает, когда ты сам для кого-то важен и когда тебе самому важны другие люди. Но это социальное поле мельчает, становится более разжиженным – мы исчезаем.

– Я вот другого боюсь – когда и наши мысли будут считываться, точно наступит конец приватности.

– Технологические решения могут быть разные, но они точно скоро появятся. Дело в том, что наши мысли – это не какая-то загадочная материя, а непосредственное производное нашего мозга. Работу же нашего мозга можно зафиксировать и узнать, о чем вы подумаете, еще до того, как вы сами окончательно осознаете то, что складывается у вас в голове.

Условно говоря, мы считываем информацию с вашего мозга и знаем, что через 10 секунд вы захотите молока. Что ж, можно настроить ваш «умный холодильник», чтобы он через пять секунд налил вам стакан молока. Он к вам выедет из холодильника, а вы «вдруг» поймете: «Как раз молока-то мне и не хватало!»

Илон Маск сейчас работает над апгрейдом своей «Теслы»: когда вы будете садиться в автомобиль, машина уже сама будет знать, куда вы собрались ехать, даже если вы ей этого не скажете.

– Ну а если я вся такая непредсказуемая, переменчивая девушка?

– Если ей приятно так думать – пусть думает. Но для нейрофизиологии нет проблемы понять, какой очаг возбуждения и в какой момент победит в ее головном мозгу. Пусть человек продолжает метаться между несколькими вариантами, это вовсе не значит, что мы не сможем предсказать, какой из очагов возбуждения одержит верх. Так что скоро все будет реализовано непосредственно в тех самых VR-гарнитурах.

– Я буду сопротивляться – мне неинтересно погружаться в виртуальную реальность.

– Вы думаете, что вы личность, у которой есть сознание и ценности. Но на самом деле вы – просто мозг. Ваше поведение определяется не абстрактными убеждениями, а тем, к какому решению в конкретной ситуации склонится ваш мозг. А он склонится к тому, на что его поймают рекламщики, потому что он пока еще ценная добыча для производителей товаров и услуг. Сложные системы влияния на наше поведение будут атаковать ваш мозг до тех пор, пока не найдут в нем слабое место. Это же бизнес, который мечтает о власти над вами, над вашими желаниями и потребностями.

Как показывают последние научные исследования, мозг современного человека демонстрирует те же нейрофизиологические и биохимические паттерны зависимости от гаджетов, что и мозг наркомана, страдающего от химической зависимости.

Мы уже не мыслим себя без телефонов – значит, этот гаджет нашел слабые места нашего мозга, стал их эксплуатировать и сформировал конструкцию, при которой избавление от этого гаджета является поистине героическим поступком, на который немногие способны. Хотели вы этого или не хотели – это уже не важно. Вас взяли и завербовали.

Даже у меня – человека, который всё это критикует: и социальные сети, и цифровую зависимость, – есть Instagram. Но как иначе мне взаимодействовать с аудиторией, которая получает информацию именно так?

– Но мощности мозга ограничены. Значит, где-то есть край, и гонка за наш мозг начнет пробуксовывать.

– Он уже перегружен. Край пройден. Мы просто не понимаем того, в какие игры с нами играет наш мозг: он же спрятан под черепным капотом.

Вот, например, доказанный феномен: современный человек уверен, что он обладает большим объемом информации, но проверьте это, лишив его Интернета, – и он начнет безбожно плавать. Как такое может быть?

Всё просто: если наш мозг знает, где он может получить соответствующую информацию, он продуцирует в нас ощущение, что мы ее уже как бы знаем. Но это же иллюзия! Знать, где узнать, и знать на самом деле – это разные вещи.

При этом, действительно, знать теперь нам надо многое… Так что реального объема памяти нам толком хватает лишь на то, чтобы знать, что нам следует вводить в соответствующую поисковую строку.

– Значит, нам придется отказаться от чего-то нового. Как бы ни любил кто-нибудь гамбургеры, он не сможет съесть 50 штук.

– Значит, вначале он будет их просто надкусывать, потом станет облизывать и, наконец, просто пальчиком трогать. Мы очень адаптивны, так что какой-нибудь способ точно найдем. Но вот не факт, что он будет эффективен с точки зрения действительных результатов.

– Человечество пережило появление массы чудесных вещей, и к этому новому миру сможем адаптироваться.

– Во-первых, никто не понимает, каким мир будет даже через десять лет. Оглянитесь назад – еще в начале нулевых вы не могли бы вообразить, что не сможете расстаться с мобильным телефоном, что там будет вся ваша жизнь: друзья, покупки, такси, цветы, кино, домино. А технологическая спираль лишь ускоряется. Так что же будет дальше? Никто не знает.

– Фантастов надо почитать – что они нам предрекают.

– Это проблема. Футурология обанкротилась. Никто не решается делать прогнозы, чтобы не выглядеть полным дураком. Тем временем основные игроки – транснациональные технологические компании – ведут агрессивную борьбу за гегемонию в будущем мире и скупают все подряд существующие стартапы.

(*имхо Пелевин как фантаст в Цукербринах вполне себе справился)

– Если мир будет новым, значит, в школе детей учат бесполезным вещам?

– Сейчас бессмысленно учить детей конкретным навыкам или знаниям, они очень быстро устаревают. Бессмысленно обучать профессиям – они тоже исчезают одна за другой. Да, в этом главная проблема – мы не понимаем, чему в принципе нужно учить детей.

– Кстати, а психиатры останутся в новом мире?

– Психические расстройства будут диагностироваться с помощью специальных томографий. Так что психиатр скоро будет не нужен. Эта профессия умрет. Но возникнет потребность в специалисте, который будет способен заниматься организацией социального пространства, чтобы люди не сходили с ума от этой тотальной автоматизации.

– Куда мы идем в итоге?

– Общество разделяется. Каждый человек должен выбрать (пока он еще может этот выбор сделать), где он кажется – среди «сверхлюдей», способных мыслить самостоятельно, или станет «овощем» с безусловным базовым доходом для оплаты подключения к VR-матрице.

– Как противостоять этому?

– А зачем? Может, и не надо? Все цивилизации – Месопотамия, Вавилон, Древний Египет, Древняя Греция, Древний Рим – в какой-то момент совершали странный зигзаг вверх и торжественно приказывали долго жить, обрушиваясь вниз. Это неизбежная динамика развития любой цивилизации. С чего мы взяли, что мы какие-то особенные? И мы в какой-то момент навернемся. Может, это случится через некоторое время, а может, уже сейчас начало происходить.

– Ужас какой. Хотелось что-то позитивное услышать.

– Во-первых, то, о чем мы с вами говорим, – это все-таки некоторая перспектива. Нам повезло – мы застали лучшее, что могла произвести наша цивилизация. Грех жаловаться.

Во-вторых, мы еще сохранили в себе способность социальности. А потому у нас пока еще есть выбор: мы можем уходить в цифровую среду с головой, а можем, оставаясь в цифровой среде, формировать глубокую и содержательную социальность.

И, наконец, третье: вполне возможно, что мы будем присутствовать при совершенно невероятном аттракционе переходного периода. Мы можем наблюдать, исследовать, писать научные хроники о том, как разрушалась наша цивилизация. По-моему, это очень интересно.

– Я переживаю за потомков.

– Не стоит. Они будут жить в мире, который им, вероятно, будет нравиться. Хотя мы, возможно, так и не сможем понять, как вообще в таком мире можно жить.

– Какой-то антиутопический разговор под Новый год получился. Кстати, в будущем человек сохранит веру в чудо?

– Думаю, что нет.

– А как же расцвет православия?

– У поколения Z, которое как раз сейчас входит в права взрослости, как правило, уже нет прежнего «религиозного чувства», даже если они объявляют себя православными.

– В чем тогда смысл существования?

– Будем как дельфины в цифровом океане. Так что, пожалуй, имеет смысл к ним приглядеться.

интервью брала Елена Боброва для gorod-812 точка ру