Культура

Константин Куксин – личность яркая: пропагандист кочевой культуры, путешественник, исследователь, действительный член Русского географического общества, поэт, автор нескольких книг. Он непревзойденный рассказчик, что может оценить каждый, прослушав его программы на российских радиостанциях.

В его музее представлено 30 кочевых жилищ – юрты, яранги, чумы, шатры и многое другое из Центральной Азии, Тибета, Северной Африки, Америки и Крайнего Севера России. Все экспонаты – подлинные и привезены из экспедиций. В музее под открытым небом разрешается все трогать руками. Посетителей приглашают на мастер-классы по традиционным ремеслам кочевых народов, угощают баурсаками, дают пострелять из лука, читают тематические лекции.





– Константин, ваш музей частный или государственный?

– Он находится на территории школы в Москве и относится к департаменту образования города. Музей содержу я лично – предоставляю в безвозмездное пользование школе свою коллекцию, собранную по всему миру, а школа нам – территорию, охрану и прочее. В год нас посещает в среднем 40 000 человек. За годы работы музея каждый 10-й житель Москвы здесь побывал, что для 17-миллионного города неплохо.

– Откуда у европейца любовь к кочевой культуре? Как в вас это зародилось?

– У меня мама, между прочим, в Алматы родилась, бабушка всю жизнь там жила, и я к ней ездил каждый год, родственники в Усть-Каменогорске. Откуда такой интерес? Я был в Монголии 15 лет назад как спортсмен, совершая велопробег от Байкала до Желтого моря, и влюбился в эту страну, в людей. И обидно было, что говорят много неправильных вещей про монголов, про чукчей и другие народы. Решил развенчать негативные мифы, привез юрты, поставил в школьном дворе и стал рассказывать о кочевниках. Сейчас наш музей – крупнейший этнографический музей Москвы.

– Есть в нем экспонаты, посвященные Казахстану?

– Мы рассказываем отдельно о казахах и казахской культуре, причем у нас есть экскурсовод, у которого жена казашка из Старшего жуза, по-моему. Он может даже на казахском языке провести экскурсию, хотя сам болгарин. А в целом у нас есть курс “Кочевники Средней Азии”, где мы говорим о казахах, киргизах, туркменах и других тюркских народах. Все зависит от возраста гостей – если приходят совсем маленькие, им трудно объяснять разницу, тогда мы делаем спектакль с погружением в эту жизнь, с традиционным чаепитием. Но для взрослых групп можно развернуть подробнейший курс по истории культуры.

– Гости из Центральной Азии часто захаживают в ваш музей?

– Приходят, но, надо сказать, казахи бывают редко. Киргизы есть, заглядывают монголы, тувинцы, самой активной диаспорой оказалась бурятская. Буквально вчера молодой человек из Киргизии приезжал, предлагал экспедицию в его родной аул на границе с Таджикистаном.





– Вы начали с того, что хотели разрушить негативные мифы о кочевниках. Эта цель достигнута?

– Это же долгий процесс, мифы, которые ходят в обществе веками, очень трудно разрушить, но мы это делаем. И довольно успешно. Я же не только в музее работаю, также на радио выступаю, на телевидении, пишу книги. Мы выезжаем на разные праздники, где собираются до тысячи человек. Мои ученики, прошедшие курс занятий в музее кочевой культуры, не будут тыкать пальцем в чукчу или казаха и называть китайцем. Может, они не все запомнят, но самое главное, что мы даем, – это уважение к другим, не похожим на тебя. Речь не о терпимости, а о формировании любви к культуре, не похожей на твою собственную.

– Собственно, какие мифы о кочевниках приходится развенчивать?

– Первый миф о монголах, что есть просто дикари, а есть особо жестокие и опасные – монголы, которые своей целью видели разрушение достижений цивилизации. Они, конечно, не такие. Монгольская империя была великой державой, что бы там ни говорили, занимала пятую часть суши, дикари бы просто такого не создали. Другой миф – о чукчах и народах Крайнего Севера. Пойдите у нас в Москве в метро и спросите, кто это такие. Услышите, что там живут одни чукчи, во-вторых, что они давно спились и находятся на грани вымирания. Чукчи – наиболее воинственные из народов Севера, отстоявшие свободу против русской экспансии. Примеров таких в истории два, это арауканы в Южной Америке и чукчи. Люди, не имевшие огнестрельного оружия, противостояли регулярной армии и победили. Это грозные воины-охотники, которые на байдарках выходят на кита, я жил с ними, очень интересный народ.

Затем миф о цыганах, якобы они воры, сейчас еще и наркоторговцы. Конечно это не так. Есть у цыган преступные группировки, но их не больше, чем у русских, украинцев или казахов. А 90 процентов цыган – кочевые ремесленники.

– А о казахах бытуют какие-то стереотипы, которые вам приходилось опровергать?

– То, что на слуху у обывателей, – о казахской поэзии, как это ни странно. Что у казахов не было поэзии, что акыны – это что-то несерьезное. Из серии “одна палка два струна, я хозяин вся страна”, “на телеге едет, что видит, то поет” – это рассказывают и про чукчей, и про казахов. Чтобы развенчать этот миф, прямо в юрте я устраиваю специальный конкурс на импровизацию – айтыс. Импровизация – вершина любой поэтической системы, и люди, которые смеялись, вдруг понимают, что двух слов связать не могут. Я им играю загадки, трехстишия и другие акынские штучки.

Но про казахов не так много мифов. После распада Союза ваша страна показывает настолько быстрый экономический рост, что говорить тут не о чем. В Монголии казахи славятся как очень интеллигентный народ – они занимали высокие посты, получали хорошее образование. Молодцы вы, казахи.





– Вы отлично играете на домбре, где научились?

– Не отлично, а неплохо играю. Учился, как ни странно, в Киргизии. Один пожилой киргиз учил меня играть и на комузе, и на домбре, у меня есть музыкальное образование – я аккордеонист, потом освоил гитару, поэтому научиться было несложно. Играю на домбре в основном на экскурсиях, аккомпанирую себе, когда рассказываю сказки. Меня прозвали акыном киргизы и некоторые казахи, потому как я езжу по миру, рассказываю оленеводам Крайнего Севера о кочевниках Сахары, кочевникам Сахары – про казахов и киргизов. В общем, странствующий сказитель, выполняю некую функцию посредника между культурами…

– Значит, у вас есть своя домбра?

– Да, купленная у одного бродячего музыканта где-то в Центральном Казахстане. Он ходил возле нашего поезда, продавал домбру – это было в незапамятные времена, но инструмент оказался очень хороший.

– О вас пишут, что вы ездили в Западную Монголию и Западный Китай исследовать культуру казахов…

– Я работал и в Южном Казахстане, в Прибалхашье, мне удалось найти казахов, вернувшихся из Китая и Монголии, и казахов, которые там жили и кочевали, но, честно говоря, сохранность культуры была невысокой. Люди кочуют, но уже нет традиционной одежды, забыты многие предания. Потом была организована экспедиция в Западную Монголию и Синьцзян-Уйгурский автономный район – это было потрясающе интересно. Я увидел Казахстан, каким он был в XIX веке, где юрты топятся без печей, по-черному, где люди ходят в традиционной одежде, где сохранился чистый красивый ислам. Это было удивительно, какой-то затерянный мир, куда добраться очень сложно, так как это китайско-монгольская граница, погранзона.

Мы потом несколько лет изучали именно казахскую культуру, и у меня появились друзья-казахи. В Монголии казахи – диаспора, и если бы не их традиции, они бы растворились в монгольском море. Жизнь среди другого народа помогла им сохранить культуру.

– Кстати, вы берете в свои экспедиции московских школьников, как родители отпускают их так далеко?

– Во-первых, это школьники старших классов, потом эти дети вырастают в походах, сначала по Подмосковью, потом чуть подальше. Те дети, которые добираются до пустынь Казахстана, прошли такую школу выживания, что могут в МЧС служить. Я бы просто не взял ребенка, который не прошел подготовку, – я же отвечаю за него. Главное во всем этом – обучающая сторона: дети смотрят, как живут представители других культур, как мы работаем, учатся входить в дом к незнакомым людям, задавать вопросы. У меня нет задачи сделать всех их учеными, но какой бы пост ни занимал мой ученик в будущем, через 15–20 лет они же будут править страной, и, если они сохранят эту любовь к не похожим на себя, тогда наша страна сможет существовать дальше.


– У вас в музее наряду с тюркскими кочевниками представлены и африканские. Насколько они отличаются?

– Скажем так: кочевник кочевника всегда поймет. Потому что это жизнь в движении. И, скажем, туарег вполне поймет казаха, живущего в полупустыни. Да, у них не бывает зимы, но летом все очень похоже, опять же – мусульманская культура. Есть не похожие ни на кого африканские кочевники – это афары и легендарные масаи. Но в любом случае, я полагаю, что кочевая цивилизация подобна лоскутному одеялу, все кусочки разные, но в целом это одна культура.




– Как вы сохраняете кочевые жилища в климатических условиях Москвы?

– Вообще, первым экспонатом была монгольская юрта, привезенная в 2003 году, растаможил ее через год. Я просто поставил ее в школьном дворе, тогда еще не зная, как сохранять жилище. Юрта у меня гнила, воняла, из нее текла вода, спустя годы я создал технологию, которая позволяет в другом климате использовать традиционное жилище кочевников, – это была практическая глава моей диссертации. Казахская юрта, например, не требует дополнительных устройств – единственное, что летом работают кондиционеры во всех жилищах, чтобы было прохладнее, а зимой – электрический обогрев, печки мы не топим, хотя стоят настоящие буржуйки.

Африканские жилища, напротив, очень хрупкие – это шатры, поэтому мы ставим “невидимые” железные каркасы, только избранные знают, что они вообще есть. Каркас поддерживает жилища, на которые выпадает много снега. Секретов нет, я с удовольствием делюсь этой информацией, которая достигалась “потом, кровью” и экспериментальным путем. Сейчас по моей методике работают этнопарк “Кочевник” в Подмосковье и некоторые другие проекты.

Этнопарк “Кочевник” открылся в Москве пять лет назад. Этот проект под открытым небом знакомит с традициями, бытом и культурой кочевых народов. Там можно попробовать кумыс и шубат, другие напитки и блюда, купить национальные сувениры, покормить овец, верблюдов, яков и многое другое.



Ну что сказать, хотелось бы, чтобы у наших соседей этот интерес к жизни кочевников никогда не иссякал!

Автор: Марина Хегай

https://www.caravan.kz/gazeta/bolgarin-rasskazyvaet-o-yurtakh-v-moskve-na-kazakhskom-yazyke-391709/