В Казахстане рекордный уровень внутренней миграции

И даже уголовно-экономические репрессии, направленные против представителей Старого Казахстана, никого не заставляют планировать свою жизнь дальше постройки огромного дома или покупки люксовой тачки. Мысль о том, что за тобой однажды придут, совсем не пугает, ибо всех все равно не посадят, а вероятность откупиться все равно остается высокой. В конце концов, невозможно удалить двигатель общественных отношений, на котором мы едем уже три десятка лет. Перевод времени не помог, а других новаций правительство предложить не в состоянии.
В общем, пока в оранжереях не вырастут новые казахи, которым будет сложно плюнуть на законы, никаких принципиальных изменений в стране не произойдет. А на положительную селекцию придется потратить жизнь пары поколений. Да и смогут ли саженцы из оранжереи выдержать суровый коррупционный климат, вопрос открытый.
И да, хватит ли нефти и других природных ресурсов на затратные поиски себя в этом бушующем мире, я не уверен.
Но есть в нас такая витальная сила, которая способна в кратчайшие сроки изменить страну до неузнаваемости. Собственно, она уже ее трансформировала в компрадорский придаток из некогда индустриально развитой страны с относительной высокой степенью передела.
Это наши любимые понты.
Не надо думать, что это нечто чуждое. Это в нас сидит, и наш великий классик Мухтар АУЭЗОВ очень точно подметил, в чем смысл нашего существования.
В книге "Путь Абая" описывается очень показательный эпизод, наиболее ярко отражающий эту нашу особенность. Во время аса молодой Абай поставил для найманов 10 юрт, чтобы принять 300 человек. Юрт для обслуживающего персонала было, разумеется, намного больше. Чтобы несколько дней непрерывно кормить гостей, Абай выделил 10 иноходцев, и ловкие джигиты носились от рабочих юрт к гостевым с огромными блюдами, наполненными мясом. А чтобы совсем было хорошо, джигитам выдали шелковые платки, чтобы те повязали голову, отделанную серебром сбрую и красивые пояса. Ахнули все. Абай приобрел вес в глазах казахского сообщества, авторитет Абая в степи сильно вырос после этого, делает ремарку Ауэзов.
В пересчете на современные цены, по самым скромным оценкам, Абай потратил не меньше полумиллиона долларов, чтобы показать сообществу, что он является ярким представителем степной элиты.
Собственно, мы готовы потратить любые деньги – хоть свои, но лучше чужие, для самопрезентации – той, дом, машина, привилегии и так далее. Это вызывает уважение, делает человека влиятельным и по сути является смыслом жизни любого нормального казаха. Чем мы хуже Абая, хоть так приблизиться по уровню к нашему идеалу.
Бывший президент НАЗАРБАЕВ променял на два снегохода, шубы и брюлики самое крупное нефтяное месторождение, подписав не самые выгодные для Казахстана условия контракта, который до сих пор засекречен.
Такие же компрадорские сделки заключались на всех уровнях власти. И ради чего – в обмен на дорогие шмотки, чтобы отличаться от других. Именно наше представление о прекрасном понуждает людей брать взятки, нарушать законы и рисковать всем, чтобы иметь последний айфон или еще что-то подобное, уже даже не потому, что у других этого нет, а чтобы просто не отличаться от приличных людей.
И это неистребимо.
Поломать этот тренд невозможно. Но раз мы не можем его изменить, то надо направить нашу неуемную тягу к понтам в мирное русло.
И делается это очень просто.
Раз уж мы находимся в тени Китая, то и сам бог велел нам адаптировать их опыт по созданию социальных рейтингов в наших условиях.
Напомню, что китайцы много лет пытаются создать цифровой рейтинг для каждого гражданина, в котором, грубо говоря, за хорошие поступки баллы начисляются, а за плохие поступки – списываются.
У кого высокий рейтинг – тому причитается много плюшек, а кто профукал свои баллы, теряет доступ к различным благам – трудоустройству, льготам, кредитам, лечению и образованию, ну или что там в Китае относится к успешной жизни.
Понятно, что китайцам приходится организовывать сбор огромных массивов информации, следить за гаджетами, тыкать везде камеры видеонаблюдения, нужны сверхмощные компьютеры, чтобы все эти данные обрабатывать в режиме реального времени, вкладывать миллиарды в разработку софта и так далее, на что у нас точно не хватит денег.
Но мы можем пойти самым простым путем.
Есть совершенно объективный показатель качества гражданина – это налоги.
Форбсовые ребята, которых все ненавидят и желают их немедленного раскулачивания, платят в час десятки миллионов тенге в режиме 24/7.
Но формально они обладают теми же гражданскими правами, что и люди, годами живущие на пособия и не стремящиеся вырваться из нищеты.
Не нужно разрабатывать какой-то сложный рейтинг, просто каждому гражданину по мере исполнения его налоговых обязательств можно присваивать определенный простой набор цифр.
Собственно, у нас это уже есть. Нули, семерки, единицы на номере автомобиля, даже набор букв демонстрируют участникам движения и сотрудникам дорожной полиции, с кем они имеют дело.
Но та же цифровая дифференциация может получить другой смысл. Много налогов платит человек – имеет право на пару нулей перед индивидуальным номером налогоплательщика.
Платит мало – вход в дорогой ресторан, престижный автосалон, элитный жилищный комплекс закрыт. И чтобы купить в кредит гаджет за миллион, нужно будет обозначиться, кто ты по жизни, а любой дорожный полицейский, обнаружив несоответствие марки автомобиля цифровому статусу обладателя, сможет загнать машину на штрафстоянку.
Чем подвергать лучшие кадры государственной службы и частного бизнеса искушению украсть, лучше лишить их возможности зарабатывать нечестно. Какой смысл в деньгах, если ты вынужден прятать их под подушку, не имея возможности купить престижную вещь? А вот при повышении собираемости налогов можно будет увеличить их оклады на порядок, чтобы соответствовали своему высокому статусу и имели соответствующий номер.
И если уж мы встретим на перекрестке дорогую машину, мы будет точно знать, что за рулем очень приличный человек, внесший значительный налоговый вклад в укрепление нашей страны.
Таким образом расположив по цифровой иерархии доступ к нашим основным жизненным приоритетам, мы мотивируем граждан платить налоги и уважать тех, кто это делает. А не за богатый дастархан, который накрыли за счет украденного питания сирот и престарелых.
По сути, все понты остаются. С той только разницей, что их нельзя будет купить, а нужно будет заработать.
А это уже кое-что. Там, глядишь, и до гражданского общества дорастем.
Причем это система очень простая и гибкая. В любой момент благодаря таланту и трудолюбию можно повысить свой налоговый рейтинг, главное, будет к чему стремиться. Тем более, что привычный коррупционно-социальный лифт потеряет смысл и наверх естественным образом будут продвигаться самые умные, а не самые богатые.
На мой взгляд, не нужно бороться с нашими понтами, а наши же понты сделать союзниками в выращивании "Жаңа Қазақ".
…Водители Яндекса, между тем, внимательно следят как за своим рейтингом, так и рейтингом пассажира…
Все лишь набор цифр, а мир для тебя меняется.

В статье журналист представляет читателям «Жас Алаш» «галерею» казахстанских гастарбайтеров. Первым своим опытом поделился человек, который предпочел сохранить анонимность и именуется «Еділ Самат». Недавно он переехал в Шарджу (ОАЭ). Ранее работал в различных местах, включая банковскую систему, но нигде, по его словам, не получал достойной зарплаты. В настоящее время он занят в курьерской службе и является менеджером в компании, сотрудничающей с известными в Казахстане брендами. Они занимаются доставкой бытовой техники, продуктов питания и готовой еды. Еділ Самат распределяет заказы между курьерами, а также помогает решать проблемы заказчиков. Его заработок составляет около 5 тысяч дирхамов, что примерно эквивалентно более 600 000 тенге, плюс различные бонусы. Текущее положение его устраивает, и он планирует продолжать работу примерно полгода, а затем развиваться дальше.
Куаныш Абдаллаулы обосновался в Южной Корее еще 5 лет тому назад. Вначале рассчитывал поработать 2 года, не больше, теперь планирует вернуться на Родину только в 2030 году (почему именно до этой даты, об этом чуть ниже – Ред.). Люди, которые работали прежде в Южной Корее, на его глазах на заработанные деньги купили дом в Казахстане (Кентау), а кто-то сумел на заработанный капитал сам поднять новый дом. Увидев это, он в 2018 году сам тоже поспешил на Корейский полуостров. Теперь летом работает на полях, зимой — на производстве деталей для солнечных батарей. В Южной Корее работы хватает всем. Особенно много представителей таких стран, как Бангладеш, Пакистан, Индия, Узбекистан. Он зарабатывает каждый месяц не менее 700 000 тенге и ставит резонный вопрос: «А у нас где ты такие заработки найдешь?». Куаныш за прошедшие 5 лет ни разу не наведывался в Казахстан. Он живет и работает в районе города Пусан, где в 2030 году состоится Всемирная выставка EХРО. Вот после ее проведения он и намерен заглянуть на родину. Сейчас парню 26 лет.
Журналист задала вопрос Куанышу: «А ты не боялся, что, прибыв в Южную Корею, не нашел бы работы? Что с тобой стало бы? Ни угла, ни денег?». На что он твердо и безапелляционно ответил: «Да вы что… Тут такое в принципе невозможно, потому что найти работу куда легче, чем в Казахстане». По его словам, выходит, что он сошел с трапа авиалайнера, отоспался одну ночь, а на другой день уже приступил к работе. Более того, к нему приехал его братишка, 2005 г.р. А совсем недавно приехала другая женщина с сыном, 2007 года, и они уже вовсю работают. И вообще казахской молодежи обеих полов прибывает и прибывает, и работы на всех, как это ни удивительно, хватает.
Далее Баян Муратбеккызы приводит мнения людей науки, которые тоже находят себя за рубежом. Вот, например, Уалбай Омирбаев, ученый-математик, живущий ныне в США. Закончив физико-математическую школу, в свое время он поступил в профильный вуз в Новосибирске. Там закончил аспирантуру и параллельно преподавал в КазГУ. Защитил докторскую диссертацию и отправился в Шымкент и преподавал там. Пять лет не занимался наукой. Потом уезжал в научную командировку в Бразилию. После чего снова преподавал, но теперь в Евразийском университете (Астана). И, наконец, в конце нулевых выиграл конкурс и переехал в США. По его мнению, «наука в 90-е в Казахстане, по сути, умерла. Примерно после 2010 года пошло некое оживление. Но этого мало. Кроме как в НУ (Назарбаев университет) и КБТУ, особо нигде по нашему профилю условий для научного движения нет».
Утечка мозгов по-казахстански: чем наших студентов так привлекает Россия
И вообще ученый выносит вердикт: "Наше чиновничество страшно далеко от науки. Оно не в состоянии сделать более или менее удобоваримую и цельную программу развития и поддержки научно-исследовательской работы". Вот, находясь в США, он узнает, например, как два перспективных ученых ведут некий научный проект, и они вроде попали в программу поддержки от государства. Но гранта так и не получили.
"Ученые чем должны теперь заниматься: поиском денег и пропитания или тем, для чего созданы их мозги? А они должны заниматься только научными изысканиями. На Западе давным-давно выстроена система поощрения истинных ученых, начиная со студенческой скамьи. Процесс так организован, что ученого не грызут проблемы бытового свойства, как постсоветских. Все ступени научно-исследовательской работы четко выстроены, и есть критерии, по которым эта работа видна и, следовательно, оценивается. Всего этого в Казахстане сильно не хватает", — считает Уалбай Омирбаев. Именно ради таких условий, которые имеются в США, он и уехал в свое время туда. В планах есть возвращение в Казахстан. Но его же дети ему говорят: «Но ведь как будет работаться по возвращении… Не утонем ли там во всякого рода коррупционных схемах управления наукой?».
Ученый-исследователь по биотехнологии Дубек Қазыкен солидарен с таким взглядом. По его мнению,
«гылым адамына Қазақстанда дамуға мүмкіндік жоқ» – « У человека науки нет возможности развиваться в Казахстане». Он стажировался, т.е. занимался исследовательской работой в США (Техас), потом в Японии (Осака). По возвращении в Казахстан защитил докторскую, стал потихоньку искать работу и поле для научных исследований. В Казахстане было крайне затруднительно это делать, расти дальше. В 2015 году устроился в США, в Мичиганский университет на медицинский факультет. Шесть лет он проработал (постдокторантура) на кафедре клеточной биологии, в последнее время — ученым-исследователем. Как он рассказал журналисту, в США он не один такой казах-биотехнолог. 20 лет здесь работает ученый Касым Кабыскак. 10 лет — коллега Рустем Омаров, в штате Техас. Гульжан Райымбек – это супруга Дубека Казыкена, тоже проработала научным сотрудником в университете 6 лет (сейчас она в декретном отпуске). Сам ученый напоследок говорит: «Прошло более 8 лет плотной работы. До сих пор я участвовал в 3 проектах. Теперь у нас остался один большой проект. Работа не заканчивается. Но я думаю, что когда-нибудь вернусь в страну. Но пока такого плана у меня нет, не могу точно сказать, когда именно смогу вернуться».
Далее биотехнолог подмечает, что проблемы науки в Казахстане не только в том, что мало финансирования. С другой стороны, средства выделяются даже лучше, чем в странах с близкой с Казахстаном экономикой. Одна из главных проблем – это освоение средств. По словам специалиста, деньги не попадают в руки ученого, не тратятся полностью на сам проект. Один из ярких примеров – госзакупки. Вот здесь и теряется много денег.
"Там ты готовишь документ для регистрации необходимой вещи (материала для исследований), подписываешь у десяти человек, регистрируешь, ждешь. Чистая бюрократия. За это время материал может испортиться элементарно, достаточно простое оборудование долго не поступает. А в науке важен каждый предмет, каждая деталь. Кроме того, ученый теряет время. Блокируется работа от двух месяцев до полугода… Тогда ты вынужден сидеть сложа руки. Таким образом, в конце года приходят обязательные отчеты. А потом ученым не остается ничего, кроме как писать ложные отчеты. Я видел это своими глазами. Как в таких условиях будет развиваться наука? В этом нельзя винить даже ученых. Потому что неэффективно применяется система, которая должна обеспечить прозрачность и целевое использование государственных средств. А деньги, выделяемые на науку, расходуются не на науку, а на бюрократию. В США процесс прост. Бюджет находится под контролем руководителя, и время, и финансы подчиняются воле ученого. Бюрократии и коррупции почти нет. Нужно стремиться к такой системе, основанной на открытости, прямом действии", — считает Дубек Қазыкен.
Когда наука организационно выстроена, как в США, она рождает мощную научную среду, единый процесс. К примеру, изучением некой клетки и воздействия на нее определенного сигнала заняты сразу 100 институтов. Значит, есть много специалистов, которые знают отрасль и ищут решения определенной задачи. А у нас вероятность найти другого ученого, изучающего именно ту тему, которую ты исследуешь, крайне мала. Ученный цитирует: «Абай айтпақшы, білгенімді кімге айтамын, білмегенімді кімнен сұраймын?» – «Тут впору вспомнить Абая: кому я скажу, что знаю? А у кого спрошу о том, что не знаю?». Если говорить о кадровых вопросах, то мы опять упираемся в бюрократию, в вопросы, финансирования, оплаты труда ученых-исследователей…
"Действительно, в просвещённом мире наука развивается семимильными шагами. А мы сильно отстаем", — сетует учёный.
Аналитики Мансия Садырова и Акжол Малик отметили, что внутреннее состояние Казахстана, начиная от социально-экономического и заканчивая идеологическим, будет непрерывно подогреваться стремлением многих казахстанцев, представителей титульной нации в возрасте от 16 до 45 лет, активно искать лучшие возможности за пределами своей Родины. В настоящее время институциональный кризис является общим явлением в мировом масштабе. Те, кто решает эмигрировать, предпочитают страны с относительно стабильными институтами, такие как страны Европы, Англия, США и другие. Однако мало кто выбирает страны такие, как Нигерия, Сомали, Кения.
Что касается самого Казахстана, он, по мнению экспертов, находится на распутье между развитыми странами и теми, в которых ни один казах, тем более ученый, не решится ни зарабатывать, ни жить. Следовательно, необходимо укреплять прогрессивные и, что самое важное, устойчивые институты внутри страны, вместо того, чтобы создавать лишние формальности.
Автор: Ахмет Талапулы