Блоги

Истоки совместного приобщения к культурным ценностям брали свое начало еще в далеком босоногом детстве, когда собравшись все от мала до велика у единственного на 2-3 дома достойно показывающего черно-белого телевизора «Рассвет» впитывали в себя шедевры отечественного кинопроизводства. Точнее все, кроме келин, вечно занятых борьбой с бытовыми проблемами. Но ничего, они тоже состарятся и присоединятся к нашему веселому сообществу, как бы подразумевали мы и втайне радовались, что родились мужиками. Но долой лирику! Назад, к победам социализма!



Разбудил голос бабушки.
- Ей, қараңғалғыр, кет, кет.
«Чр-чр-чррик» верещали ласточки, пикировали на масахану и откровенно срали на нее. Откуда в этих веселых с виду созданиях столько злости к приютившим их под крышей людям было не понятно. Бабушка гоняла их, махая полотенцем, громко ругаясь и намекая мне что пора вставать. Я вылез из масаханы, умылся холодной водой из кумгана, отвязал масахану и убрал с постелью в дом. Закипел самовар, я засыпал в поданную кесе чая тары (жареное просо), намазал на тапанан (лепешка) соленого масла, которое сам взбивал в куби (ступа). Соленое, потому что холодильник, как предмет роскоши, еще не достиг закоулков страны, а в тепле не портится только соленое. Вкус специфический, надо привыкнуть, но есть можно.
Быстро поев, понимая что как всегда проспал, побежал в степь, куда мой друг и сосед Берик погнал ягнят. Обнаружил я его сидящим на тобе (холме), вокруг пасся молодняк. Я выказал обиду.
- Неге оятпадың? – спросил я. Но получил в ответ обвинение в безответственности и покрывательстве.
- Айқайладым ғой, тұрмадың. Апаң да кет деді, азанынымен айқайламай.
Козлята не стоят на месте, все время прут куда глаза глядят, за ними ягнята, приходится заворачивать в нужное направление и потихоньку следовать за стадом. На тропинке, протоптанной следующими друг за другом стадами баранов (такой инстинкт у этих кротких животных, никакой инициативы, только след в след, а возглавляет их козел), так вот на тропинке глядим под ноги, чтоб не напугать затаившуюся в засаде змею, израсходовать на нас свой драгоценный яд и умереть с голоду. Берик, который жил здесь, а не приезжал на каникулы как я, рассказал страшную историю про злопамятную змею ордалы-жылан, которая нашла в юрте ударившего камчой пастуха и убила его. Поэтому я внимательно осматривал придорожные чии и заросли. Расставляли сети в кустах всякие ядовитые пауки, вараны разевали пасти в тени саксаула.
Тут Берик нашел и выкопал корень сагыза (жвачки). Очистив от песка коричневые наросты каучука, принялись жевать. Во рту растекался горький терпкий вкус, песок хрустел на зубах, приходилось постоянно сплевывать.
- Через день пройдет, - успокоил меня Берик. Действительно, удивительно стойкая горечь держалась несмотря на мое упорство до следующего дня. Но в дальнейшем она превратилась в полноценную резину, которую мы в городе давали друг другу пожевать и были безумно счастливы. Потом мы обнаружили корень косика, что-то типа сладкой редьки. Усевшись в тени ароматной джиды, очистили его перочинными ножами и заморили червячка. За едой обсудили фильмы с Раджем Капуром и Митхуном Чакроборти, «Месть и закон» и «Танцор Диско», смаковали драку ногами безрукого и победу наших. Солнце поднялось высоко, дело близилось к обеду, завернули стадо и неспешно побрели за ним, обсуждая легендарные приемы и удары.
Загнав ягнят в загоны, разошлись по домам. Бабушка что-то готовила на керогазе. Это вам не на очаге в 40 градусную жару, цивилизация, однако. Керосина не было, местные, угощая айраном машинистов товарняка, получали в благодарность канистру солярки. Солярка коптила, воняла, но дело свое делала. Когда гас свет на помощь приходила керосиновая лампа. В городе мы терпели в полумраке со свечкой, а тут пожалуйста, светло как днем. Глядя на огонь в сосуде чувствуешь себя Абаем, почему бы не написать письмо, чтоб не приезжали? «Дорогие мама и папа! У меня все хорошо, я много ем и не скучаю. Не приезжайте!». Утром надо бросить в письмоприемник багажного вагона проходящего поезда, так быстрее дойдет, чем с ящика на вокзале.
Пообедав, мы отправились на дарью купаться. Там уже плескались пацаны. Плавки или семейные трусы в цветочек могли вызвать насмешку у суровой аульской ребятни. Только черные трусы фабрики «Большевичка». Это как опознавательный знак «свой-чужой». Жаль, у Ивана Дулина детство прошло в другом месте, или из другого места. Мигом бы перевоспитали и получился бы неплохой фрезеровщик, а то и мастер цеха.
Накупавшись и замерзнув решили наловить рыбы и сварить ухи. Разъехались за сетью, котелком, картошкой, ложкой и солью. Большинство было на велосипедах, «Уралах». Велосипед стоил немалых денег, поэтому брали «на вырост». Мелочь ездила вклинившись сбоку в раму, вместе, человек и техника, напоминали букву «V», что символизировало победу разума над обстоятельствами. Когда велосипед становился впору его обладателю, ездить на нем становилось не солидно и его передавали по наследству братьям своим меньшим.
Вскоре прибыла сеть. Пройдя с ней вдоль берега набрали шабака (рыбная молодь), очистили, вырыли в земле ямку, разожгли огонь и установили котелок. Пока купались и боролись, уха сварилась. Поели и по домам, скот возвращался с пастбища. В основном торопились мамаши. Мыча и блея, они бежали к мычащим и блеющим деткам. Остальным было по фигу где остановиться. Их надо было разыскать и определить по местам. Но моего друга ждала тревожная новость - беременная коза не вернулась. Козы часто рожали двойню, поэтому я тоже поехал к месту «мал кулау» (падение). Скот не выдерживал полуденной жары и с часа до четырех лежал без сил на солнцепеке, примерно в одном и том же месте на берегу дарьи. Добравшись, обнаружили козу с двумя новорожденными козлятами, завернули их в тряпочки и неспешно вернулись.
Но застоявшимся баранам требовался вечерний моцион, толком же не ели. Коровы получали свое пойло, а из МРС мы собрали небольшое войско и двинули штурмовать железную дорогу. Дело ответственное, с поездом шутки плохи, но пинки, камни и грозный крик придали арьергарду уверенности, мы взяли высоту и углубились на территорию противника. Прикрывая тыл мы обстреляли наблюдательные позиции сурков, сообщавших друг другу о нашем нашествии, те скрылись в норах, а мы присоединились к отряду. Пройдя вдоль линии фронта вновь приблизились к нему и, постучав по запястью в направлении машинистов проходящего поезда, узнали по их распальцовке время. Часы в СССР считались предметом роскоши, носили их только рабочие, зажиточные колхозники и передовая интеллигенция. Дети и старики ориентировались в основном по солнцу или получали информацию с помощью жестов и знаков. Например, подход багажного поезда с цистерной питьевой воды и теплушкой-магазином, где иногда покупали заводской хлеб, значил наступление седьмого часа. Но вернемся к нашим баранам.
Багровое солнце приближалось к линии горизонта, и мы поспешили вернуть отряд на исходные позиции. Нужно было еще до наступления темноты разыскать по чужим дворам и загонам дезертиров и перебежчиков, и водворить их в родной коллектив.
Когда же все головы были пересчитаны, закрыты и счастливы, наступило время ужина. Так как не было холодильника мясо барана следовало съесть за день-два. К такому серьезному делу приглашались соседи. Сегодня мы тоже должны были принять участие в этой миссии. Над саки (топчан) горела лампочка, кружили и бились насекомые, по периметру расселись едоки. На торжество прибыли и комары. «Незваный гость хуже татарина» говорят опытные люди. Я так понимаю, что наши предки были вежливы при походах на Русь, тогда как свои соседи разоряли до нитки. Приятно, конечно, ну да бог с ними. А нам надо заполнить старое ведро овечьим пометом, поджечь и окутать сизым дымом двор.
Наевшись на ночь мяса, напившись сорпы с айраном (днем жара, не поешь), собрались у телевизора. Уже в то время казахстанцы смотрели не только алма-атинский канал, но и московский. Был выбор, всегда можно было выбрать меньшее зло, а до «Времени» и после посмотреть фильм, добрый и поучительный. Так вот, начиналась очередная серия «Семнадцати мгновений весны». Человек 7-8 зрителей расселись на полу, вернее на корпе и киизе (кошме), так прохладнее. Я сел рядом с соседской девочкой по имени Шолпан, которая мне нравилась, но приходилась дальней родственницей, что ставило крест на развитии отношений. Но сидя рядом, ничего с собой поделать не мог и, касаясь плечом плеча, чувствовал огромное волнение от близости.
На экране Холтофф хладнокровно раздевал младенца и вгонял в ступор мать.
- Ай, тұқымы құрығырды атып тастамайды ма, өлетін болды ғой бишара, - не удержалась бабушка.
- Қазір атады, апа! - заорал ей в ухо знающий человек, или толмач по-старому. Действительно, старый добрый солдат расстрелял гестаповца и красавицу Барбару. Все одобрительно вздохнули и продолжили внимательно следить за сюжетом. Воспользовавшись моментом, темнотой и последним рядом я осторожно положил руку на плечи Шолпан, перестал дышать и замер. Она не скинула, не возмутилась, сделала вид, что ничего не случилось. Воодушевленный, я осторожно восстановил дыхательную деятельность и пристроился ближе.
Серия благополучно кончилась, запел Кобзон, счастливые зрители начали расходиться. Во дворе было темно, хоть глаза коли и, чтобы не наступить босыми ногами на скорпиона или тарантула, светили под ноги фонариком. В загоне чихали и кашляли бараны, если направить на них луч света глаза их отсвечивали зеленым светом. Устроившись в масахане и рассматривая сквозь марлю небо с мерцающими, падающими, летящими звездами, удовлетворенный итогами дня, заснул.