Закона.Нет

То, что дети из сельскохозяйственных регионов страны вот уже почти три недели работают на полях, подтверждает известная ташкентская правозащитница Елена Урлаева, побывавшая в Каракалпакстане и обнаружившая там совершенно пустые учебные заведения: все их ученики оказались отправлены на прополку.

- Я провела в Каракалпакстане четыре дня, - рассказывает она. - Несмотря на большой доклад президента Каримова, произнесенный им в ноябре прошлого года, детский труд используется по-прежнему широко, власти делают это скрытно, очень изощренно, преподаватели запугивают детей, их всеми силами прячут от посторонних глаз. Но я объездила весь Ходжейлийский район, была в фермерских хозяйствах, мне удалось заснять пустые колледжи. С 10-13 мая почти все учащиеся в Ходжейлийском районе вывезены на отдаленные поля, и там живут: одни - в домах фермеров, другие - в каких-то сараях.

На прополку они выходят уже в 7 утра. Там очень жарко, к полудню температура поднимается до 40 градусов, так что в 10-11 часов у них начинается перерыв, они ждут, пока пройдет это пекло. С 3-4 часов до вечера они, надев на лица маски — от жары, - снова занимаются прополкой, пропалывают хлопковые поля тяпками, секачами, потом вручную выдергивают сорняки, сидя на корточках. Они работают в перчатках, которые покупают за свой счет, как и все рабочие инструменты.

За этот труд им ничего не платят, лишь кормят. Оплачивают только осенний труд – уборку хлопчатника. Я спрашиваю: «Как же вы экзамены будете сдавать?» «Ну, как-нибудь сдадим», - отвечают. В мае дети почти не учатся – прополка длится 45 дней. Потом - летние каникулы, затем начинается сентябрь и они снова два-три месяца не учатся, собирают хлопок, а потом опять каникулы - уже новогодние. Вот такая ситуация. Они живут в полевых условиях, ни бани (у самих хозяев-то часто бани нет), ни нормальной воды питьевой, а питание - очень скудное.
От тех учеников колледжа, кто не хочет отработать эти сорок пять дней, в Ходжейлийском районе требуют 120 тысяч сумов ($50). Я ехала с учащимися колледжа Чимбайского района Нукусской области и с самого Нукуса, и мне рассказали, что у них откупиться и не выезжать на прополку стоит дороже - 150 тысяч сумов ($60). Они должны заплатить куратору, куратор передает деньги директору, а кому платит директор, остается только догадываться.

Но откупаются не только те, кто побогаче. Я знаю очень бедных людей: у мальчика болит спина, и он не может целый день сидеть на корточках. Никакие медицинские справки не учитываются - обязан и всё, хоть умри. Чтобы у него не возникло осложнений с межпозвоночной грыжей, родители были вынуждены занять денег и откупить сына от сельхозработ.

В основном я узнавала насчет учащихся колледжей и беседовала с ними. Но мне удалось сфотографировать и маленьких детей. Ученики школ, начиная с пятого класса, после уроков отправляются на прополку. Хотя учителя говорили, что они просто помогают родителям, но это не так: родители ничего не получают, это приказ хокима (главы администрации) Ходжейлийского района Валижона Реимова. Я несколько раз ходила в хокимият (администрацию), написала жалобу, чтобы он прекратил эксплуатацию детского труда, но не нашла его, мне отвечали, что он проводит выездные совещания. Это когда к нему приезжают фермеры и докладывают обстановку: какие поля прополоты, куда перебрасывать школьников.

Печальная ситуация – дети вынуждены работать в масках, на соседних полях разбрасывается селитра, всем этим дети дышат, и им еще говорят, что они должны учиться. То есть, идет бессовестный обман. И дети тоже должны обманывать, привыкать к тому, что нужно давать взятки, то есть, привыкают к такому порядку вещей, - сетует Елена Урлаева.
Примерно о том же нам сообщил и правозащитник из Янгиюльского района Ташкентской области. По его просьбе мы не называем его имени.

Он рассказал, что в его районе, возле фермерского хозяйства «Тинчлик Жамол», находятся колледж и несколько школ: №№1, 2, 3, 4, 17. С десятого мая ученики 8-9 классов вывозятся на хлопковые поля, где работают на прополке вручную и тяпкой. Там выращивают хлопок четверо фермеров - Шерзод Шерматов, работающий в министерстве мелиорации, Агабек Песенов, Ильхом Казакбаев и Гайрат Каражонов. На их полях и работают ученики вышеперечисленных школ и колледжа.

Утром их доставляют туда автобусами под присмотром участкового, директора школы и учителей. Сейчас уже очень жарко, а там нет даже питьевой воды. Обед и питьевая вода – за счет самих учеников. Тяжелый ручной труд оценивается следующим образом: прополка десяти гектаров поля, то есть, полосы длиной в километр и шириной в сто метров, стоит 35 тысяч сумов ($14).

«Это, считай, рабство, это бесплатный труд: чтобы прополоть эти десять гектаров, сто человек должны работать четыре-пять дней, а то и больше, - говорит правозащитник. – Этих денег даже на новые туфли не хватит. Но даже их школьникам не выдают на руки, а перечисляют на счет школы. Потом школа эти деньги тратит на ремонт. Так что, по сути, школьникам приходится работать бесплатно».

По его словам, несмотря на правительственное постановление («О мерах по реализации ратифицированной Республикой Узбекистан конвенции о минимальном возрасте для приема на работу и конвенции о запрещении и немедленных мерах по искоренению наихудших форм детского труда» за № 207 от 12.09.2008 года - Прим. ред.), запрещающее использовать в сельском хозяйстве детский труд, местные власти все равно задействуют детей. Подобная ситуация складывается каждый год, и каких-либо признаков ее изменения не видно.

Аналогичная картина наблюдается в большинстве регионов Узбекистана. Ангренский правозащитник Дмитрий Тихонов рассказывает, что в его городе «откупные», позволяющие избежать принудительный отправки на поля, фактически легализованы: платить можно не только наличными, но и с помощью пластиковых карточек.

- На прополку в Ангрене, как правило, не забирают, потому что это не сельскохозяйственный район, забирают обычно осенью, на сбор хлопка, - поясняет он. - С предыдущей осенней хлопковой компании администрация лицеев заставляет учащихся выезжать на поля вопреки постановлению Кабинета министров. Несознательные отправляют своих детей, а тем, кто этому сопротивляется, говорят: несите по 200 тысяч «откупных» (на тот момент - $85). Это у меня информация из ангренских лицеев, осенью была такая ставка.

Кто-то приносит. У кого денег нет, у того забирают зачетную книжку и не допускают до сессии, чем стимулируют родителей на выплату. Но поскольку с наличностью у нас сложности ввиду того, что на производстве и везде используются пластиковые карточки, им говорят: «Принесите пластиковую карточку, мы будем снимать деньги оттуда». И люди приносят. У всех разный достаток, у многих на карточке нет и 200 тысяч сумов. Им говорят: «Все равно приносите карточку, мы снимем столько, сколько есть».

Я знаю девушку, которая до сих пор выплачивает эти деньги. У нее только мать, отца нет, бедная семья, сама она после учебы работает официанткой. Она еще не выплатила «задолженность», и ее, насколько мне известно, даже не допустили к зимней сессии. Как она там сдавала, не знаю: до сих пор, по-моему, в задолжницах ходит. Она на втором курсе лицея, ей лет 16-17.

Осенью этого года ко мне обратился знакомый, дочь которого тоже учится в педагогическом колледже у нас в Ангрене. Ситуация та же: либо 200 тысяч сумов, либо она едет на хлопок. Я взял постановление Кабинета министров, о котором говорил, и мы пошли к директору. Состоялся следующий разговор. Сначала директор призывал к патриотизму. То есть нужно собирать хлопок, помогать государству, независимости и все такое.

Мы ему объяснили, что не просто отказываемся отправлять девочку на хлопок: у нас есть постановление Кабинета министров. По его реакции было видно, что он с этим постановлением не знаком (или он так хорошо сыграл роль). Он попросил его у нас, сделал себе ксерокопию. Потом стал объяснять, что если он не отправит на хлопок необходимое количество детей, то к нему будут применены какие-то санкции. Его обязывают в милиции и в прокуратуре, в общем, мы должны обращаться с этим вопросом не к нему как к директору, а к начальнику милиции, к прокурору города и в наш хокимият.
Мы ответили, что если вопрос сейчас не решится, то, опираясь на это постановление, мы пойдем с официальным заявлением и к начальнику милиции, и в прокуратуру, и в хокимият, и во все инстанции, перечисленные в этом постановлении и обязанные следить за его реализацией. После этого директор попросил нас написать расписку, что мы не отправляем девочку на хлопок. Я сказал отцу: «Напиши таким образом, что не просто не отправляем, а не отправляем, опираясь на постановление Кабинета министров».

В итоге она никуда не поехала. Против нее не было никаких санкций, и денег у нее не вымогают. Отцу при мне сказали: пусть она приходит в колледж, листики хотя бы подметает, что-нибудь делает. Я сказал: «Хорошо, она придет. Хотя она и этого делать не должна. Но пусть приходит, чтобы конфликт не разрастался». И всё. Она листики пособирала, деньги никакие не платила, зачетку у нее никто не отбирал, от нее вообще отстали.

То есть даже в нынешних условиях 207-е постановление Кабмина – это действенный инструмент, который на законном основании способен освободить детей от отправки на сбор хлопка, - заключает Дмитрий Тихонов.

Остается сказать, что кампания по прополке хлопка обычно не привлекает к себе столько внимания, сколько уборка уже созревшего хлопчатника. Однако для сотен тысяч учеников узбекистанских школ, лицеев и колледжей между ними нет особенной разницы: и в том, и в другом случае многие недели, отведенные на учебу, им приходится проводить на хлопковых полях.