Добавить новость
Всплывет ли ИГИЛ в Центральной Азии?
Шрифт:
danilov 13 Февраля 2018 в 09:24:07
Еще несколько месяцев назад ИГИЛ держал в страхе весь мир, а сегодня – будто в воду канул. Неужели самую крупную и богатую террористическую организацию удалось ликвидировать? Или это временное затишье перед бурей новых атак? Если так, то кто ее новая мишень? И какое место в этих планах занимает Центральная Азия и в частности Казахстан?
ИГИЛ — локальное явление, направленное на перекройку карты Ближнего Востока, а потому сфера его интересов никак не касается Центральной Азии. Так, во всяком случае, говорили эксперты до поражения террористического монстра в Сирии.
Сегодня прогнозы некоторых из них несколько сместили географию. Речь идет об оставшихся бойцах ИГИЛ, которые могут перейти в другие страны и участвовать в новых конфликтах. А если учесть заявления самих ДАИШовцев о том, что их организация ставит одной из своих задач дестабилизацию обстановки еще и в мусульманских республиках Центральной Азии, а также в России, не исключено, что вскоре незваные гости объявятся и в наших краях.
Впрочем, последняя версия теряет всякий смысл, если верить мнению большинства экспертов, что ИГИЛ – всего лишь политический пиар-проект, созданный определенными силами с целью влиять на определенных игроков, а заодно держать в тонусе весь мир. И как только необходимость в пугале исчезла, его тут же упразднили за ненадобностью.
Режиссеры «ужастика» даже не стали заморачиваться с концовкой – она хоть и получилась счастливой, но при этом выглядела как-то скомкано и неправдоподобно. Учитывая все эти спорные моменты, мы решили разобраться, куда все-таки делся ИГИЛ? Как дальше будет разворачиваться ситуация? Может, еще рано списывать его со счетов? Ведь одно дело искусственно созданный образ, а другое – живые люди, которые вполне реально верили в его идеи и не намерены от них отступать.
Тем более известно, что в Сирию регулярно выезжали и воевали на стороне ИГИЛ казахстанские граждане, а также граждане из соседних стран. Гипотетически они могут вернуться и представлять серьезную угрозу безопасности региона…
Александр Князев, эксперт по странам Центральной Азии и Среднего Востока:
«Никакой военной угрозы для стран Центральной Азии ИГИЛ не несет»
– Александр Алексеевич, что на самом деле произошло с ИГИЛ?
– Проект ИГИЛ изначально был ориентирован на конкретный регион – Ближний Восток. И как только против него было применено адекватное контрдействие со стороны правительственных войск Сирии, Ирака, с участием России и Ирана, военный потенциал этой организации сразу же был почти ликвидирован.
То есть ИГИЛ, по сути, не было явлением планетарного масштаба, как многие считали, поддаваясь пропаганде как самой организации, так и его противников… Как боевая единица, способная удерживать большие территории, имитировать создание государства, ИГИЛ, думаю, уже закончил свое существование.
Правда, еще остаются боевики-профессионалы, имеющие определенный опыт, определенное мировоззрение, которые сейчас начнут перетекать в те регионы мира, где окажутся более востребованы. Вот они как раз и будут пытаться сохранить физически это движение и сам бренд. Все-таки первое время этот бренд очень эффективно работал в информационной сфере, это сейчас его ореол изрядно потускнел.
А это значит, что мы еще услышим об ИГИЛ: какое-то время он будет локально себя проявлять. Но рано или поздно все эти отряды растворятся в других группировках, вероятно, на том же Ближнем Востоке.
– Бытует мнение, что ИГИЛ перетечет в Центральную Азию. Причем Афганистан в данном случае рассматривается как плацдарм для вторжения террористических групп на нашу территорию? Насколько это реально?
– К разговорам о том, что после поражения в Сирии и Ираке ИГИЛ сосредотачивает свои силы в Афганистане и странах Центральной Азии, я отношусь критически. Как известно, ИГИЛ больше трех лет пытается закрепиться в Афганистане, но без особых результатов. Он не только не смог качественно пополнить там свои ряды, но и претерпел массу расколов. К тому же центральному руководству ИГИЛ в Сирии сейчас не до своего афганского филиала, поэтому тот существует оторвано, сам по себе. Если правильно представить всю эту структуру, то станет очевидно – никакой военной угрозы для стран Центральной Азии она не несет.
Во-первых, как я уже отметил, афганская группировка ИГИЛ сильно расколота, причем как по этническому, так и по региональному признакам: пуштуны отдельно в восточной части страны, представители среднеазиатских этносов (там есть уйгуры, чеченцы, арабы) отдельно на севере.
Во-вторых, она весьма малочисленна. По моим данным, реальный военный потенциал ДАИШовцев, к примеру, на том же севере Афганистана составляет около двух тысяч человек. Причем речь не идет о каких-то полноценных батальонах, дивизиях или полках, которые по команде могут пойти в наступление.
Это не ИГИЛ в Ираке, где в него вливались целые структурные подразделения бывшей иракской армии. В Афганистане это огромное количество разрозненных групп партизанского типа по 10-20 человек, очень редко – 40. Мало того что внутри них идет постоянная борьба за лидерство, так они еще и достаточно подвижны: сегодня они в ИГИЛ, а завтра, если что-то не понравится, уже в составе другой организации.
То есть как-то скоординировать их, заставить выступить вместе – будет очень сложно. Они не способны на сколько-нибудь продолжительные совместные действия, особенно ощутив противодействие.
В-третьих, в самом Афганистане они постоянно находятся в состоянии конкурентной войны с другими группировками, прежде всего с движением «Талибан», которое настолько серьезно укоренилось в стране, что во многих случаях имеет поддержку афганского населения. То есть их потенциал несравним...
Ну и, в-четвертых, нельзя забывать, что для нападения на страны Центральной Азии нужно как минимум пересечь их границы. А это не так уж и просто…
– Тем не менее террористическая угроза в странах Центральной Азии сохраняется. Если не ИГИЛ, тогда от кого исходит потенциальная опасность?
– Ничего принципиально нового я сейчас не скажу. Это известный факт – нужно опасаться внутреннего протестного потенциала, особенно среди той части населения, которая в силу низкого образования, религиозной неграмотности и социального статуса оказывается подверженной влиянию идеологий наподобие тех, что продвигал ИГИЛ.
Еще раз повторюсь, как институт ИГИЛ для нашего региона никаких угроз не несет, но его идеология будет продолжать воздействовать на нашу аудиторию, и даже может быть использована другими группировками, но уже местного происхождения.
В данном ключе наибольшую опасность представляет ситуация в Таджикистане, Кыргызстане и Туркменистане, в меньшей степени – в Казахстане и Узбекистане. Хотя бы потому, что в последних странах созданы специальные структуры, призванные противодействовать экстремистским и террористическим идеологиям, и уже потихоньку этим занимаются.
При этом трудно говорить о какой-то конкретной группировке, потому как они возникают и исчезают. В Казахстане, например, несколько лет назад говорили о «Джунд аль-Халифат» («Солдаты халифата»), но такой группировки в принципе не существовало, она была сугубо виртуальной.
Будут, наверное, заявления и от имени ИГИЛ… Но я вообще скептически отношусь к сообщениям, что, мол, ответственность за тот иной теракт взяла на себя та или иная террористическая организация. Любую группировку можно придумать, если это кому-нибудь станет нужно…
Рустам Бурнашев, политолог: «Вероятно возникновение нового подобного проекта»
– Рустам Ренатович, вам не кажется странным внезапное исчезновение ИГИЛ из информационного пространства? Как это можно объяснить?
– Если вы считаете, что ИГИЛ действительно было чем-то похожим на государство, которое вело боевые действия, похожие на кинематографическую картинку, рисующую события Второй Мировой войны, то «исчезновение» ИГИЛ из медийного поля действительно может казаться чем-то странным.
Но если мы будем рассматривать ИГИЛ как медийный и политический конструкт, некий «бренд», который был вписан в «виртуальную войну», вся «странность» исчезнет. Жан Бодрийяр, описывая в 1991 году войну в Заливе, активно представленную в медийном поле, указывал, что главный вопрос в понимании таких событий – это их интерпретации.
Можно ли сравнивать то, что «реально» произошло, с тем, что было показано и можно ли назвать эти события «войной»? То, что происходило на Ближнем Востоке в связи с ИГИЛ – ярчайший пример того, как не совпадают «произошедшее» и «показанное».
ИГИЛ было проектом, основные бенефициары этого проекта объявили, что они победили в войне с ИГИЛ, поэтому оно и «исчезло» из медийного поля.
– А какой вы видите дальнейшую судьбу ИГИЛ. Есть мнение, что оно трансформируется в другую террористическую организацию, целью которой будет уже не Ближний Восток, а Центральная Азия…
– По моему мнению, ИГИЛ проект, очень сходный с тем, что ранее называли «Аль-Каедой». Эти проекты не трансформируются друг в друга, они выдвигают свою уникальную идеологию и технологию присутствия в медийном поле, формируя собственный «мир». Поэтому ИГИЛ ни во что трансформироваться не будет. Вероятно возникновение нового подобного проекта – это, по моему мнению, бесспорно.
Однако его позиционирование на страны Центральной Азии маловероятно, прежде всего – в силу периферийности нашего региона, его малой значимости для мировой политики и соответственно, для формирования «виртуальной войны».
Но говорить, что это невозможно я бы не стал. Более значимо, как представляется мне, что будет со структурами и людьми, которые представлены за пределами Ближнего Востока и восприняли идеологию ИГИЛ как руководство к действию. Потеряв идеологический центр, они могут перейти к тактике «одиноких волков» (спонтанным экстремистским и террористическим акциям), которые предотвратить наиболее сложно.
Автор: Сауле Исабаева
https://camonitor.kz/30578-vsplyvet-li-igil-v-centralnoy-azii.html
ИГИЛ — локальное явление, направленное на перекройку карты Ближнего Востока, а потому сфера его интересов никак не касается Центральной Азии. Так, во всяком случае, говорили эксперты до поражения террористического монстра в Сирии.
Сегодня прогнозы некоторых из них несколько сместили географию. Речь идет об оставшихся бойцах ИГИЛ, которые могут перейти в другие страны и участвовать в новых конфликтах. А если учесть заявления самих ДАИШовцев о том, что их организация ставит одной из своих задач дестабилизацию обстановки еще и в мусульманских республиках Центральной Азии, а также в России, не исключено, что вскоре незваные гости объявятся и в наших краях.
Впрочем, последняя версия теряет всякий смысл, если верить мнению большинства экспертов, что ИГИЛ – всего лишь политический пиар-проект, созданный определенными силами с целью влиять на определенных игроков, а заодно держать в тонусе весь мир. И как только необходимость в пугале исчезла, его тут же упразднили за ненадобностью.
Режиссеры «ужастика» даже не стали заморачиваться с концовкой – она хоть и получилась счастливой, но при этом выглядела как-то скомкано и неправдоподобно. Учитывая все эти спорные моменты, мы решили разобраться, куда все-таки делся ИГИЛ? Как дальше будет разворачиваться ситуация? Может, еще рано списывать его со счетов? Ведь одно дело искусственно созданный образ, а другое – живые люди, которые вполне реально верили в его идеи и не намерены от них отступать.
Тем более известно, что в Сирию регулярно выезжали и воевали на стороне ИГИЛ казахстанские граждане, а также граждане из соседних стран. Гипотетически они могут вернуться и представлять серьезную угрозу безопасности региона…
Александр Князев, эксперт по странам Центральной Азии и Среднего Востока:
«Никакой военной угрозы для стран Центральной Азии ИГИЛ не несет»
– Александр Алексеевич, что на самом деле произошло с ИГИЛ?
– Проект ИГИЛ изначально был ориентирован на конкретный регион – Ближний Восток. И как только против него было применено адекватное контрдействие со стороны правительственных войск Сирии, Ирака, с участием России и Ирана, военный потенциал этой организации сразу же был почти ликвидирован.
То есть ИГИЛ, по сути, не было явлением планетарного масштаба, как многие считали, поддаваясь пропаганде как самой организации, так и его противников… Как боевая единица, способная удерживать большие территории, имитировать создание государства, ИГИЛ, думаю, уже закончил свое существование.
Правда, еще остаются боевики-профессионалы, имеющие определенный опыт, определенное мировоззрение, которые сейчас начнут перетекать в те регионы мира, где окажутся более востребованы. Вот они как раз и будут пытаться сохранить физически это движение и сам бренд. Все-таки первое время этот бренд очень эффективно работал в информационной сфере, это сейчас его ореол изрядно потускнел.
А это значит, что мы еще услышим об ИГИЛ: какое-то время он будет локально себя проявлять. Но рано или поздно все эти отряды растворятся в других группировках, вероятно, на том же Ближнем Востоке.
– Бытует мнение, что ИГИЛ перетечет в Центральную Азию. Причем Афганистан в данном случае рассматривается как плацдарм для вторжения террористических групп на нашу территорию? Насколько это реально?
– К разговорам о том, что после поражения в Сирии и Ираке ИГИЛ сосредотачивает свои силы в Афганистане и странах Центральной Азии, я отношусь критически. Как известно, ИГИЛ больше трех лет пытается закрепиться в Афганистане, но без особых результатов. Он не только не смог качественно пополнить там свои ряды, но и претерпел массу расколов. К тому же центральному руководству ИГИЛ в Сирии сейчас не до своего афганского филиала, поэтому тот существует оторвано, сам по себе. Если правильно представить всю эту структуру, то станет очевидно – никакой военной угрозы для стран Центральной Азии она не несет.
Во-первых, как я уже отметил, афганская группировка ИГИЛ сильно расколота, причем как по этническому, так и по региональному признакам: пуштуны отдельно в восточной части страны, представители среднеазиатских этносов (там есть уйгуры, чеченцы, арабы) отдельно на севере.
Во-вторых, она весьма малочисленна. По моим данным, реальный военный потенциал ДАИШовцев, к примеру, на том же севере Афганистана составляет около двух тысяч человек. Причем речь не идет о каких-то полноценных батальонах, дивизиях или полках, которые по команде могут пойти в наступление.
Это не ИГИЛ в Ираке, где в него вливались целые структурные подразделения бывшей иракской армии. В Афганистане это огромное количество разрозненных групп партизанского типа по 10-20 человек, очень редко – 40. Мало того что внутри них идет постоянная борьба за лидерство, так они еще и достаточно подвижны: сегодня они в ИГИЛ, а завтра, если что-то не понравится, уже в составе другой организации.
То есть как-то скоординировать их, заставить выступить вместе – будет очень сложно. Они не способны на сколько-нибудь продолжительные совместные действия, особенно ощутив противодействие.
В-третьих, в самом Афганистане они постоянно находятся в состоянии конкурентной войны с другими группировками, прежде всего с движением «Талибан», которое настолько серьезно укоренилось в стране, что во многих случаях имеет поддержку афганского населения. То есть их потенциал несравним...
Ну и, в-четвертых, нельзя забывать, что для нападения на страны Центральной Азии нужно как минимум пересечь их границы. А это не так уж и просто…
– Тем не менее террористическая угроза в странах Центральной Азии сохраняется. Если не ИГИЛ, тогда от кого исходит потенциальная опасность?
– Ничего принципиально нового я сейчас не скажу. Это известный факт – нужно опасаться внутреннего протестного потенциала, особенно среди той части населения, которая в силу низкого образования, религиозной неграмотности и социального статуса оказывается подверженной влиянию идеологий наподобие тех, что продвигал ИГИЛ.
Еще раз повторюсь, как институт ИГИЛ для нашего региона никаких угроз не несет, но его идеология будет продолжать воздействовать на нашу аудиторию, и даже может быть использована другими группировками, но уже местного происхождения.
В данном ключе наибольшую опасность представляет ситуация в Таджикистане, Кыргызстане и Туркменистане, в меньшей степени – в Казахстане и Узбекистане. Хотя бы потому, что в последних странах созданы специальные структуры, призванные противодействовать экстремистским и террористическим идеологиям, и уже потихоньку этим занимаются.
При этом трудно говорить о какой-то конкретной группировке, потому как они возникают и исчезают. В Казахстане, например, несколько лет назад говорили о «Джунд аль-Халифат» («Солдаты халифата»), но такой группировки в принципе не существовало, она была сугубо виртуальной.
Будут, наверное, заявления и от имени ИГИЛ… Но я вообще скептически отношусь к сообщениям, что, мол, ответственность за тот иной теракт взяла на себя та или иная террористическая организация. Любую группировку можно придумать, если это кому-нибудь станет нужно…
Рустам Бурнашев, политолог: «Вероятно возникновение нового подобного проекта»
– Рустам Ренатович, вам не кажется странным внезапное исчезновение ИГИЛ из информационного пространства? Как это можно объяснить?
– Если вы считаете, что ИГИЛ действительно было чем-то похожим на государство, которое вело боевые действия, похожие на кинематографическую картинку, рисующую события Второй Мировой войны, то «исчезновение» ИГИЛ из медийного поля действительно может казаться чем-то странным.
Но если мы будем рассматривать ИГИЛ как медийный и политический конструкт, некий «бренд», который был вписан в «виртуальную войну», вся «странность» исчезнет. Жан Бодрийяр, описывая в 1991 году войну в Заливе, активно представленную в медийном поле, указывал, что главный вопрос в понимании таких событий – это их интерпретации.
Можно ли сравнивать то, что «реально» произошло, с тем, что было показано и можно ли назвать эти события «войной»? То, что происходило на Ближнем Востоке в связи с ИГИЛ – ярчайший пример того, как не совпадают «произошедшее» и «показанное».
ИГИЛ было проектом, основные бенефициары этого проекта объявили, что они победили в войне с ИГИЛ, поэтому оно и «исчезло» из медийного поля.
– А какой вы видите дальнейшую судьбу ИГИЛ. Есть мнение, что оно трансформируется в другую террористическую организацию, целью которой будет уже не Ближний Восток, а Центральная Азия…
– По моему мнению, ИГИЛ проект, очень сходный с тем, что ранее называли «Аль-Каедой». Эти проекты не трансформируются друг в друга, они выдвигают свою уникальную идеологию и технологию присутствия в медийном поле, формируя собственный «мир». Поэтому ИГИЛ ни во что трансформироваться не будет. Вероятно возникновение нового подобного проекта – это, по моему мнению, бесспорно.
Однако его позиционирование на страны Центральной Азии маловероятно, прежде всего – в силу периферийности нашего региона, его малой значимости для мировой политики и соответственно, для формирования «виртуальной войны».
Но говорить, что это невозможно я бы не стал. Более значимо, как представляется мне, что будет со структурами и людьми, которые представлены за пределами Ближнего Востока и восприняли идеологию ИГИЛ как руководство к действию. Потеряв идеологический центр, они могут перейти к тактике «одиноких волков» (спонтанным экстремистским и террористическим акциям), которые предотвратить наиболее сложно.
Автор: Сауле Исабаева
https://camonitor.kz/30578-vsplyvet-li-igil-v-centralnoy-azii.html
 |
 |
|
