В мире

“У ВВП ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО РЕЗЕРВНЫХ ПЛАНОВ”
1. “Согласится ли Владимир Путин стать премьером и от чего может зависеть это решение?”
Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований, депутат Госдумы (“ЕР”): “Скорее согласится. В наибольшей степени выбор зависит от того, будут ли у него другие предложения — например, Союзное государство Россия—Белоруссия, если бы оно стало по-настоящему союзным. Но для этого нужно согласие Лукашенко, нужны политически важные решения. Или, например, если бы был создан мировой газовый ОПЕК... Что-то сравнимое с этим, более интересное, чем премьерский пост. Как обычно — если у человека есть более интересное предложение по работе, он соглашается”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, президент Института национальной стратегии: “Окончательный ответ на вопрос мы узнаем не раньше конца марта. Пока мне кажется, что премьерство — это скорее блеф, чем реальное намерение Путина.
Работа на этом посту сопряжена с огромным количеством обязанностей и ответственности при минимуме полномочий. Представить себе Путина, который каждый день к 8.30 утра едет в Белый дом — а по-другому работа председателя правительства организована быть не может, — очень трудно... Президент уже подчеркнул, что не собирается менять Конституцию в направлении расширения полномочий правительства и премьера. А потому Путин должен стать бесправным премьером с огромным количеством хозяйственных забот. При том, что ему придется заниматься наиболее острыми проблемами российской экономики — ростом цен, проблемами инфраструктуры, которая не ремонтировалась 30 лет...
Поэтому, мне кажется, заявление о возможном премьерстве связано с двумя целями: облегчить Дмитрию Медведеву победу на выборах и погасить острую борьбу в окружении президента за пост премьера. А эта борьба началась секунд через десять после провозглашения Медведева преемником...”
Иван МЕЛЬНИКОВ, вице-спикер Госдумы (КПРФ): “Что касается выборов президента — мы не считаем их результаты предрешенными на 100%. Внутри власти идет борьба группировок, а это значит, что единства действий административного ресурса может и не быть. Поэтому есть стартовая база для серьезной борьбы, и второй тур реален.
Что касается того, может ли Путин стать премьером, если Медведев станет президентом — я не исключаю этого варианта развития событий”.
Владимир РЫЖКОВ, экс-депутат Госдумы: “Такими вещами люди на таком уровне не шутят, и если будущий — с большой вероятностью — президент и тот, кто его номинировал, уже сейчас объявили схему, она, думаю, такой и будет. Зачем? По одной из версий, Путин все-таки хочет подстраховаться, потому что премьер — второе по значимости лицо в государстве, и, имея большинство в парламенте, деньги и бюджет, он сможет пресечь любую попытку бунта. Но я сторонник другой версии: мне кажется, Путин просто не хочет бездельничать, он хочет и дальше рулить, проводить совещания, спрашивать... А через 4 года эти двое решат: оставлять все как есть или произвести обратную рокировку...”
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики: “Сейчас Путин движется в русле этого плана. Разумеется, у него есть несколько резервных. Но достоинство этого плана — в том, что он дает естественную основу не только для присутствия в политике, которое Путину обеспечено и так, а для размещения всех необходимых инструментов влияния, для принятия решений и возможности выступать от страны на мировой арене”.

СЧАСТЛИВЫЙ БРАК ИЛИ НОСКИ В СУПЕ?
2. “Возможны ли в этом году конфликты в связке “Медведев—Путин”?”
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Они, на мой взгляд, начнутся достаточно быстро. Люди, которые близко знают Дмитрия Медведева, характеризуют его как человека жесткого в тактических вопросах и порой злопамятного. И его “плюшевый” образ, который сформировался в последние годы, во многом обманчив. Медведев, в отличие от того же Иванова, всегда очень тщательно умел скрывать свои амбиции, что отчасти предопределило его успех. Он будет цепко отстаивать свои полномочия президента. Это не значит, что Медведев открыто пойдет против Путина в каких-то вопросах, но с первого же дня своего президентства он начнет ограничивать влияние лидера ушедшего и бороться с теми представителями путинской команды, которые не считают его однозначно начальником. Хотя публично он, естественно, останется верным учеником и наследником Путина”.
Иван МЕЛЬНИКОВ: “Использовав популярность Путина на первых порах как определенный ресурс, Медведев впоследствии может распорядиться им совсем иначе, чем Путин предполагал, и общество это примет. Какими бы друзьями ни были люди, у России исторически всегда было лишь одно первое лицо, и наименее жизнеспособный, нестабильный и недолгосрочный вариант организации власти — дуэт. К тому же правительство — живой организм, вынужденный заниматься каждодневно вопросами жизнеобеспечения страны, и любое крупное ЧП может привести к тому, что Путин будет “уже не Путин”, и почему бы президенту впоследствии не пожертвовать им ради сохранения себя у власти...”
Владимир РЫЖКОВ: “Я считаю ерундой все разговоры о тайных амбициях престолонаследника. Не могу представить себе, что люди, проведшие вместе 17 лет, имеющие массу общих интересов, начиная с питерских времен и заканчивая “Газпромом”, станут вести себя как Горбачев с Ельциным. Так что термин “смена власти” — неправильный, фактически власть окажется в тех же руках. Это будет такой дружественный дуумвират, где роль старшего и по возрасту, и по авторитету будет играть Путин. Но Медведев не станет полной марионеткой — в каких-то оговоренных сферах он будет принимать содержательные решения. На вопрос, на что будут похожи отношения в этой паре — на коммуналку, где соседи носки друг другу в суп подбрасывают, или на счастливый брак, — я отвечаю: на счастливый брак”.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: “Бывают серьезные ситуационные конфликты, но они не обязательно ведут к разрыву отношений — это нормально в команде. А конфликт, который перерастает в разрыв политического союза, мне кажется сегодня нереальным”.

В ОЖИДАНИИ ПОДВИГОВ
3. “Если Дмитрий Медведев станет президентом, каких реформ следует от него ждать в начальный период правления?”
Сергей МАРКОВ: “Путин выиграл войну на Кавказе, разгромил олигархов, повернул экономику от кризиса к стабильному и быстрому экономическому росту. Восстановил уважение к России в мире. Медведев продолжит реформы, но совершит ли он подвиги, и если совершит, то какие?.. Этого не знает никто. Есть несколько задач для такого подвига. Первое — коррупция в стране, которую необходимо победить. Второе — восстановить лидирующую роль России на постсоветском пространстве. Третье — обеспечить нашему государству режим наибольшего благоприятствования со стороны Запада, причем не на тех условиях, когда мы подчиняемся. Четвертое — преодоление духовного и нравственного кризиса в России. Нанести настоящий удар по наркомании, закрыть половину ночных клубов, сломать вот эту пену глянцевых журналов, немедленно вычистить все телевидение...”
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Когда Путин стал президентом, он начал реформы, запланированные еще в конце 90-х. Просто нестабильная и непопулярная власть никак не могла их начать. Реформа ЖКХ, образования, электроэнергетики — это все составные части единого плана, главное содержание которого — замена советской социальной системы, предполагавшей, что государство платит за граждан, на постсоветскую систему, при которой каждый гражданин платит сам за себя. Эти реформы частично реализованы, и Медведев будет их продолжать.
Вторая важнейшая задача Медведева — способствовать легализации капиталов российской политико-экономической элиты на Западе. В этом смысле Медведев — идеальный преемник, поскольку он воспринимается на Западе как либерал и будет иметь со стороны тамошних элит определенный карт-бланш, которого не имели бы Сергей Иванов или Виктор Зубков”.
Иван МЕЛЬНИКОВ: “Думаю, серьезных преобразований ждать не следует. Может быть, новый президент в отношении провальной монетизации, пенсионной реформы и других проблем использует уже неоднократно использованную схему “были плохой Зурабов, Греф, Кудрин, это были их реформы, и они их провалили”. Но так как сущность власти останется та же — либеральная (не случайно Медведева представляют Западу как либерала), стоит ждать разве что незначительной корректировки ранее принятых законов”.
Владимир РЫЖКОВ: “Понятно, что есть кричащие, лежащие на поверхности проблемы: продолжение демографического спада, инфляция, чрезмерный монополизм экономики, приводящий к гонке цен, коррупция, деградация образования, науки, дикое социальное расслоение и т.д. и т.п. Я не знаю, будет ли эта команда, слегка видоизменившись, что-то делать со всем этим. Но на крупные реформы они не пойдут. Нефтедоллары дестимулируют: зачем идти на риски, с кем-то конфликтовать, если можно создать видимость движения, просто раздав деньги?”
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: “Все реформы и ближайшие действия правительства и президента согласованы и заложены в план на ближайшие три года. Сейчас вся система экономики и соцполитики построена на опережающем росте доходов над производительностью труда. Дальше страна не может себе этого позволить, потому что везде ситуация обратная. Это означает масштабную корректировку экономической сцены в России... Думаю, Медведев обратит внимание на состояние суда, потому что все криком кричат о том, что нет работоспособной судебной власти.
Приоритеты, заложенные в нацпроектах, будут продлеваться, но будет сильно отличаться стиль. Он всегда задается личностью. Система, в которой два таких сильных политических тела, — это как планетарная система с двумя солнцами. Они имеют сложную траекторию, непривычную для нас, привыкших жить в простых системах, примитивно-централистских. Доля плюрализма в нашей жизни увеличится несомненно”.

ОТКУДА ПАХНЕТ КРИЗИСОМ?
4. “Назовите главные возможные дестабилизирующие факторы российской политсистемы”.
Сергей МАРКОВ: “Нарастающая бюрократизация и в этой связи падающая обратная связь, которая делает власть нечувствительной к проблемам. Второе — возможность резких вспышек антироссийских настроений на постсоветском пространстве. Третье — возможность фронтальных конфликтов с Западом. Не военных, конечно, а политических”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Экономический кризис, который проявляется в неконтролируемом росте цен на продукты. Это следствие сокращения посевных площадей и поголовья молочного скота в России — то есть факторов, которые нельзя устранить быстро и недорого... Сокращение нефти и газа из-за отработки старых и неисследования новых месторождений. Уже сегодня Россия находится в критической зависимости от импорта среднеазиатского газа. В случае постройки транскаспийского газопровода — если газ пойдет в обход России — мы столкнемся с дефицитом топлива даже для внутренних нужд, уже не говоря об экспорте.
Нестабильность на Северном Кавказе: сегодня Ингушетия уже практически вышла из-под контроля Москвы, на очереди Дагестан. Также очень хрупкая властная конструкция в Чечне, где все зависит только от одного человека — Рамзана Кадырова, а у него слишком много врагов. И, наконец, коррупция...”
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: “Это будет год кризиса глобального капитализма в передовых развитых странах. Предположим, Америка выходит из многих полей, возникает вакуум, но ни Россия, ни Китай реально его заполнить не могут... А внутри страны, мне кажется, это опасные ножницы между отставанием роста производительности труда и ростом доходов. Что означает реальную политборьбу за то, какая группа населения окажется в лучшем положении при корректировке. Поэтому нам потребуется более открытая политическая сцена, чем сейчас. В нынешней ситуации по любому вопросу обращаются к Путину, и каким-то образом балансируются интересы. Теперь они будут выходить в открытую политическую и партийную борьбу”.
Владимир РЫЖКОВ: “Драка в верхах, других я не вижу. Передача власти чревата, кто-то будет доволен, кто-то нет, кто-то получит хороший пост, кто-то его потеряет, к тому же нельзя забывать, что представители правящей группы одновременно еще и олигархи, связанные с нефтяными и газовыми компаниями, у которых не всегда совпадают интересы...”

КИТ НА ДНЕ БАССЕЙНА
5. “Как изменится оппозиция?”
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Та старая добрая оппозиция, которую мы знали, — умерла. КПРФ, “Яблоко”, СПС сегодня фактически не существуют. Весь вопрос в том — смогут ли появиться новые лидеры, способные организовать оппозицию с нуля. Мыслящие уже не категориями 90-х годов, а исходящие из совершенно новых реалий дня сегодняшнего. Пока мы таких лидеров не видим, только фигуры, которые только потенциально могут стать таковыми.
Например, Сергей Гуляев или Алексей Навальный. Но смогут ли они что-то сделать, мы выясним в течение ближайших двух-трех лет”.
СПРАВКА “МК”: Экс-депутат Заксобрания Санкт-Петербурга Сергей Гуляев и зампред московского “Яблока” Алексей Навальный создали новый оппозиционный проект “Национальное русское освободительное движение” (“НаРОД”). Пока он находится в стадии оформления.
Иван МЕЛЬНИКОВ: “Отношения власти с оппозицией будут продиктованы тем, как сама власть себя поведет. Если она будет не только слушать, но и слышать, если будет принят закон о гарантиях прав на оппозиционную деятельность — одно дело. Если же продолжится тактика замалчивания всех инициатив оппозиции и ее мнения, штамповка законопроектов, если у нас не будет возможности заставить к себе прислушаться в стенах парламента — мы будем склоняться в сторону внепарламентских методов борьбы”.
Владимир РЫЖКОВ: “Если у оппозиции в любой стране забрать медиа, припугнуть бизнес, который ее поддерживает, прервать ее связь с обществом, она тоже станет маргинальной и слабой через несколько лет. Люди, которые озвучивают другие идеи, есть и в России, но если правящая группа разрушает всю ее инфраструктуру, оппозиция превращается в кита, которого выбросили на городскую улицу. Оппозиции нужен океан или хотя бы бассейн, а его осушили и потом говорят: “Чего ты там корчишься на дне, маргинал?”... И, к сожалению, изменений здесь ждать не приходится”.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: “Нужна серьезная реформа оппозиции, нужна помощь со стороны властей, потому что оппозиция сама не способна себя реформировать. Это ведет к тому, что непропорционально растет влияние радикалов, они превращаются в неестественно серьезную величину, поскольку закупорена ротация кадров по вертикали, в руководстве большинства оппозиционных партий — застой. Касается и “Яблока”, и коммунистов, и СПС...”

“НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ КРУШЕНИЯ ВЛАСТИ”
6. Спрогнозируйте самый оптимистический и самый пессимистический сценарий для российской политики на год.
Сергей МАРКОВ: “Самый оптимистический сценарий — российская политика продолжается в целом, но происходит ее коррекция. Преодолевается пропасть между бедными и богатыми. Власть начинает строить дороги и аэропорты, но в значительно больших масштабах. Проводятся явные шаги в направлении демократизации внутренней жизни — через это снижается напряженность в отношениях с Западом.
Негативный вариант — сочетание нескольких кризисов. Кризис в отношениях с Западом из-за общего курса и еще чего-нибудь типа “дела Литвиненко”. Из-за Грузии и Нагорного Карабаха — начало войны на Кавказе. Острый политический кризис, доходящий до противостояния, на Украине. Серия терактов в Москве и других крупных городах России. И раскол внутри правящей элиты между бизнесадминистративными кланами. Типа того, что мы видели на примере столкновения Черкесова—Сечина”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Оптимистический сценарий: не произойдет крушения власти. Пессимистический сценарий — крушение власти под грузом объективных проблем. Все остальное — детали, которые нанизываются либо на первую, либо на вторую сценарную вертикаль. Нет ничего хуже, чем крушение власти. Даже плохой власти”.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: “Самым оптимистическим вариантом для России может быть продление эмоциональной передышки еще на год, в течение которого должна идти интенсивная работа по укреплению институтов общества, государства и модернизация экономики. Тогда мы будем готовы к неизбежным вызовам будущего.
Пессимистический — это серьезный обвал глобальной экономики. О том, что она находится в кризисном состоянии, говорят очень многие... Ну и война поблизости. Пока есть Саакашвили, всегда возможна военная авантюра на Кавказе, со стороны его администрации”.
Владимир РЫЖКОВ: “Самый пессимистический — если все останется как есть. Если болезни вроде коррупции и государственного рейдерства по-прежнему загонять внутрь, если продолжится приукрашивание ситуации на Северном Кавказе, закручивание гаек и преследование оппозиции. В этом случае системная деградация страны будет продолжаться. А самый оптимистический сценарий — если власть все же выдвинет реальную программу реформ и займется борьбой с коррупцией, прозрачностью естественных монополий. Тогда можно рассчитывать на развитие. Этот год с точки зрения выбора сценария — определенная развилка”.

Источник: еженедельник «МК» (Москва)

Диалог