Мнения

«Перелетные птицы по осени косяками тянутся на юг. А казахстанские VIP-персоны, обнаружив, что они в косяках, летят поодиночке, но круглый год, и главным образом на Запад. Сценарий их ухода за бугор на ПМЖ обычно такой. У руководителя ведомства или крупной бизнес-структуры сначала обычно задерживают заместителей. При этом следует заявление финпола, прокуратуры или КНБ (нужное подчеркнуть), что к самому боссу претензий пока нет. Потом правоохранители, как завороженные, молча следят (порой месяцами) за его дорожными сборами. А когда клиента и след простыл, начинают, как куры, бегать по двору, хлопать себя крыльями по бокам и квохтать: «Сбежал! Ой, сбежал!».

Часть первая

Борьба внутри казахстанской или, вернее, казахской элиты сейчас, приобретая прежде небывало ожесточенный характер, выходит на новый виток в своем развитии. И что представляется самым главным – уже больше не кажется, что официальная власть, олицетворяемая главой государства и его нынешней командой, имеет неоспоримое превосходство над теми силами, которые оппонируют или могут потенциально оппонировать ей. К такому выводу начинают приходить уже многие отечественные и зарубежные наблюдатели. Приведем всего лишь один пример. Газета «Время» недавно опубликовала статью В.Борейко под названием «Правительство в изгнании», в котором утверждается следующее: «Перелетные птицы по осени косяками тянутся на юг. А казахстанские VIP-персоны, обнаружив, что они в косяках, летят поодиночке, но круглый год, и главным образом на Запад. Сценарий их ухода за бугор на ПМЖ обычно такой. У руководителя ведомства или крупной бизнес-структуры сначала обычно задерживают заместителей. При этом следует заявление финпола, прокуратуры или КНБ (нужное подчеркнуть), что к самому боссу претензий пока нет. Потом правоохранители, как завороженные, молча следят (порой месяцами) за его дорожными сборами. А когда клиента и след простыл, начинают, как куры, бегать по двору, хлопать себя крыльями по бокам и квохтать: «Сбежал! Ой, сбежал!». Есть, конечно, и варианты (не такие уж органы тупые): «Сбежала! Ой, сбежала!». После чего на фигуранта немедленно возбуждается уголовное дело, и он объявляется в международный розыск по линии Интерпола. В 2009-2010 годах миграция высокопоставленных чиновников, бизнесменов и банкиров стала совсем уж массовой. И если учесть еще эмигрантов первой волны, то кадровый состав невозвращенцев таков, что впору говорить о правительстве в изгнании».

И, похоже, далеко не все из тех представителей казахстанской или, вернее, казахской элиты, которые уехали за кордон, собираются мириться своим нынешним положением эмигранта и сидеть, сложа руки. Скажем, Мухтар Аблязов, как свидетельствует пресса, заявил в ноябре прошлого года через американскую газету «New York Times» о том, что «его конечной целью является свержение г-на Назарбаева». И, похоже, это были не просто слова. Во всяком случае, для него самого.

Для Казахстана же в целом в такой ситуации главное заключается, видимо, в становящейся все более и более очевидной реальности того, что составляющие его элиту группы окончательно утратили способность договариваться друг с другом.

Предсказания о больших переменах в мире начинают сбываться

Для нас же самое важное – это то, что они приобретают реальные очертания на постоветском пространстве. То есть футуристические рассуждения специалистов от большой политики перестают быть абстракцией. Но у нас, к сожалению, пока нет более или менее адекватного осознания этих коренных перемен даже в среде самых ответственных лиц. Люди продолжают вести себя так же безответственно, как они это делали когда-то, будучи уверены в защищенности своей среды обитания от потрясений внешнего мира пресловутым «железным занавесом». Его уже давно нет, и ветер перемен по, скажем, нашему же Казахстану гуляет столь же свободно, сколь по большинству политически и идеологически бессильных стран Азии, Африки и Латинской Америки. Но, увы, такая реальность у нас ни на каком уровне не воспринимается как фактор, который, если не принять мер предупреждающего характера, может завтра же коренным образом изменить условия жизни в окружающей нас среде.

Мы в советское время привыкли к тому, что самые большие потрясения происходят где-то за пределами нашей страны, и они нас не могут касаться напрямую. Те, кто тогда формировал общественное мнение, подавал населению текущую информацию так, что десятилетиями оно приучалось к мысли, что у него на родине все идет хорошо и спокойно, а за рубежом – нехорошо и неспокойно. Результаты этого сказываются до сих пор во всем том, что касается наших представлений о положении своей страны в окружающем ее мире.

Сейчас политическая ситуация формируется примерно по той же модели, по какой она складывалась в советское время под присмотром Кремля. Но единственное, но очень и очень существенное отличие – это то, что Москва как смотрящая и направляющая инстанция была в то время практически безальтернативна. В таком положении вещей был, разумеется, свой минус, выражающийся в отсутствии выбора для проигрывающей на очередном витке борьбы за власть в республике стороны или сторон. Но для большинства населения и общества в целом все эти пертурбации в рамках казахстанского истеблишмента никаких последствий не имели. Борьба местных элитных кланов в Алматы была для них сродни по значению спортивным соревнованиям. Кого они интересовали, те за результат и переживали. Но подавляющее большинство граждан Казахстана только из официозных сообщений и узнавало о том, что в составе руководства произошли какие-то кадровые изменения. Люди напрягали память, стараясь запомнить новые имена и фамилии на известных высокопоставленных должностях лишь постольку, поскольку о них могли спросить на политзанятиях или при вступлении в комсомол или партию. В большинстве крупных городов Казахской ССР при позднем социализме даже самые читающие, эрудированные люди с гораздо большим успехом могли называть серийно зарубежных общественно-политических деятелей, чем своих, казахстанских. Потому что эти самые «свои» оказывали мало непосредственного влияния на их жизнь, на дальнейшее развитие их города и страны в целом. Все самое важное в основном решалось в Москве. Она же и была главным образом ответственна за сегодняшний и завтрашний день этих самых простых людей, за их города.

За прошедшие после обретения Казахстаном государственной независимости свыше полутора десятилетия - многое изменилось в корне. Сохранилась лишь находившая и поныне находящая свое выражение на практике безответственность элитных казахстанских кланов перед лицом страны. Раньше такая безответственная сущность их состязаний за власть была, в общем-то, объяснима. С них спрос был небольшой. Сейчас спрос неизмеримо увеличился, а безответственность, граничащая с инфантилизмом, осталась без изменений. И это при том, что острота борьбы за власть, объем реальных полномочий, которая она дает, многократно увеличились. А главное - это то, что теперь казахстанский истеблишмент (ответственный ли он по своему характеру или вовсе нет) в единственном лице должен отвечать за страну и народ. Тяжелая ноша, если иметь в виду то, что речь идет о занимающем по величине своей территории 9-е место в мире государстве, которое к тому же богато природными запасами и находится на стыке трех крупнейших мировых цивилизаций. За прошедшие после распада СССР годы общественность всматривалась в свою элиту, надеясь на то, что рано или поздно она исполнится подлинной озабоченностью и ответственностью за судьбу государства и нации. Но этого так и не случилось до сих пор. К настоящему времени даже казахскоязычная творческая и гуманитарно-научная интеллигенция, которая вплоть до последнего времени в силу своих специфических особенностей стойко защищала доморощенные власти предержащие, что бы они не наделали, по принципу «зато у нас своя государственность» («зато у нас впервые за последние 600 лет свои деньги» и т.д.), разочаровалась в национально-государственной элите Казахстана. Более того, именно она поднимает вопрос усугубления опасности для страны оказаться в таком положении, в какое не раз в течение XVIII-XIX веков попадала Польша.

Чтобы такое наше утверждение не выглядело голословным сошлемся на конкретный пример. Несколько лет тому назад известные казахские интеллигенты, собравшиеся за «круглым столом» программы «Култобе» (4 февраля 2005 года, повторный показ – 9 февраля 2005 года), шедшей в свое время по пятницам на телеканале «Казахстан», завели речь о разделах Польши, подразумевая возможность развития политических событий в Казахстане по аналогичному пути. Вообще-то основной темой разговора там была судьба страны, находящейся в фокусе направленного влияния пяти мировых центров силы – России, Китая, США, Европейского союза и исламского мира. Ну и, естественно, возникло выражение «буферное государство» и далее сравнение с Польшей прошлых столетий. Потом был поднят вопрос о роли национальной административно-предпринимательской элиты. И ее оценка присутствующими в целом оказалась отрицательной. Выяснилось, что казахская высшая элита не только не предводительствует как подобает своим народом, но и даже, оказывается, тянет его назад («кертартар элита»). Из десятка собравшихся за «круглым столом» «Култобе» людей не нашлось ни одного человека, который бы оценил постсоветскую роль казахстанского политического истеблишмента хотя бы относительно положительно с точки зрения интересов казахского народа в частности и Казахстана в целом.

Даже ныне ушедший из жизни Б.Тайжан, который незадолго до того входил в состав элиты РК в качестве дипломатического работника высокого ранга, а потом одного из высокопоставленных должностных лиц наиболее провластной партии «Отан» (ныне это – «Нур Отан»), чьи представители составляли и поныне составляют основу депутатского корпуса как в местных выборных органах (областных маслихатах), так и в обеих палатах парламента (мажилисе и сенате), высказался о руководящем корпусе государства весьма и весьма нелицеприятно.

В целом же по этим и другим подобным публичным выступлениям можно сделать такой вывод: истеблишмент основных наказов казахской и казахскоязычной общественности не выполнил и выполнять не собирается, ее надежд не оправдал и оправдывать также не собирается. Таково общее мнение в среде казахскоязычной творческой и гуманитарно-научной интеллигенции. Именно в силу осознания такой реальности у нее и вызревает идея сравнивания судьбы сегодняшнего Казахстана с Польшей XVIII-XIX веков. У других аналогичные опасения возникли, быть может, еще раньше. Но у нас в Казахстане в сфере общественного мнения такая специфика, что через русскоязычные средства массовой информации озвучивать раньше корифеев казахскоязычного общественного мнения такие идеи чревато. Могут обвинить бог весть в чем. И вообще не получится тогда никакого разговора по теме.

Но раз тут уже на главном государственном телеканале в казахскоязычной программе имело место проявление беспокойства по поводу того, что де не пойдут ли развиваться события у нас в стране теперь по «польскому сценарию», можно, наверное, и другим подавно включиться в разговор в аналогичном ключе. Ведь если здесь начнется «Польша», не поздоровится никому – ни казахскоязычному, ни русскоязычному, ни вообще безъязыкому казахстанцу. Так что желание подхватить такой разговор возникло отнюдь не из праздного интереса.

А ведь опасность того, что в самом ближайшем будущем процесс развития общественно-политических событий в Казахстане может пойти по «польскому сценарию» уже сейчас велика. И это крайняя близорукость – утверждать, что она надуманна. История не знает сослагательного наклонения. Когда все произойдет и уже ничего нельзя будет предотвратить, слишком поздно будет размахивать кулаками.

То, что развитие событий в нынешнем русле должно рано или поздно привести к ситуации, когда участвующие ныне в казахстанском политическом процессе силы начнут апеллировать к сторонним могущественным силам с тем, чтобы те их рассудили (так похоже на реальность советского времени, когда казахские партийно-административные кланы искали суда по своим противоречиям в Москве, не так ли?!), предсказывается издавна. И предсказывается очень серьезными людьми и исследовательскими структурами. Да только в самом Казахстане на публичном уровне такая тема как бы находилась под запретом.

Часть вторая

Казахстан - в фокусе интересов Запада, России, Китая и исламского мира

Распределение административно-предпринимательской элиты страны по «партиям» (здесь имеются в виду не политические организации открытого типа, а добивающиеся реализации своих узких групповых задач неформальные объединения, которые прибегают к поддержке ставящих перед собой куда более масштабные цели сторонних могущественных сил) сейчас уже идет полным ходом. Нет тут только «партии» государства Казахстан. Потому что отсутствуют условия для ее появления и закрепления. То есть у нас в рамках истеблишмента так и не сформировалось такое ядро, которое было бы в состоянии сводить баланс личностных и групповых противоречий в конечном итоге в пользу государства и общества в целом. Его отсутствие все более ощутимо чувствовалось в последнее время.

«Партия» власти, давшая однажды втянуть себя в такую игру с оппозицией, где стороны друг друга ловят на ошибках и промахах и беспощадно наказывают, теперь настолько поглощена этим, что ей в политическом плане практически недосуг заниматься серьезно еще чем-то иным. Сложившаяся ситуация сильно смахивает на тот раздрай и на те бесконечные разборки, которые были столь присущи реальности времен выборов султанов-правителей и волостных управителей. В советское время борьба за власть и должности, конечно, тоже велась нешуточная. Но ее коренное отличие от политической борьбы по-казахски - дореволюционной и нынешней - было в куда меньшей публичности и большей выдержанности. Сейчас же, как и во времена пребывания казахских степей в составе царской России, все условности этикета отброшены. А создание и раскрутка официальных политических партий – это всего лишь дань тем правилам игры, которые предписываются извне. Но все они куда менее жизнеспособны, чем неформальные «партии». Потому что первые создаются в угоду запросам сверху (пользующими благосклонностью власти) или извне (недовольными «партией власти» или обиженными ею). А любая неформальная «партия» - это подлинное объединение по интересам. В ней куда меньше членов, задачи ясные и иерархия четкая. Поэтому неформальная «партия» действует куда эффективней официальной политической партии, где людей реально мало что, кроме установок сверху или извне, объединяет.

В принципе, во всем этом нет никакого секрета. Цели и задачи, которые формальные политические партии ставят перед собой, в общественном мнении живого интереса не вызывают. И вовсе не потому, что они не актуальны или не привлекательны для большинства населения. Нет. Просто в Казахстане люди в большинстве своем если даже и не знают наверняка, то хотя бы догадываются, что все эти публичные «движения» с политическими партиями – не более чем «игры» в демократию для замыливания глаз, скажем, того же дяди Сэма. Но на Западе тем более нет дураков, которые приняли бы все это за чистую монету. В общем, все всё понимают, но не отвергают эту самую «игру» в целом. Потому что опять-таки – таковы правила.

Выборы основную массу потенциального казахстанского электората интересуют все меньше и меньше. Потому что мало у кого остались сомнения в том, что они не моделируемы и соответственно не предопределяемы. Свидетельство тому – сколько угодно. Ведь фигурирует же едва ли не в каждой второй посвященной председательству Казахстана в ОБСЕ публикации в западных изданиях формулировка о том, что у нас в стране еще не проходило ни одних таких выборов, которые были признаны на международном уровне как справедливые и демократические. И такая реальность имеет место - подчеркнем это - при руководстве официальной Астаны названной организацией.

Впрочем, итогам казахстанских выборов не верят люди не только на Западе, но и в самой стране. Причем это еще не известно, где такого недоверия в действительности больше – там или здесь. То есть выборы как институт непосредственного осуществления народом той власти, единственным источником которой, согласно Конституции, он является, в казахстанском общественном мнении девальвированы настолько, что они теперь видятся реальностью не столько политической жизни, сколько политических игрищ.

Административно-предпринимательская элита страны как правопреемник и плоть от плоти казахской партийно-советской номенклатуры с ее по факту чрезмерно усеченной функциональной ответственностью (согласно публиковавшимся в конце 1980-х годов данным, до 90 процентов промышленности Казахстана тогда напрямую подчинялась Центру, то есть Москве) явно страшится отвечать за страну в полной и безусловной мере. Ей крайне не нравится быть открытой, а следовательно, подставляемой всем ветрам сурового климата международных отношений и геополитики. В свое время Мурат Ауэзов, бывший посол РК в КНР, неоднократно публично выражал недоумение по поводу игнорирования всеми партиями – как провластными, так и оппозиционными – внешнеполитического контекста даже в период выборов в парламент. Но тут, нам представляется, как раз и удивляться-то нечему. В стране, которая занимает 9-е место в мире по территории и находится на стыках колоссальных геополитических и цивилизационных изломов, возможно ли такое, чтобы ее элиту даже в период наивысшей политической активности в обществе не интересовала внешнеполитическая реальность?! Да, такое возможно, но только в том случае, когда те самые элитные круги готовы покорно принимать эту самую внешнеполитическую реальность такой, какой бы она там ни складывалась. В том случае, когда элитные группировки не собираются вести какую-то свою линию во внешнеполитической сфере, а всего лишь ищут там себе могущественного покровителя для успешного противостояния или одоления своих оппонентов внутри страны. Это и есть наиболее благоприятные предпосылки для пресловутой «польской модели». И они в сегодняшнем Казахстане, по всем данным, уже имеются.

Казахстанские элитные группировки, судя по всему, прекрасно осознают, что в условиях все еще продолжающейся многополярности непосредственно воздействующего на ситуацию в Казахстане внешнего мира у них запас времени и возможности для сохранения своего социального и материального статуса в благополучном состоянии стремительно тает. Потому что при существующей реальности, чем сильней делается направленное воздействие сторонних могущественных сил, тем слабее становятся объединяющие страну и общество скрепы. И чем дальше, тем ближе к крушению. А при национально-государственном крушении потери несут, за небольшими исключениями, все. Только представители правящего и имущего класса могут потерять куда больше, чем рядовые граждане. Потому что имеют куда больше. Поэтому при опасности такого ухода они вынуждены соображать и действовать прежде всех других.

Более или менее надежной гарантией от потенциально необратимых последствий такого процесса представляется исторически проверенный способ. Что-то вроде положения протектората одной из тех самых могущественных сил. То есть, если говорить языком сегодняшних рыночных реалий, - вроде нахождения под сильной «крышей». Но нынче нет протекторатов в том виде, в каком они существовали в разгар колониальной эпохи. Сейчас протекторат бывает больше фактический, чем юридический. Страна обладает всеми атрибутами государственной независимости: парламент, правительство, армия, полиция, Конституция и вертикаль исполнительной власти – все, что называется, чин чинарем. Только элита реально не столько управляет государством, сколько создает видимость управления. Самые важные решения принимает «крыша». За это она не препятствует тому, чтобы элита той страны купалась в роскоши и беззаботно наслаждалась жизнью. Более того – гарантирует сохранение статус-кво. В принципе, в этом нет ничего особо обидного. Та же Южная Корея не без пользы использовала «крышевание» Америки в период «холодной войны», а теперь на 12-м месте в мире по экономическому развитию. Но бывает и другой вариант. Имеется в виду вариант «банановых республик». Это очень плохо, но не смертельно для государства.

Казахстану продолжающийся процесс бессистемного и нарастающего, как снежный ком, раздрая в элитной среде грозит третьим, самым неблагоприятным вариантом - «польским». Потому что, во-первых, у нашей элиты уже нет той спайки, которую раньше худо-бедно обеспечивала принадлежность основной ее части партийно-советской номенклатуре; во-вторых, нет у нее больше жесткого и явного лидерства; в-третьих, в ее рамках нет сколько-нибудь согласованных представлений о том, чью единоличную опеку следовало бы предпочесть. Какова система экономического деления сегодняшнего Казахстана, примерно такова же структура дробления его элиты. То есть насколько невозможно примирение интересов действующих в стране крупнейших экономических игроков, настолько же невозможно достижение даже самого худого согласия между самыми влиятельными казахстанскими элитными группировками. Ну и, наконец, в-четвертых, - расположение и окружение. Или, если сказать словами М.Ауэзова, внешнеполитический контекст. Вон Украина оказалась всего лишь между Россией и Европой с Америкой, и то ее столько трясло и все еще трясет. А тут Казахстан - в фокусе интересов Запада, России, Китая и исламского мира. Причем (в отличие от украинского случая) номадная в своей основе культура казахов, государствообразующего народа нашей страны, ни одной из названных четырех цивилизационных систем не воспринимается как родственная. Номады, по образу и подобию один к одному схожие с нынешними казахами, в прошлом так им всем насолили, что было бы очень удивительно, если бы их историческая память питала к нам что-то по-человечески доброе. Так что если здесь начнется политическая, образно говоря, «полонизация», это будет такая «Польша», перед которой померкнет даже оригинальная модель образца XVIII-XIX веков.

Мадияр САФИН
Обзор иностранной прессы c А.Тажутовым