Мнения

Таких как он называют «псами войны», «солдатами удачи», «контрактниками», «легионерами», «добровольцами». Их мало, но у каждого за спиной свой боевой опыт, накопленный в горячих точках. Скорее всего, скоро он окажется в Осетии, но незадолго до отъезда нам все же удалось побеседовать с сибирским легионером. За его голову назначена награда, поэтому мы не можем назвать имя этого человека, не можем показать лицо. Для нас с вами он будет, например, Андреем.

Боец

Стереотип рисовал в воображении некого «русского Рэмбо» с накачанными мускулами, широкими плечами, с набитыми кулаками, в общем, машиной разрушения. Но, увы и ах, если бы я не знал, какую «профессию» выбрал этот человек и какой опыт за его плечами, увидев на улице, принял бы за работягу с завода. Среднего роста, ничем не примечательный. Разве что взгляд цепкий, оценивающий и колючий.

В свой адрес Андрей не любит обращений типа «солдат удачи» и даже «наемник».

— Я солдат, — говорит Андрей. — Не стоит навешивать ярлыков. Просто в силу жизненных обстоятельств, не по своей воле, мне пришлось взять в руки оружие. И с его помощью просто защищать свою жизнь.

После школы, когда пришло время, Андрей ушел в армию. Попал в погранвойска; отслужив срочную службу, решил остаться. Распределили его на границу Таджикистана и Афганистана. Но вот грянул лихой 91-й год. Союз трещал по швам, республики начали «парад независимости», обрел ее и Таджикистан. Только своеобразно обрел, там разразилась гражданская война, к власти рвалась таджикская оппозиция. Националисты-оппозиционеры решили взять карт-бланш за «колониальное прошлое». Лозунг «чемодан, вокзал, Россия» был очень популярен.

— Это сейчас таджики — мирные гастарбайтеры, работающие на рынках и стройках на необъятных просторах Руси-матушки, а в то время мирным таджиком даже и не пахло, — рассказывает Андрей. — Хорошо помню тот день. Перестрелки стали особенно частыми, и мы решили, что пора уезжать. Только не успели. Сначала во дворы въехали танки, а потом «духи» (таджики-боевики) повылезали. В упор расстреливали людей, в основном русских, не жалели ни женщин, ни детей, ни стариков. Кто куда побежал, лишь бы спастись. А они в кольцо дворы взяли, и вырваться из него нет возможности. Спрятались в подвал. Сопротивление как окажешь? У них автоматы, а у нас голые руки. Выручили тогда русские парни на «БТРе», они пробились на помощь, оружие привезли, бойня жестокая была. Первыми старались вывозить детей и женщин, посадили в «БТР», а сами стали прикрывать. Правда, недалеко он отъехал, метров 100–150, тут тварь «духовская» из гранатомета пальнула, подбила «БТР». Дети, что от взрыва уцелели, горели и кричали одновременно. Мы к ним, а нас очередями от них отрезали. Не смогли им помочь ничем, сгорели заживо. «Духи», видя горящий «БТР», от радости захлебывались. Один выскочил и орет: «Эй, русский, выходи! Я тебе башка на х..й резать буду!» Потом подмога подошла. Выбили их. Мы потом охренели от увиденного — сколько таджики наших положили. Одну девчонку беременную забыть не могу. Ее сначала изнасиловали, потом ребенка из живота вырезали, а ее голову в живот затолкали, а ребеночка положили рядом. У меня все время вопрос в голове крутился: «Почему? Почему? За что?», как чумной ходил долго. Водкой глушил, не помогало, как вспомню убитых, ненависть животная просыпалась. Потом оружие не выпускал из рук, боялся нападения. Потом с парнями вывозил из города стариков да детей, на большую землю, в Россию. Я думал, что уеду и все по-другому начнется, забуду все, ан нет, не получилось. Не знал я, что это начало пути, по тропам войны.

Абхазия

Вскоре судьба нанесла Андрею новый удар. После пережитого у жены не выдержали нервы — ее пришлось срочно госпитализировать. Но вылечить не удалось. В один из обходов врачей ее нашли повешенной в палате. После этого Андрей решил поскорее уехать.

— У меня был друг, абхазец, он пригласил меня к себе, — вспоминает солдат. — Я решил воспользоваться приглашением, только вот не предполагал, что опять попаду на войну. Грузины тогда на осетин и абхазов напали, Гамсахурдия (первый президент Грузии) объявил: «Грузия — только для грузин», началась война. А ведь осетины и абхазы тоже кавказцы, народ горячий, в ответ грузин долбить начали. Вот и для меня вновь автомат застрекотал. Тогда я впервые осознанно пошел воевать. Шелухи типа «за Родину, за Горбачева или Ельцина» в голове уже не было. Да и вообще ничего не было. Решил воевать, и все, — убьют, так убьют. С нами тогда много народу было: казаки, дагестанцы, украинцы, казахи, чеченцы. Там как раз свое воинское умение и начал оттачивать Шамиль Басаев со своим батальоном. В Чечне он так и назывался — «Абхазский батальон». Жесткие бойцы в нем были. Это они «грузинский галстук» придумали, когда горло перерезают, а язык наружу вытягивают. А сам Басаев умелым командиром и смелым воином показал себя.

Андрей не скрывает, что за работу, даже такую, ему платили. За убитого рядового полагалось по 20–30 долларов, за офицеров — от 50 и выше, в зависимости от звания (суммы 1992 года.)

Чечня

Все заканчивается. И эта война тоже закончилась. Андрей попытался наладить мирную жизнь, в одном из городов Ставропольского края он устроился шофером. Но заполыхала новая горячая точка — Приднестровье.

— Загрузили мой грузовик гуманитаркой и — в колонну МЧС, — продолжает Андрей. — Прямо через Украину в Бендеры. Там как раз жарче всего было. Приехали туда, разгрузились, а тут как раз наступление молдаван началось. Ополчение, солдаты, казаки за оружие — и на передовую.

Когда бой закончился, Андрей решил остаться. Говорит, тут уже дело не в деньгах, просто почувствовал, что надо остаться. И остался.

Вернувшись из Приднестровья, Андрей попытался забыть все, но … в конце 94-го года - Чечня.

— Вот тогда меня вела злоба, — вспоминает Андрей. — Было очень много беженцев. Из Чечни стали бежать задолго до войны, наверное, с 90-го года. Как наслушаешься, что нохчи (так называют себя чеченцы) творили, скольких женщин изнасиловали, станиц пожгли, людей пограбили, священников распяли — зубами скрежетать начинаешь. Отомстить хотелось.

Андрей уверен, что если в Чечне все могло быть иначе, если бы «наш любимый президент Боря Ельцин понимал, что он творит. И внятно что-то делал, а не только оркестром дирижировал».

- Вообще чеченцев можно понять, что ими вело в ту войну. Обидели их и вправду сильно, одна депортация чего стоит. Вот только это сделал не народ, а правители из Москвы. Но до них не дотянутся, а кто ближе, сосед-русский. Значит, нужно его и бить – продолжил Андрей

За две кампании воевать пришлось везде — в Гудермесе, Ачхой-Мартане, Грозном. Он наслушался «тупых приказов генералов», наслушался свиста пуль и взрыва бомб. Но Андрей так и не смог смириться с гибелью друзей и сослуживцев.

- Никогда не забуду случай гибели молодых пацанов из-за тупого генеральского приказа. Возле одного из населенных пунктов была высотка, на ней окопались «чехи». Мы сунулись, а они нам по носу щелкнули, мы отошли, вновь в атаку, еще назад. Оборону держали они хорошо. Тут приезжает генерал и давай нас отчитывать, на патриотизм давить. «Деды ваши в отечественную, грудью на пролом. А вы какую-то высотку взять не можете! Вперед, это приказ!» - орет паркетник. Мы ему, нельзя в лоб людей положим и задачу не выполним. А ему все равно, в штаб уже отправил, что высотка взята. И сколько людей погибнет все равно, лишь бы погоны его со звездочками остались. Приказ есть приказ, посадили пацанов, совсем еще молодых, на «коробочки» и в атаку. А у них в глазах тоска смертная, предчувствовали, что не вернутся из боя. Всех положили из-за тупости одного – с дрожью в голосе рассказывал Андрей.

В своем повествовании он затронул и работу журналистов, освещающих боевые действия.

- Не, военным корреспондентам делать нечего в «горячих точка». Ведь одно из условий проигрыша первой компании в Чечне, это как освящали события «блюдолизные щелкоперы». Ведь сплошные негативные факты о ведении войны русскими. Их послушать, так это военные виноваты в этой бойне, молодые пацаны, которым исполнилось по 18 – 20 лет, а не продажные политиканы. Виноваты своими смертями, за то, что исполняли и исполняют приказ. Мне рассказывали, что многих очень известных «акул пера» покупали дудаевцы, чтобы они освещали «правильно» ту войну. Им должно быть стыдно за антипатриотизм, а они наоборот гордятся этим, мол «боролись за нашу демократию и свободу». Это не журналисты, а проститутки, продажные и беспринципные и тоже на их совести гибель наших солдатиков.

С металлическими нотками в голосе продолжил Андрей:

— «Чехи» (чеченцы) прикрывались часто пленными и ранеными. Особенно когда в Грозном одно здание брали. Они за день до этого наших танкистов пожгли и на площади пред ним несколько атак отбили. Раненых подобрали, на кресты их — и в окна. Прикрываясь телами, по нам стреляли. Мы ответить не могли, своих задеть боялись. Многие кричали, чтобы добили их, мучались очень. Мы это видели и зубами скрипели от злости. Потом уже в атаку, через «не могу», пошли. «Чехи» долбят по нам, а мы отбиваемся. Они думали, мы вновь отступим. Только у нас уже клин пошел. Они долбят, а мы окопы на площади роем, зубами в землю вгрызаемся. В общем, взяли. А когда в подвал спустили, то увидели пацанов наших, по «запчастям» разобранных: руки, пальцы, органы, головы… Ни одного «чеха» потом не выпустили.

Командировка

Андрей немного помолчал, а потом продолжил:

— Сейчас собралась команда, которая готова воевать в Осетии. Что ведет нами? Если скажу патриотизм и любовь к Родине — никто не поверит. За деньги — неправда это. А вот долг за погибших пацанов отдать — наверное, это больше всего подходит. Вообще за этот конфликт в ответе — наши «заокеанские друзья». Это они втянули в эту авантюру грузин. Хорошо хоть у России хватает духу отстаивать свои интересы.

Мы с Андреем долго разговаривали. Много страшного он вспомнил, и на любой вопрос у него был готов ответ.

— Как же быть с христианской заповедью «не убий»? — спросил я напоследок.

— А те политики, которые посылают на смерть молодых пацанов, только оторвавшихся от мамкиной сиськи, не убийцы?! — ответил Андрей. — Разве не они во имя каких-то идей посылают погибать парней, а при этом ходят в церкви и рассуждают о морали? Война — это узел, который завязали языками политики, а развязывают солдаты. Кто из нас грешен больше: я, берущий оружие, или они, разжигающие эти войны? Я просто рискую и готов сложить лишь свою башку, а они — чужие.

http://www.russians.kz/society/993366-chelovek-vojjny.html