Мнения

После Ехро у нас не остается масштабных задач, привязанных к конкретным датам. Именно по ним до сих пор соотносило свои действия казахстанское руководство, выстраивая логику последовательных этапов. Пока же остается единственный стратегический ориентир – заявленная президентом страны латинизация национального алфавита. Задача, масштаб которой, на мой взгляд, перекрывает все прежние, вместе взятые. Однако резонанс этой темы – и в государственных установках, и в общественном мнении, и в историческом понимании – очевидно, на сегодня недостаточный. А зачастую проблему вообще сводят к лингвистическим методикам и финансовым отчетностям, тем самым прямо игнорируя либо заваливая горой банальностей ее историческую миссию.



Между тем латинизация казахского не формальная процедура, не бюрократическая новация. По своему потенциалу эта реформа способна стать более масштабным проектом, чем даже Астана.

Да, столица «с нуля» – это волевой и крайне символический старт, но такое на практике бывало. А вот переход за одно поколение к другим цивилизационным стандартам… В обозримом времени только Ататюрк готов был на нечто подобное. Но в Турции эта готовность была вызвана экстремальными условиями, в которых производилась национальная перезагрузка, – крахом страны, новыми вызовами, войной.

В нашем случае языковая реформа сопоставима только с независимостью 91-го. И значит она для нас точно не меньше. Впервые во главу угла поставлена национально звучащая, гуманитарная цель. Не мантры про стабильность и спокойствие, не отстраненные экономические цифровые показатели, а перспектива подлинного казахского развития. Полноценное возвращение собственного языка, возможность выражать себя на нем, а не так, как решила когда-то очередная колониальная администрация. Недолгий период нашего национального возрождения в ХХ веке был стремительным, но он был общим тюркским – и латинским.

Сейчас многие, и прежде всего чиновники, не видят этих гигантских перспектив и воспринимают реформу как тривиальное аппаратное задание. С другой стороны, и оппозиционеры, вроде как отдающие себе отчет в значимости ценностей, проявляют минимальную степень дальновидности, по привычке призывая переключиться на коррупционные обвинения и тому подобные заурядные скандалы (при всей их важности для политики для истории они по большому счету лишены веса). А ведь для стремительно самоорганизующейся общественной жизни в стране латинизация способна стать единственным недостающим звеном.

Даже чисто прагматически видны немедленные возможности для сетевого сообщества, освобожденного от кириллических клавиатурных стандартов, ограничений и кодировок, получающего свободный доступ к изобилию технологий и решений нового уровня. Это внятная дополнительная мотивация для владения казахским. А независимая национальная идентичность формируется сегодня преимущественно в интернете.

У Казахстана появилась задача, стоящая того, чтобы, объединившись, игнорировать политические и клановые разногласия. Впервые Казахстан может зазвучать по-новому и по-своему. Для общественного мнения все это беспрецедентно. При этом власть, которую неоднократно и оправданно обвиняли в низкой исторической скорости, отставании страны на магистрали мирового прогресса, формирует передовую повестку дня. Мы неоднократно слышали о единстве нации, но на деле оно возникает исключительно тогда, когда у нации есть общее реальное дело.

В реформе есть и просветительский потенциал, который позволяет в новых условиях дать рестарт обучению казахскому – так, чтобы это было свежо, увлекательно, доходчиво. Есть возможности роста для международного рейтинга страны, культурного интереса к нам. Отзывы о языковой реформе доказывают, что она явно вышла за рамки внутреннего дела Казахстана. Значит, это не меньший повод подчеркнуть нашу уникальность и непреклонность в отстаивании суверенитета. В пакете президентских инициатив по обновлению Конституции неизменность суверенитета постулируется на уровне преамбулы. Языковую реформу можно назвать действенной практической поддержкой этой идеи, и на этот раз практика значимее и качественнее.

Нагнетание некоторыми политиками у наших соседей по этому поводу истерики и прочего негатива связано либо с их невежеством, либо с нежеланием понимать и признавать простые вещи. В принципе, это их право. Казахстан определился со своими партнерами и дорожит этим партнерством. Но не будет ни для кого ни колонией, ни зоной влияния. Казахстан взял на себя и строго исполняет обязанности по поддержке всех национальностей и конфессий на своей территории. Но только сильная самостоятельная нация способна защищать других и отвечать за свои обязательства.

Наш язык – это только наше дело. Языковая реформа имеет цивилизационное значение и выходит за рамки любой политики. Но отрицать, что она имеет и политическое значение, тоже неверно, а то и малодушно. Когда твой язык переделан в угоду чьим-то пожеланиям, ты и сам выходишь слабым политическим субъектом. Скорее бесплатным дополнением к другим. Латинизация дает нам собственные орбиты, когда смыслы становятся ясны как звезды – мы единая тюркская цивилизация, а не произвольная территория без имени и отчества. Дружба с соседями, иностранные языки, включенность в мировую экономику – все это хорошо. Но у нас есть собственное имя и собственная судьба.

Мы – крупнейшее в мире тюркское государство. И мы станем флагманом этой цивилизации. Чем раньше начнем сознавать и признавать эти реалии, тем лучше. Болезненная мнительность в отстаивании казахских приоритетов, дурная политкорректность сыграли с нами злую шутку. Вернее, сыграли со всеми, просто мы не сразу сделали надлежащие выводы.

В сегодняшнем мире говорят на новом языке, отстаивают национальный интерес любой ценой и не боятся показаться недостаточно милыми и обходительными. Мягкие игрушки не в тренде. Самое время одновременно с графикой сменить и политический язык. Не то можно стать совсем непонятными. Отстать на эпоху (если не на две) – это как раз о той зоне риска, в которой находятся политики Казахстана.

Сегодня мировоззренческая ограниченность надежно объединяет и провластных, и оппозиционных. Попытки говорить на языке устаревших понятий, обозначать координаты движения, давно обесцененные историей, даже использовать просроченную терминологию – все это выдает людей, запутавшихся во времени. Очевидный пример – «национализм». Еще недавно и на Западе, и на Востоке многие не готовы были использовать такой термин для обозначения своей решимости быть самими собой. Сегодня он в ряду общеупотребимых, даже обыденных. Лидера Национального фронта Франции (еще недавно партию называли крайними, а сегодня она на выборах на втором месте) принимают в Кремле, сама эта партия – приоритетный союзник России, нашего союзника. Мы должны делать выводы. Национальное производство тоже должно быть поддержано на государственном уровне.

Мир сейчас далеко не такой, каким был несколько лет назад и каким мог бы быть дальше, если бы не победа Дональда Трампа, дезинтеграция ЕС, мигрантский кризис и его последствия, ситуация с Украиной и Сирией. Это другой мир. И он требует новых, более сильных подходов. Фактически в один момент обанкротились политические системы никчемного центризма, идейной невыразительности, благих пожеланий «чтобы всем было хорошо». Они не работают ни как избирательные технологии, ни как нормативы межгосударственных отношений. Скажут, примеры Франции и Англии во всех смыслах далеки, но любые их колебания автоматически затрагивают и нас. В экономическом выражении это лет десять как понятно уже всем. Доходчивость остальных тезисов лучше испытать не на собственном примере…

https://forbes.kz/life/opinion/imya_nasvoem_yazyike_1505114331