Добавить новость
Как шведский шпион в XVII веке Россию рисовал
Шрифт:
admin 22 Ноября 2016 в 09:24:25
Ирония исторической судьбы: самыми красивыми и точными иллюстрациями жизни России в XVII веке мы обязаны шпиону.
Мы не знаем, какой была погода в Твери в середине лета 1674 года. Но, похоже, стояла сильная жара: молодому шведскому офицеру Эрику Пальмквисту нестерпимо хотелось искупаться. Улучив момент, он с несколькими товарищами покинул место квартирования посольства неподалеку от церкви Рождества Христова на Рыбаках, однако, вместо того чтобы пойти прямиком к Волге, которая была всего-то в паре сотен шагов, направился в противоположную сторону. Обогнув Кремль, шведы прошли по мосту через Тьмаку, вышли к Волге выше по течению и уж там наконец накупались вволю…
Вернувшись с реки, Пальмквист записал:
«Несмотря на то что из соображений безопасности русские не строят мост через Волгу, тем не менее переправиться через нее можно не только зимой, когда вся Волга и Тверца крепко замерзают, но и летом. Мне говорили, что в полуверсте выше города Волга становится мельче и там есть брод. Чтобы проверить это, я с другими людьми отправился туда якобы для купания, и мы убедились в том, что человек среднего роста может перейти реку так, что вода будет доходить ему только до плеч».
Знакомьтесь: Пальмквист, Эрик Пальмквист. 23 года, инженер-капитан, дворянин во втором поколении, превосходный рисовальщик, учился в Гейдельбергском университете, в 1670 году в должности фортификационного кондуктора занимался реконструкцией крепости в Риге. Оттуда, из Риги, прикомандирован к посольству Швеции в Россию, которое возглавлял граф Густав Оксеншерна. Пальмквист присоединился к посольству в сентябре 1673-го в Ревеле и приступил к выполнению своей секретной миссии — к разведке.
По возвращении в Швецию инженер-капитан представит королю Карлу XI рукописный отчет о проделанной работе — «Заметки о России, ее коммуникациях с укреплениями и границах, сделанные Эриком Пальмквистом во время последнего королевского посольства к московскому царю в 1674 году». Этот огромный том — рукопись in folio (52 на 41 сантиметр) — содержит 53 рисунка разного формата, 16 географических карт и планов городов, а также заметки и пояснения к ним на 48 листах. Бесценные сведения!
«В допетровской России постоянных дипломатических миссий не было, серьезные межгосударственные вопросы решались путем отправки делегаций, посольств, — рассказывает историк Геннадий Коваленко. — В XVII веке крупные шведские посольства побывали в Москве шесть раз». Геннадий Михайлович может часами говорить о взаимоотношениях России и Швеции, особенно о том, что касается Великого Новгорода, где он преподает и заведует Лабораторией нордистики в Гуманитарном институте НовГУ. Как раз в сторону Новгорода из Ревеля, как тогда назывался Таллин, направилось посольство Оксеншерны — более пятидесяти человек: помощники посла, канцеляристы, переводчики, врач, проповедник, повара, слуги, музыканты — и военный разведчик. В мае 2014 года, 340 лет спустя, мы едем из Ивангорода в Новгород, в точности следуя маршруту посольства (подробнее об этом — по ссылке). Мы — это Геннадий Коваленко, два специалиста по славистике — Элизабет Лёфстранд из Стокгольмского университета и Улла Биргегорд из Университета Упсалы, плюс команда «National Geographic Россия». Все трое знают путь посольства почти наизусть, но наша экспедиция предоставила им возможность впервые проехать старыми дорогами и увидеть те места и памятники, которые встречались на пути шведского разведчика.
У реки Луга притормаживаем: с 1617 года по ней проходила граница между Швецией и Россией. Сюда посольство подошло 18 ноября 1673 года и было встречено со всеми почестями. В своем отчете Пальмквист посвятил переходу границы одну из самых эффектных иллюстраций: зимний пейзаж, река, мост через нее, на противоположном берегу на холме — деревня Муравейно, там ждут приставы, чиновники, которые будут сопровождать шведов на территории России. Члены посольства — еще на шведском берегу, готовятся к встрече. На мосту выстроились войска с обеих сторон.
Там, где стоял рисовальщик, сейчас непролазный лес; современное шоссе проходит в паре сотен метров ниже по течению Луги. Нет и деревни Муравейно: пережив десяток русско-шведских войн, она погибла в Великую Отечественную: сожгли немецкие оккупанты. Переехав Лугу по мосту, мы сворачиваем на лесную дорогу к тому месту, где была деревня. Вот и обгоревшие, поросшие травой и кустами фундаменты домов у подножия холма — а его горбатый силуэт и сегодня вырастает из леса точно как на рисунке Эрика Пальмквиста.
Итак, посольство перешло на территорию грозного восточного соседа. Впереди — долгий путь в Москву. Отношения между двумя странами традиционно непростые. Еще живы воспоминания о присутствии шведской армии в России в 1609—1617 годах, когда принц Карл Филипп едва не стал родоначальником новой династии московских царей. Последняя из русско-шведских войн закончилась всего за 15 лет до отправки посольства Оксеншерны. «В XVII веке в отношениях двух стран просматривались две противоположные тенденции, — поясняет Геннадий Коваленко. — С одной стороны, соперничество на Балтике и нерешенные территориальные проблемы порождали вражду и взаимное недоверие. С другой — оба государства ощущали все более настоятельную потребность в нормализации отношений и сотрудничестве». Послам предстояло заключить союз с Россией и при ее посредничестве уладить отношения с Данией, осложнившиеся год назад, с началом франко-голландской войны. Также нужно было попытаться договориться о том, чтобы пустить русскую внешнюю торговлю через шведские города на Балтике. Требовалось решить ряд территориальных и миграционных вопросов.
Эрик Пальмквист выполнял при посольстве функцию военного атташе — и рассматривал Россию как поле для возможных будущих сражений. В первую очередь молодого офицера интересовали коммуникации и оборонительные укрепления, но этим он не ограничился. «Несмотря на то что труд Пальмквиста носит специальный военно-осведомительный характер, в нем есть немало и других сведений, интересных для историка; главное значение имеют рисунки, сделанные несомненно талантливой рукой, в которых, помимо точных планов ряда русских городов и видов местностей, мы находим изображения русских одежд, характерных бытовых подробностей, даже зарисовки отдельных жанровых сценок», — писал в 1899 году историк Юрий Готье, один из первых русских исследователей «Заметок». Фотографическая память Пальмквиста фиксировала все примечательные детали, а пытливый ум анализировал увиденное.
«О России в целом следует сказать
1. Что люди раболепны, но при этом надменны и очень самодовольны, презирают всех иноземцев.
2. Что русские очень сильны, крепки телосложением. Они очень работоспособны, но при этом очень ленивы. И если нужда не заставляет их работать, то они предаются разгулу.
3. Что их характер более всего проявляется в обмане и мошенничестве при торговле, ибо честность русских редко устоит против денег. Они так жадны и хитры, что считают наживу честью.
4. Что русские не знают великодушия, считают ложь достоинством. Они умеют скрывать свои намерения, так что часто следует понимать их слова в противоположном смысле.
5. Что русские по своей природе весьма умелые во всяких ремеслах и довольствуются малым, как в снаряжении, так и в еде. Это можно заметить во время их путешествий и походов, ибо купец или солдат берет с собой в дорогу не более мешка овсяной муки, несколько ложек которой он размешивает в воде или квасе, и эта смесь заменяет ему еду и питье…".
Беспощадная характеристика? Несомненно. Предвзятая? Во многом, да. «У Пальмквиста мы видим те же стереотипы относительно русских, которые встречались в сочинениях многих иностранцев того времени», — говорит Улла Биргегорд, профессор кафедры славянских языков Университета Упсалы. Впрочем, не только того времени. Здесь есть над чем задуматься и нашим современникам.
Впрочем, и русские в те времена к иноземцам относились с подозрительностью и опаской. Все члены посольства были сильно стеснены в передвижениях по России, и, стоило кому-то из них попытаться покинуть пределы, скажем, постоялого двора, как на его пути вырастали «люди в штатском» — приставы. История с купанием в Волге — большая удача, которую можно объяснить лишь тем, что посольство находилось уже на пути домой, и охрана утратила бдительность. Эрик Пальмквист воспользовался этим шансом сполна: на карте Твери довольно подробно прорисован план строений внутри городского Кремля — стратегически важного объекта, куда иностранцам вход был заказан. Как разведчику удалось выполнить этот рисунок? Ответ — здесь же, на карте: литерой m отмечены «неохраняемые открытые ворота», через которые он проник. Конечно, отважному шведу так везло далеко не везде.
…Вся наша русско-шведская команда собралась на стене Новгородского кремля, над въездом со стороны Волхова, где раньше стояла Пречистенская башня. «Именно в эту башню провели Эрика, — рассказывает Сергей Трояновский, заместитель директора Новгородского музея-заповедника по археологическим исследованиям. — В Кремле его сразу повели налево, вот по этой дорожке, где сейчас сквер, и позволили выйти через следующий выход, который сохранился и называется Боярские водяные ворота. Почему такой маршрут? Именно здесь, как мы знаем по планам и по старым изображениям, находился Пушечный двор, то есть арсенал. Получается, что инженер-капитана завели сюда, чтобы продемонстрировать ему военную мощь Новгорода — мнимую или настоящую».
Так или иначе, у Пальмквиста на карте Новгорода мало деталей, а план улиц приведен только в окрестностях Шведского двора, где останавливалось посольство (угол нынешних Знаменской и Посольской) и откуда направилось далее — в сторону Москвы. Впрочем, в «Записках» много сведений о том, чего Пальмквист никак не мог увидеть, — например описание дорог и две карты Сибири, карта течения Волги от Нижнего Новгорода до Астрахани, карта Каспийского моря. Кроме того, разведчику удалось заполучить полный список иностранных офицеров, служивших царю, с указанием жалования. Старые, как мир, методы шпионской деятельности эффективны во все времена… Пальмквист сам все объясняет в обращении к королю Карлу XI:
«Я могу заверить, что всеми силами стремился к тому, чтобы выведать все, что мне было поручено, и что я в одни места проник тайком сам, а о других получил сведения от русских при помощи подкупа».
Если бы вещи умели говорить, для этой статьи можно было бы взять интервью у серебряных рукомоев в виде лебедя и воина на коне. Они хранятся в Московском Кремле, в Грановитой палате — там же, куда их доставило посольство Густава Оксеншерны 30 марта 1674 года, в числе других даров. «Прием происходил в Грановитой палате. Процессия шла по Кремлю между двумя рядами стрельцов. Впереди ехал верхом капитан Пальмквист, за ним несли дары царю от короля», — писал в 1881 году шведский историк Теодор Вестрин. Для разведчика выезд из шведского посольского двора (от него сохранилось лишь название на карте Москвы — Шведский тупик) было событием еще и потому, что в столице посольство находилось под неусыпным надзором приставов, фактически под домашним арестом. Таланты Эрика Пальмквиста требовали выхода — таким выходом стали рисунки, сделанные в Москве. Один из них, «Царский церемониал аудиенции иностранным послам», не только хорош с технической точки зрения. Он сообщает нам уникальную информацию.
До недавнего времени историки спорили о традиции омовения рук царю после целования руки иностранными послами. Существовало мнение, что традиция эта, описанная в ряде зарубежных источников, — измышление «клеветников России», которые стремились выставить русских дикарями и ксенофобами. Но Пальмквист не готовил свои «Заметки» к публикации. В данном случае он никому ничего не доказывал — рисовал, что видел. В частности, церемонию целования руки Алексея Михайловича — и рукомой на столике под окном, по правую руку от царя…
«Альбом Пальмквиста был предназначен, как бы сейчас сказали, для служебного пользования, — говорит Анатолий Секерин, владелец московского издательства «Ломоносовъ». — Это предопределило непростую судьбу рукописи. Более двухсот лет она пролежала в Государственном архиве Швеции, фактически забытая всеми. Теодор Вестрин в 1881 году опубликовал о Пальмквисте статью, содержание которой в том же году пересказал академик Яков Грот в «Московских ведомостях». В 1898 году в Швеции издали черно-белую копию альбома Пальмквиста тиражом всего 75 экземпляров, два из которых были переданы королем Оскаром II русскому царю Николаю II».
На рубеже XIX—XX вв.еков Русское археологическое общество создало специальную комиссию для изучения и издания альбома Пальмквиста, были сделаны два независимых перевода рукописи. Революция в 1917 году поставила крест на этой работе. Так получилось, что в России к ней вернулись практически век спустя в издательстве «Ломоносовъ».
Издать альбом Пальмквиста в максимально приближенном к оригиналу качестве — задача технически непростая: каждый из отсканированных листов требовалось очистить от вековых пятен, придать краскам изначальный вид. Но даже не это оказалось самым сложным. Подготовкой переводов на современный шведский, русский и английский языки, а также написанием комментариев и вступительных статей занимался интернациональный коллектив. Геннадий Коваленко, Элизабет Лёфстранд и Улла Биргегорд, с которыми мы путешествовали по дорогам Северо-Запада России, — ядро этого коллектива. «Мы выпустили одновременно два издания, которые не пересекались технологически и творчески, — сам альбом, роскошное факсимиле в натуральную величину, напечатанное ограниченным тиражом, и книгу о нем, включающую в себя исходный текст на четырех языках, научные статьи и уменьшенную в два раза копию рукописи, — вспоминает Владислав Петров, генеральный директор издательства «Ломоносовъ». — Это был наш самый сложный, но и самый интересный проект».
…Посольство Оксеншерны просидело в Москве до июня 1674 года и, откровенно говоря, успеха не имело. Много времени ушло на формальности вроде выяснения вопроса, должны ли послы снимать шляпы на царском приеме (за дополнительными инструкциями пришлось посылать гонца в Швецию!). Да и сами переговоры прошли безрезультатно. Так что единственным положительным итогом деятельности посольства стала книга Эрика Пальмквиста — уникальный источник для исследователей допетровской эпохи. Неисповедимы пути Истории: человек, рассматривавший Россию как неприятеля, по сути, готовившийся к войне с нею, в итоге оказал этой стране неоценимую услугу.
А что же сам разведчик? Как сложилась судьба этого незаурядного молодого человека? Вернувшись из России, Пальмквист получил высокую должность генерал-квартирмейстера и возглавил строительство укреплений в Фридрихсхольме, где в 1676 году его застала война с Данией. В датском плену Эрик Пальмквист и погиб, не дожив до 26 лет. До нас не дошло ни одного его портрета. «Что он мог бы создать еще, если бы ему довелось дожить до старости? — задается вопросом Элизабет Лёфстранд, доцент кафедры славянских языков Стокгольмского университета. — Можно предположить, что он занял бы важное место в истории шведского искусства. Пальмквисту не повезло в жизни, да и в последующие века он долго ждал признания. Хорошо, что его время наконец все же пришло».
http://www.nat-geo.ru/travel/50749-erik-palmkvist-varyazhskiy-gost/#full
Мы не знаем, какой была погода в Твери в середине лета 1674 года. Но, похоже, стояла сильная жара: молодому шведскому офицеру Эрику Пальмквисту нестерпимо хотелось искупаться. Улучив момент, он с несколькими товарищами покинул место квартирования посольства неподалеку от церкви Рождества Христова на Рыбаках, однако, вместо того чтобы пойти прямиком к Волге, которая была всего-то в паре сотен шагов, направился в противоположную сторону. Обогнув Кремль, шведы прошли по мосту через Тьмаку, вышли к Волге выше по течению и уж там наконец накупались вволю…
Вернувшись с реки, Пальмквист записал:
«Несмотря на то что из соображений безопасности русские не строят мост через Волгу, тем не менее переправиться через нее можно не только зимой, когда вся Волга и Тверца крепко замерзают, но и летом. Мне говорили, что в полуверсте выше города Волга становится мельче и там есть брод. Чтобы проверить это, я с другими людьми отправился туда якобы для купания, и мы убедились в том, что человек среднего роста может перейти реку так, что вода будет доходить ему только до плеч».
Знакомьтесь: Пальмквист, Эрик Пальмквист. 23 года, инженер-капитан, дворянин во втором поколении, превосходный рисовальщик, учился в Гейдельбергском университете, в 1670 году в должности фортификационного кондуктора занимался реконструкцией крепости в Риге. Оттуда, из Риги, прикомандирован к посольству Швеции в Россию, которое возглавлял граф Густав Оксеншерна. Пальмквист присоединился к посольству в сентябре 1673-го в Ревеле и приступил к выполнению своей секретной миссии — к разведке.
По возвращении в Швецию инженер-капитан представит королю Карлу XI рукописный отчет о проделанной работе — «Заметки о России, ее коммуникациях с укреплениями и границах, сделанные Эриком Пальмквистом во время последнего королевского посольства к московскому царю в 1674 году». Этот огромный том — рукопись in folio (52 на 41 сантиметр) — содержит 53 рисунка разного формата, 16 географических карт и планов городов, а также заметки и пояснения к ним на 48 листах. Бесценные сведения!
«В допетровской России постоянных дипломатических миссий не было, серьезные межгосударственные вопросы решались путем отправки делегаций, посольств, — рассказывает историк Геннадий Коваленко. — В XVII веке крупные шведские посольства побывали в Москве шесть раз». Геннадий Михайлович может часами говорить о взаимоотношениях России и Швеции, особенно о том, что касается Великого Новгорода, где он преподает и заведует Лабораторией нордистики в Гуманитарном институте НовГУ. Как раз в сторону Новгорода из Ревеля, как тогда назывался Таллин, направилось посольство Оксеншерны — более пятидесяти человек: помощники посла, канцеляристы, переводчики, врач, проповедник, повара, слуги, музыканты — и военный разведчик. В мае 2014 года, 340 лет спустя, мы едем из Ивангорода в Новгород, в точности следуя маршруту посольства (подробнее об этом — по ссылке). Мы — это Геннадий Коваленко, два специалиста по славистике — Элизабет Лёфстранд из Стокгольмского университета и Улла Биргегорд из Университета Упсалы, плюс команда «National Geographic Россия». Все трое знают путь посольства почти наизусть, но наша экспедиция предоставила им возможность впервые проехать старыми дорогами и увидеть те места и памятники, которые встречались на пути шведского разведчика.
У реки Луга притормаживаем: с 1617 года по ней проходила граница между Швецией и Россией. Сюда посольство подошло 18 ноября 1673 года и было встречено со всеми почестями. В своем отчете Пальмквист посвятил переходу границы одну из самых эффектных иллюстраций: зимний пейзаж, река, мост через нее, на противоположном берегу на холме — деревня Муравейно, там ждут приставы, чиновники, которые будут сопровождать шведов на территории России. Члены посольства — еще на шведском берегу, готовятся к встрече. На мосту выстроились войска с обеих сторон.
Там, где стоял рисовальщик, сейчас непролазный лес; современное шоссе проходит в паре сотен метров ниже по течению Луги. Нет и деревни Муравейно: пережив десяток русско-шведских войн, она погибла в Великую Отечественную: сожгли немецкие оккупанты. Переехав Лугу по мосту, мы сворачиваем на лесную дорогу к тому месту, где была деревня. Вот и обгоревшие, поросшие травой и кустами фундаменты домов у подножия холма — а его горбатый силуэт и сегодня вырастает из леса точно как на рисунке Эрика Пальмквиста.
Итак, посольство перешло на территорию грозного восточного соседа. Впереди — долгий путь в Москву. Отношения между двумя странами традиционно непростые. Еще живы воспоминания о присутствии шведской армии в России в 1609—1617 годах, когда принц Карл Филипп едва не стал родоначальником новой династии московских царей. Последняя из русско-шведских войн закончилась всего за 15 лет до отправки посольства Оксеншерны. «В XVII веке в отношениях двух стран просматривались две противоположные тенденции, — поясняет Геннадий Коваленко. — С одной стороны, соперничество на Балтике и нерешенные территориальные проблемы порождали вражду и взаимное недоверие. С другой — оба государства ощущали все более настоятельную потребность в нормализации отношений и сотрудничестве». Послам предстояло заключить союз с Россией и при ее посредничестве уладить отношения с Данией, осложнившиеся год назад, с началом франко-голландской войны. Также нужно было попытаться договориться о том, чтобы пустить русскую внешнюю торговлю через шведские города на Балтике. Требовалось решить ряд территориальных и миграционных вопросов.
Эрик Пальмквист выполнял при посольстве функцию военного атташе — и рассматривал Россию как поле для возможных будущих сражений. В первую очередь молодого офицера интересовали коммуникации и оборонительные укрепления, но этим он не ограничился. «Несмотря на то что труд Пальмквиста носит специальный военно-осведомительный характер, в нем есть немало и других сведений, интересных для историка; главное значение имеют рисунки, сделанные несомненно талантливой рукой, в которых, помимо точных планов ряда русских городов и видов местностей, мы находим изображения русских одежд, характерных бытовых подробностей, даже зарисовки отдельных жанровых сценок», — писал в 1899 году историк Юрий Готье, один из первых русских исследователей «Заметок». Фотографическая память Пальмквиста фиксировала все примечательные детали, а пытливый ум анализировал увиденное.
«О России в целом следует сказать
1. Что люди раболепны, но при этом надменны и очень самодовольны, презирают всех иноземцев.
2. Что русские очень сильны, крепки телосложением. Они очень работоспособны, но при этом очень ленивы. И если нужда не заставляет их работать, то они предаются разгулу.
3. Что их характер более всего проявляется в обмане и мошенничестве при торговле, ибо честность русских редко устоит против денег. Они так жадны и хитры, что считают наживу честью.
4. Что русские не знают великодушия, считают ложь достоинством. Они умеют скрывать свои намерения, так что часто следует понимать их слова в противоположном смысле.
5. Что русские по своей природе весьма умелые во всяких ремеслах и довольствуются малым, как в снаряжении, так и в еде. Это можно заметить во время их путешествий и походов, ибо купец или солдат берет с собой в дорогу не более мешка овсяной муки, несколько ложек которой он размешивает в воде или квасе, и эта смесь заменяет ему еду и питье…".
Беспощадная характеристика? Несомненно. Предвзятая? Во многом, да. «У Пальмквиста мы видим те же стереотипы относительно русских, которые встречались в сочинениях многих иностранцев того времени», — говорит Улла Биргегорд, профессор кафедры славянских языков Университета Упсалы. Впрочем, не только того времени. Здесь есть над чем задуматься и нашим современникам.
Впрочем, и русские в те времена к иноземцам относились с подозрительностью и опаской. Все члены посольства были сильно стеснены в передвижениях по России, и, стоило кому-то из них попытаться покинуть пределы, скажем, постоялого двора, как на его пути вырастали «люди в штатском» — приставы. История с купанием в Волге — большая удача, которую можно объяснить лишь тем, что посольство находилось уже на пути домой, и охрана утратила бдительность. Эрик Пальмквист воспользовался этим шансом сполна: на карте Твери довольно подробно прорисован план строений внутри городского Кремля — стратегически важного объекта, куда иностранцам вход был заказан. Как разведчику удалось выполнить этот рисунок? Ответ — здесь же, на карте: литерой m отмечены «неохраняемые открытые ворота», через которые он проник. Конечно, отважному шведу так везло далеко не везде.
…Вся наша русско-шведская команда собралась на стене Новгородского кремля, над въездом со стороны Волхова, где раньше стояла Пречистенская башня. «Именно в эту башню провели Эрика, — рассказывает Сергей Трояновский, заместитель директора Новгородского музея-заповедника по археологическим исследованиям. — В Кремле его сразу повели налево, вот по этой дорожке, где сейчас сквер, и позволили выйти через следующий выход, который сохранился и называется Боярские водяные ворота. Почему такой маршрут? Именно здесь, как мы знаем по планам и по старым изображениям, находился Пушечный двор, то есть арсенал. Получается, что инженер-капитана завели сюда, чтобы продемонстрировать ему военную мощь Новгорода — мнимую или настоящую».
Так или иначе, у Пальмквиста на карте Новгорода мало деталей, а план улиц приведен только в окрестностях Шведского двора, где останавливалось посольство (угол нынешних Знаменской и Посольской) и откуда направилось далее — в сторону Москвы. Впрочем, в «Записках» много сведений о том, чего Пальмквист никак не мог увидеть, — например описание дорог и две карты Сибири, карта течения Волги от Нижнего Новгорода до Астрахани, карта Каспийского моря. Кроме того, разведчику удалось заполучить полный список иностранных офицеров, служивших царю, с указанием жалования. Старые, как мир, методы шпионской деятельности эффективны во все времена… Пальмквист сам все объясняет в обращении к королю Карлу XI:
«Я могу заверить, что всеми силами стремился к тому, чтобы выведать все, что мне было поручено, и что я в одни места проник тайком сам, а о других получил сведения от русских при помощи подкупа».
Если бы вещи умели говорить, для этой статьи можно было бы взять интервью у серебряных рукомоев в виде лебедя и воина на коне. Они хранятся в Московском Кремле, в Грановитой палате — там же, куда их доставило посольство Густава Оксеншерны 30 марта 1674 года, в числе других даров. «Прием происходил в Грановитой палате. Процессия шла по Кремлю между двумя рядами стрельцов. Впереди ехал верхом капитан Пальмквист, за ним несли дары царю от короля», — писал в 1881 году шведский историк Теодор Вестрин. Для разведчика выезд из шведского посольского двора (от него сохранилось лишь название на карте Москвы — Шведский тупик) было событием еще и потому, что в столице посольство находилось под неусыпным надзором приставов, фактически под домашним арестом. Таланты Эрика Пальмквиста требовали выхода — таким выходом стали рисунки, сделанные в Москве. Один из них, «Царский церемониал аудиенции иностранным послам», не только хорош с технической точки зрения. Он сообщает нам уникальную информацию.
До недавнего времени историки спорили о традиции омовения рук царю после целования руки иностранными послами. Существовало мнение, что традиция эта, описанная в ряде зарубежных источников, — измышление «клеветников России», которые стремились выставить русских дикарями и ксенофобами. Но Пальмквист не готовил свои «Заметки» к публикации. В данном случае он никому ничего не доказывал — рисовал, что видел. В частности, церемонию целования руки Алексея Михайловича — и рукомой на столике под окном, по правую руку от царя…
«Альбом Пальмквиста был предназначен, как бы сейчас сказали, для служебного пользования, — говорит Анатолий Секерин, владелец московского издательства «Ломоносовъ». — Это предопределило непростую судьбу рукописи. Более двухсот лет она пролежала в Государственном архиве Швеции, фактически забытая всеми. Теодор Вестрин в 1881 году опубликовал о Пальмквисте статью, содержание которой в том же году пересказал академик Яков Грот в «Московских ведомостях». В 1898 году в Швеции издали черно-белую копию альбома Пальмквиста тиражом всего 75 экземпляров, два из которых были переданы королем Оскаром II русскому царю Николаю II».
На рубеже XIX—XX вв.еков Русское археологическое общество создало специальную комиссию для изучения и издания альбома Пальмквиста, были сделаны два независимых перевода рукописи. Революция в 1917 году поставила крест на этой работе. Так получилось, что в России к ней вернулись практически век спустя в издательстве «Ломоносовъ».
Издать альбом Пальмквиста в максимально приближенном к оригиналу качестве — задача технически непростая: каждый из отсканированных листов требовалось очистить от вековых пятен, придать краскам изначальный вид. Но даже не это оказалось самым сложным. Подготовкой переводов на современный шведский, русский и английский языки, а также написанием комментариев и вступительных статей занимался интернациональный коллектив. Геннадий Коваленко, Элизабет Лёфстранд и Улла Биргегорд, с которыми мы путешествовали по дорогам Северо-Запада России, — ядро этого коллектива. «Мы выпустили одновременно два издания, которые не пересекались технологически и творчески, — сам альбом, роскошное факсимиле в натуральную величину, напечатанное ограниченным тиражом, и книгу о нем, включающую в себя исходный текст на четырех языках, научные статьи и уменьшенную в два раза копию рукописи, — вспоминает Владислав Петров, генеральный директор издательства «Ломоносовъ». — Это был наш самый сложный, но и самый интересный проект».
…Посольство Оксеншерны просидело в Москве до июня 1674 года и, откровенно говоря, успеха не имело. Много времени ушло на формальности вроде выяснения вопроса, должны ли послы снимать шляпы на царском приеме (за дополнительными инструкциями пришлось посылать гонца в Швецию!). Да и сами переговоры прошли безрезультатно. Так что единственным положительным итогом деятельности посольства стала книга Эрика Пальмквиста — уникальный источник для исследователей допетровской эпохи. Неисповедимы пути Истории: человек, рассматривавший Россию как неприятеля, по сути, готовившийся к войне с нею, в итоге оказал этой стране неоценимую услугу.
А что же сам разведчик? Как сложилась судьба этого незаурядного молодого человека? Вернувшись из России, Пальмквист получил высокую должность генерал-квартирмейстера и возглавил строительство укреплений в Фридрихсхольме, где в 1676 году его застала война с Данией. В датском плену Эрик Пальмквист и погиб, не дожив до 26 лет. До нас не дошло ни одного его портрета. «Что он мог бы создать еще, если бы ему довелось дожить до старости? — задается вопросом Элизабет Лёфстранд, доцент кафедры славянских языков Стокгольмского университета. — Можно предположить, что он занял бы важное место в истории шведского искусства. Пальмквисту не повезло в жизни, да и в последующие века он долго ждал признания. Хорошо, что его время наконец все же пришло».
http://www.nat-geo.ru/travel/50749-erik-palmkvist-varyazhskiy-gost/#full
 |
 |
|
