Добавить новость
В Казахстане экономикой рулит не правительство, а Нацбанк
Шрифт:
Любитель ММА 25 Февраля 2014 в 21:08:30
Правительство возвращается в Алматы?
Национальный банк и лично его председатель стали главными ньюсмейкерами последних дней, уверенно оттеснив правительство во главе с премьером. На первый взгляд, это явление временное, которое стало неизбежным следствием девальвации тенге. Но не всё так просто. За информационной популярностью Нацбанка стоит стремительное усиление его роли в социально-экономической жизни страны.
Долгие годы Нацбанк, несмотря на свой высокий статус, оставался одним из самых незаметных институтов управления. После того, как в 2004 функции финансового надзора были переданы специально созданному агентству, главный банк страны находился где-то на обочине финансово-экономической жизни, не вмешиваясь ни в бурно растущий банковский сектор, ни относительно стабильную денежную сферу. Его задача сводилась лишь к тому, чтобы более или менее сдерживать инфляцию.
Финансовый кризис заставил пересмотреть этот расклад. Сначала шоковая девальвация 2009 заставила вспомнить о роли Нацбанка, а спустя два года ему вернули и финансовый надзор. С тех пор его полномочия и сфера влияния только расширялись.
Сейчас мы пришли к тому, что Национальный банк управляет огромными ресурсами. Во-первых, международные резервы – почти $25 млрд. Во-вторых, активы Национального фонда – свыше $71 млрд. В-третьих, пенсионные активы в рамках Единого накопительного пенсионного фонда – свыше $20 млрд ($24 млрд до девальвации).
Понятно, что всеми этими средствами Нацбанк управляет опосредованно. Тем не менее, под его контролем сегодня $116 млрд. Для сравнения: весь республиканский бюджет составляет $35 млрд, то есть более чем в 3 раза меньше. Причем этими ресурсами правительство тоже управляет опосредованно. Цифры наглядно показывают соотношение экономической власти между кабмином и Нацбанком.
«Подушку безопасности» распотрошили
Но дело не только в резервах, а в готовности их использовать. При Григории Марченко на посту главы Нацбанка эти резервы тоже были. Но существовали в автономном режиме. С приходом Кайрата Келимбетова ситуация резко изменилась, и теперь активы начинают втягиваться в экономический оборот, тем самым как раз и превращая Нацбанк в активный экономический субъект.
Сначала это произошло с пенсионными накоплениями. За рекордно короткий срок была произведена беспрецедентная операция: сломав существующую годами систему, все пенсионные активы выдернули из частных фондов, консолидировав в один государственный. И следующим этапом будет (а сомневаться в этом не приходится) вовлечение этих активов в экономику чрез различные инструменты.
Затем настала очередь Национального фонда. Долгое время позиционировавшийся как исключительно консервативный инструмент, «подушка безопасности», он был распечатан для экономики лишь в момент кризиса. Сейчас вроде бы кризиса никакого нет - наоборот, одно сплошное процветание, но Национальный фонд решено облегчить сразу на 1 трлн тенге. Причем не для инфраструктурных проектов, а для обычных бизнес-кредитов.
Таким образом, в руках Нацбанка сейчас не просто резервы, а серьезные инструменты экономической политики. Не говоря уже о том, что регулирование курса тенге уже само по себе является мощнейшим инструментом, что и было нам всем продемонстрировано. Девальвация задала повестку дня как минимум на весь предстоящий год, внеся коррективы и в казну страны, и в семейные бюджеты населения, и в планы бизнеса.
Примечательно, что именно девальвация ясно показала, что это Нацбанк сейчас решает вопросы, а правительству и акимам остается только идти в фарватере, разгребая последствия, проверяя цены на базарах и запасы хлеба на складах.
И швец, и жнец
Как дальше будет расширяться активность новоявленного экономического центра? По итогам заседания правительства под председательством главы государства госорганам были даны поручения, из которых Нацбанку адресована половина. Они лежат не только в плоскости его непосредственной компетенции, как, например, выработка предложений по переходу на режим инфляционного таргетирования, но и более широкие задания. Как, например, разработка комплекса мер по определению политики в сфере регулируемых цен и тарифов. Ведомству г-на Келимбетова не вверили разве что модернизацию сельского хозяйства.
В целом за Нацбанком (правда, совместно с правительством) сейчас закреплен блок вопросов, от которых зависит судьба многих отраслей и рынков. Во-первых, предложения по вопросам развития пенсионной системы и фондового рынка. Речь, в первую очередь, идет о ЕНПФ и зависшем «Народном IPO».
Во-вторых, выработка механизма кредитования бизнеса за счет ресурсов, выделяемых из Национального фонда. Учитывая объем финансирования размером в 1 трлн тенге, эта программа станет ключевой для малого и среднего бизнеса на ближайшее время. А от механизмов, которые будут предложены, зависит, получит ли экономика стимул и восстановит страну от девальвационного цунами или же триллион из Нацфонда уйдет в песок.
В-третьих, Нацбанк должен внести предложения по выкупу у банков проблемных кредитов. Сейчас доля неработающих займов в среднем по БВУ РК составляет 36,7%. Президент поручил снизить ее к началу следующего года до 15%, а к 2016 - до 10%. Это означает, что «плохие» займы должны уменьшиться на 3,1 трлн тенге. Так что можно представить себе масштаб всей операции по выкупу.
Подытоживая, можно сказать, что сейчас от решений Нацбанка так или иначе зависят и владельцы пенсионных накоплений, и частный бизнес, и национальные компании, и банки.
Чего нельзя купить за деньги
Вместе со смещением центра экономического влияния происходит также изменение методов экономической политики в сторону исключительно финансовых. Очевидно, власть склоняется к тому, что все проблемы можно решать при помощи денег. У одних выкупить «плохие» долги, другим раздать новые займы, влить пенсионные активы в экономику – и дело пойдет.
Однако такой тренд представляется глубочайшим заблуждением. Финансовые меры сами по себе не способны решить базовые проблемы структурных перекосов в экономике и ее низкой конкурентоспособности. Это была призвана сделать индустриализация. Но за впечатляющим общим количеством проектов, инвестиций и рабочих мест не оказалось позитивных макроэкономических результатов.
«Несмотря на опережающие темпы роста, нужно отметить, что доля обрабатывающей промышленности в структуре ВВП снизилась с 11,3% в 2010 до 10,5% в 2013», - сообщил на расширенном заседании правительства министр экономики и бюджетного планирования Ерболат Досаев. И это при том, что добыча нефти в Казахстане за последние 4 года росла очень медленно. А что будет, когда она пойдет в рост скачкообразно, за счет запуска Кашагана и расширения Тенгиза? Доля обрабатывающей промышленности съежится до совсем неприличного размера в пределах 5-6%, усугубляя наше состояние моноэкономики.
Но еще хуже то, что не произошло серьезных подвижек на микроэкономическом уровне, то есть на уровне предприятий. Увы, но так и не появилась прослойка производителей, успешных хотя бы в региональном масштабе. Мы не смогли вырастить тех самых корпоративных лидеров, «национальных чемпионов», о которых когда-то так много говорили с высоких трибун.
По данным г-на Досаева, отрасль машиностроения, которая увеличила объем производства на 14,6%, обеспечила 88% роста всей перерабатывающей промышленности. Машиностроение, в свою очередь, поднимается за счет даже не низкой, а нулевой базы. Понятно, что если мы никогда не делали локомотивов, то запуск даже небольшого производства обеспечивает стремительный рост показателей. Радуясь успехам отечественных машиностроителей, следует признать, что эта отрасль, по сути, выстроена на заказах со стороны государства и госкомпаний. И дальнейший ее рост упирается в возможности этих заказов.
Обрабатывающая промышленность в Казахстане зачастую специализируется на том, чтобы обрабатывать правительство, требуя себе льгот и ограничений для конкурентов.
Не торопитесь тратить
Откуда же взялись «плохие» долги? Экономика была перенасыщена деньгами, кредитовалось множество совершенно непродуманных, сырых проектов. Для банкиров решающую роль играл только залог – недвижимость, а значение бизнес-плана как ключевого инструмента свелось к пустой формальности. Его нужно иметь - но совсем не обязательно ему следовать.
Количество адекватных проектов и бизнес-идей резко отстало от количества денег в экономике. Это стало очевидным лишь после того, как финансовый кризис откачал деньги, и в сухом остатке остались только провальные проекты, не способные вернуть инвестиции.
И что мы делаем сейчас? Вновь закачиваем деньги – 1 (один) триллион тенге. Что получим в итоге? Правильно – очередную порцию «плохих» долгов.
Денежно-кредитные меры стимулирования работают. Но только в устоявшихся диверсифицированных экономиках. Там, где есть даже малейшее изменение ставки рефинансирования, то есть стоимости денег, это отзывается оживлением или охлаждением экономического роста. Мы же, не решив вопрос дефицита качественных бизнес-идей и квалифицированных менеджеров, в том числе в госсекторе, а также качества бизнес-среды, еще не дошли до такой стадии развития. Поэтому чисто финансовые методы регулирования не просто бесполезны, но и в чем-то разрушительны для экономики.
Потратить деньги из Нацфонда и пенсионных активов – дело нехитрое. Обеспечить их возврат – вот настоящая задача. И она не может решаться в условиях «валютных горок», непредсказуемых изменений правил игры, административного давления. В этой связи гиперактивность Нацбанка должна быть сосредоточена на стабильности в денежно-кредитной сфере, а не на перекачивании государственных и пенсионных средств в частный сектор.
http://forbes.kz/process/expertise/v_kazahstane_ekonomikoy_rulit_na_pravitelstvo_a_natsbank
Национальный банк и лично его председатель стали главными ньюсмейкерами последних дней, уверенно оттеснив правительство во главе с премьером. На первый взгляд, это явление временное, которое стало неизбежным следствием девальвации тенге. Но не всё так просто. За информационной популярностью Нацбанка стоит стремительное усиление его роли в социально-экономической жизни страны.
Долгие годы Нацбанк, несмотря на свой высокий статус, оставался одним из самых незаметных институтов управления. После того, как в 2004 функции финансового надзора были переданы специально созданному агентству, главный банк страны находился где-то на обочине финансово-экономической жизни, не вмешиваясь ни в бурно растущий банковский сектор, ни относительно стабильную денежную сферу. Его задача сводилась лишь к тому, чтобы более или менее сдерживать инфляцию.
Финансовый кризис заставил пересмотреть этот расклад. Сначала шоковая девальвация 2009 заставила вспомнить о роли Нацбанка, а спустя два года ему вернули и финансовый надзор. С тех пор его полномочия и сфера влияния только расширялись.
Сейчас мы пришли к тому, что Национальный банк управляет огромными ресурсами. Во-первых, международные резервы – почти $25 млрд. Во-вторых, активы Национального фонда – свыше $71 млрд. В-третьих, пенсионные активы в рамках Единого накопительного пенсионного фонда – свыше $20 млрд ($24 млрд до девальвации).
Понятно, что всеми этими средствами Нацбанк управляет опосредованно. Тем не менее, под его контролем сегодня $116 млрд. Для сравнения: весь республиканский бюджет составляет $35 млрд, то есть более чем в 3 раза меньше. Причем этими ресурсами правительство тоже управляет опосредованно. Цифры наглядно показывают соотношение экономической власти между кабмином и Нацбанком.
«Подушку безопасности» распотрошили
Но дело не только в резервах, а в готовности их использовать. При Григории Марченко на посту главы Нацбанка эти резервы тоже были. Но существовали в автономном режиме. С приходом Кайрата Келимбетова ситуация резко изменилась, и теперь активы начинают втягиваться в экономический оборот, тем самым как раз и превращая Нацбанк в активный экономический субъект.
Сначала это произошло с пенсионными накоплениями. За рекордно короткий срок была произведена беспрецедентная операция: сломав существующую годами систему, все пенсионные активы выдернули из частных фондов, консолидировав в один государственный. И следующим этапом будет (а сомневаться в этом не приходится) вовлечение этих активов в экономику чрез различные инструменты.
Затем настала очередь Национального фонда. Долгое время позиционировавшийся как исключительно консервативный инструмент, «подушка безопасности», он был распечатан для экономики лишь в момент кризиса. Сейчас вроде бы кризиса никакого нет - наоборот, одно сплошное процветание, но Национальный фонд решено облегчить сразу на 1 трлн тенге. Причем не для инфраструктурных проектов, а для обычных бизнес-кредитов.
Таким образом, в руках Нацбанка сейчас не просто резервы, а серьезные инструменты экономической политики. Не говоря уже о том, что регулирование курса тенге уже само по себе является мощнейшим инструментом, что и было нам всем продемонстрировано. Девальвация задала повестку дня как минимум на весь предстоящий год, внеся коррективы и в казну страны, и в семейные бюджеты населения, и в планы бизнеса.
Примечательно, что именно девальвация ясно показала, что это Нацбанк сейчас решает вопросы, а правительству и акимам остается только идти в фарватере, разгребая последствия, проверяя цены на базарах и запасы хлеба на складах.
И швец, и жнец
Как дальше будет расширяться активность новоявленного экономического центра? По итогам заседания правительства под председательством главы государства госорганам были даны поручения, из которых Нацбанку адресована половина. Они лежат не только в плоскости его непосредственной компетенции, как, например, выработка предложений по переходу на режим инфляционного таргетирования, но и более широкие задания. Как, например, разработка комплекса мер по определению политики в сфере регулируемых цен и тарифов. Ведомству г-на Келимбетова не вверили разве что модернизацию сельского хозяйства.
В целом за Нацбанком (правда, совместно с правительством) сейчас закреплен блок вопросов, от которых зависит судьба многих отраслей и рынков. Во-первых, предложения по вопросам развития пенсионной системы и фондового рынка. Речь, в первую очередь, идет о ЕНПФ и зависшем «Народном IPO».
Во-вторых, выработка механизма кредитования бизнеса за счет ресурсов, выделяемых из Национального фонда. Учитывая объем финансирования размером в 1 трлн тенге, эта программа станет ключевой для малого и среднего бизнеса на ближайшее время. А от механизмов, которые будут предложены, зависит, получит ли экономика стимул и восстановит страну от девальвационного цунами или же триллион из Нацфонда уйдет в песок.
В-третьих, Нацбанк должен внести предложения по выкупу у банков проблемных кредитов. Сейчас доля неработающих займов в среднем по БВУ РК составляет 36,7%. Президент поручил снизить ее к началу следующего года до 15%, а к 2016 - до 10%. Это означает, что «плохие» займы должны уменьшиться на 3,1 трлн тенге. Так что можно представить себе масштаб всей операции по выкупу.
Подытоживая, можно сказать, что сейчас от решений Нацбанка так или иначе зависят и владельцы пенсионных накоплений, и частный бизнес, и национальные компании, и банки.
Чего нельзя купить за деньги
Вместе со смещением центра экономического влияния происходит также изменение методов экономической политики в сторону исключительно финансовых. Очевидно, власть склоняется к тому, что все проблемы можно решать при помощи денег. У одних выкупить «плохие» долги, другим раздать новые займы, влить пенсионные активы в экономику – и дело пойдет.
Однако такой тренд представляется глубочайшим заблуждением. Финансовые меры сами по себе не способны решить базовые проблемы структурных перекосов в экономике и ее низкой конкурентоспособности. Это была призвана сделать индустриализация. Но за впечатляющим общим количеством проектов, инвестиций и рабочих мест не оказалось позитивных макроэкономических результатов.
«Несмотря на опережающие темпы роста, нужно отметить, что доля обрабатывающей промышленности в структуре ВВП снизилась с 11,3% в 2010 до 10,5% в 2013», - сообщил на расширенном заседании правительства министр экономики и бюджетного планирования Ерболат Досаев. И это при том, что добыча нефти в Казахстане за последние 4 года росла очень медленно. А что будет, когда она пойдет в рост скачкообразно, за счет запуска Кашагана и расширения Тенгиза? Доля обрабатывающей промышленности съежится до совсем неприличного размера в пределах 5-6%, усугубляя наше состояние моноэкономики.
Но еще хуже то, что не произошло серьезных подвижек на микроэкономическом уровне, то есть на уровне предприятий. Увы, но так и не появилась прослойка производителей, успешных хотя бы в региональном масштабе. Мы не смогли вырастить тех самых корпоративных лидеров, «национальных чемпионов», о которых когда-то так много говорили с высоких трибун.
По данным г-на Досаева, отрасль машиностроения, которая увеличила объем производства на 14,6%, обеспечила 88% роста всей перерабатывающей промышленности. Машиностроение, в свою очередь, поднимается за счет даже не низкой, а нулевой базы. Понятно, что если мы никогда не делали локомотивов, то запуск даже небольшого производства обеспечивает стремительный рост показателей. Радуясь успехам отечественных машиностроителей, следует признать, что эта отрасль, по сути, выстроена на заказах со стороны государства и госкомпаний. И дальнейший ее рост упирается в возможности этих заказов.
Обрабатывающая промышленность в Казахстане зачастую специализируется на том, чтобы обрабатывать правительство, требуя себе льгот и ограничений для конкурентов.
Не торопитесь тратить
Откуда же взялись «плохие» долги? Экономика была перенасыщена деньгами, кредитовалось множество совершенно непродуманных, сырых проектов. Для банкиров решающую роль играл только залог – недвижимость, а значение бизнес-плана как ключевого инструмента свелось к пустой формальности. Его нужно иметь - но совсем не обязательно ему следовать.
Количество адекватных проектов и бизнес-идей резко отстало от количества денег в экономике. Это стало очевидным лишь после того, как финансовый кризис откачал деньги, и в сухом остатке остались только провальные проекты, не способные вернуть инвестиции.
И что мы делаем сейчас? Вновь закачиваем деньги – 1 (один) триллион тенге. Что получим в итоге? Правильно – очередную порцию «плохих» долгов.
Денежно-кредитные меры стимулирования работают. Но только в устоявшихся диверсифицированных экономиках. Там, где есть даже малейшее изменение ставки рефинансирования, то есть стоимости денег, это отзывается оживлением или охлаждением экономического роста. Мы же, не решив вопрос дефицита качественных бизнес-идей и квалифицированных менеджеров, в том числе в госсекторе, а также качества бизнес-среды, еще не дошли до такой стадии развития. Поэтому чисто финансовые методы регулирования не просто бесполезны, но и в чем-то разрушительны для экономики.
Потратить деньги из Нацфонда и пенсионных активов – дело нехитрое. Обеспечить их возврат – вот настоящая задача. И она не может решаться в условиях «валютных горок», непредсказуемых изменений правил игры, административного давления. В этой связи гиперактивность Нацбанка должна быть сосредоточена на стабильности в денежно-кредитной сфере, а не на перекачивании государственных и пенсионных средств в частный сектор.
http://forbes.kz/process/expertise/v_kazahstane_ekonomikoy_rulit_na_pravitelstvo_a_natsbank
 |
 |
|
