Закона.Нет

Казахстанки тоже подхватили флешмоб #яНеБоюсьСказать в Facebook, организованный украинской журналисткой. Их рассказы не отличаются от рассказов украинских и российских женщин. Как правило, история выглядит так: пошли отмечать день рождения однокурсника-одноклассника, там все напились, мне что-то налили - и…

Я думаю, что резонанс этого флешмоба в Казнете получился неполноценным или недостаточно информативным, как говорят социологи.

Чтобы узнать истории изнасилований, сексуальных домогательств над нашими женщинами, нужен другой флешмоб и хэштэг - #Айтуға қорықпаймын.

Вот тогда мы узнаем истинное положение казахских женщин.

Меня украли и изнасиловали

«После выпускного вечера в школе меня изнасиловал мой одноклассник, – рассказывала когда-то мне одна девушка из шымкентского села. – Я вышла из сарая в окровавленном выпускном платье, села прямо на середину улицы и начала кричать, чтобы услышало все село: «Я не сдвинусь с этого места, пока он не женится на мне!» У меня были планы после школы поступить в алматинский вуз. Но вместо этого я надела платок и прислуживала в доме нашего троечника, которого терпеть не могла. Я думала, что, пожив у них некоторое время, разведусь и уеду в Алматы искать работу. Но я узнала, что беременна. А потом не знала, куда уйти с ребенком. Родители не хотели, чтобы я возвращалась домой, да еще с малышом. Когда дочке исполнилось три года, уговорила сестру, которая жила в Шымкенте, позаботиться о моем ребенке. Пообещала ей высылать ежемесячно деньги из Алматы. Тут я работала сначала посудомойкой, потом официанткой, кем только не работала и где только не жила...»

«Меня украли. Накинули платок. Я сопротивлялась и кричала. Надеялась, что это семейство, которое уже готовило той, одумается и отпустит меня, – рассказывала мне другая молодая женщина. – Ведь я никогда ранее не видела этого человека и этих людей. Но ночью «жених» меня изнасиловал. За дверью все слышали мои крики. И я слышала голоса его братьев, сестер, родителей, его друзей. Все ждали этого действа, чтобы продолжить той. После изнасилования я поняла, что это конец. Нет дальше у меня жизни, надежды и мечты. Они сообщили моим родителям о состоявшейся свадьбе. Мне было стыдно признаться родным в произошедшем. И кому я такая нужна? Пришлось остаться. И жить, растить детей с человеком, который меня изнасиловал».

Авторы подобных историй не сидят в Facebook, а если и являются пользователями социальных сетей, не пишут на русском языке. А на казахском пока не принято откровенно не то что писать, но и говорить на эту тему. Я не нашла ни одного кейса на казахском языке в связи с этим флешмобом.

– Для нашего общества эта тема более актуальная, чем для той же Украины. Почему? Да потому что насилие над женщиной – часть нашей реальности, – считает казахстанский психолог Райса БАЙДАЛИЕВА. – Кража невест – разве это не принятое в обществе изнасилование? Почему похищенная девушка считается опозоренной? Разве не потому, что в обыденном сознании считалось само собой разумеющимся, что похищенная девушка должна была подвергнуться изнасилованию? Поэтому, когда моралисты всех мастей начинают нести чушь про добродетельность девушек и ни слова не говорят в адрес мерзавцев, я считаю это ханжеством.

В полиции те же насильники

Честно говоря, я прочитала не много историй казахстанок. Не хотелось читать. Не хотелось знать про ужасы, которые произошли в жизни соотечественниц. Запомнилась история коллеги, которая хотела по закону наказать проводников поезда, пытавшихся ее изнасиловать. Но она столкнулась с моральным «изнасилованием» со стороны тех, кто должен был защитить ее права, наказать насильников. На нее давили психологически, обвиняли, унижали, «со смаком» переспрашивали в каждой инстанции: «Значит, ты уже живешь половой жизнью?»

Из СМИ помню историю девушки, которая после группового изнасилования поехала в полицейский участок. Там отморозки в погонах устроили ей еще одно групповое изнасилование. Как будто она не за помощью пришла, а «за продолжением банкета». В нашу полицию идти намного страшнее, чем идти ночью одной по улице. Уверенные в своей безнаказанности, они могут с беззащитной женщиной всё что угодно сделать. Их «подвиги» лишь иногда попадают на страницы СМИ. Как, например, групповое изнасилование осужденной Натальи С. сотрудниками тюрьмы, в результате которого она родила дочь.

Другая история коллеги тоже запомнилась – родители после беды, которая произошла с ней, просто выселили ее из отчего дома.

Эти истории наглядно продемонстрировали, что у нас женщина не только не защищена законом, она не защищена даже семьей: сразу становится изгоем не только в обществе, но и среди родных. Что может быть хуже, чем когда отец называет попавшую в такую беду девушку «проституткой» и указывает ей на дверь родного дома?

Я не знаю, каков процент…

Но то, что было на просторах казахстанского Facebook, – просто капелька в море историй женщин, подвергшихся насилию. Если перефразировать слова из известной песни Виктора ЦОЯ, то получается, что «я не знаю, каков процент изнасилованных на данный час, но если верить глазам и ушам, больше в несколько раз».

У нас не проводятся социологические опросы на эту тему. Причин много: нет хорошо подготовленных интервьюеров, тема деликатная и не каждая женщина ответит на вопросы, даже анонимно. Нет методологии и опыта подобных опросов. Но основная причина того, почему они не проводятся, на мой взгляд, – никому это не нужно. Государство не желает знать правду о положении женщин, о насилии над личностями, будь то женщины, дети или мужчины. Узнав, надо будет что-то предпринимать…

Возможно, где-то есть судебная статистика или статистика правоохранительных органов о количестве изнасилованных женщин. Однако при любом раскладе она не отразит истинного положения дел. Ведь большинство даже тех, кто решился спустя годы рассказать свои истории, говорят, что не обращались в полицию. Причину прекрасно знают все, кто живет в нашем обществе.

А сколько еще женщин не решаются на такие откровения! Они не жертвы насильников в подворотне, незнакомцев в пути, они жертвы своего шефа, от которого зависят, учителя, родственника, соседа, родного брата или отца, мужа, наконец. Ведь решились рассказать в основном те, чьи истории произошли давным-давно, в детстве или в студенчестве.

По мнению российского психолога Людмилы ПЕТРАНОВСКОЙ, «как минимум каждая вторая женщина за свою жизнь имела опыт изнасилования или попытки изнасилования (но отбилась или что-то помешало), а опыт сексуального абъюза (приставания, «лапанье», сексуальные угрозы) - вообще просто каждая, за редчайшими исключениями». Уверена, что казахстанские женщины вписываются в общую картину. А может быть, у нас даже не каждая вторая, а каждая.

Травмированная страна

Эти истории показывают, что жертвы не получили своевременно помощь ни от правоохранительных органов, ни от своих близких, ни от психологов.

Да и сейчас сексуальным нападениям женщины подвергаются ежечасно и, может быть, ежеминутно, а вот профессиональных психологов, работающих с жертвами сексуального насилия, в стране единицы. И не все они сидят при госучреждениях или на грантах, чтобы оказывать таким женщинам бесплатную помощь.

– Профессиональных психологов, вероятно, нужно больше. У нас очень травмированная страна. С особой культурой подавления эмоций. У нас ведь с ранних лет детей приучают к тому, что проявлять эмоции – плохо, – утверждает в беседе со мной психолог Райса Байдалиева.

В период проведения флешмоба в Казахстане повесилась 17-летняя девушка, которая после изнасилования обратилась в правоохранительные органы. Она дошла до суда, но не вынесла давления, унижения со стороны работников этих органов, со стороны адвоката насильника, со стороны окружающих.

В этот же период генеральный прокурор РК Жакип АСАНОВ сообщил, что в Казахстане с начала 2016 года покончили с собой 316 женщин. То есть у нас через день женщины самовольно уходят из жизни?!

«Мать повесила трех малолетних детей, затем покончила с собой из-за того, что в течение 11 лет ее избивали муж, деверь и тесть. В Астане муж облил бензином и поджег бывшую жену. Несчастная скончалась, оставив четверых детей. В Жосалы муж привязал якобы ослушавшуюся жену к лошади. Он несколько раз останавливался, чтобы избить супругу, а затем вновь волок ее по степи, пока женщина не скончалась от полученных травм. Житель Экибастуза насиловал 11-летнюю дочь в течение двух лет, снял это на фото и разместил в Интернете».

И это лишь малая доля того, что рассказал генеральный прокурор страны. Эти и другие истории вряд ли когда-нибудь попадут в копилку флешмоба. Их просто некому будет рассказывать. Авторы будут мертвы.

Идентификация с агрессором

А сколько у нас изнасилованных мальчиков, мужчин? Эта тема – табу. И думается, будет еще долго табуированной. Если не всем женщинам легко признаться в том, что они подверглись сексуальному насилию, то мужчинам это сделать вдвойне тяжело. В силу опять-таки нашего воспитания в семье, когда мальчик должен быть сильным, он не должен плакать никогда, у него ничего не болит - ни ссадины, ни израненная душа. Признание смерти подобно. Он изгой, он «опущенный», он никогда не сможет стать полноценным членом общества. К чему это ведет? К насилию. Этот деморализованный человек отвечает обществу агрессией, насилием, пусть даже не всегда в открытой форме. Нездоровый психологически и морально мужчина создает нездоровую ячейку общества.

Мы обеспокоены количеством педофилов, сокрушаемся, что даже кастрация их не пугает. По мнению психолога Байдалиевой, большая часть этих насильников, как правило, сами пережили насилие, и очень часто сексуальное. Такая вот «идентификация с агрессором».

Почему мы возмущаемся по поводу матерей, бросающих детей, и не хотим знать, что окситоцин, который вырабатывается у женщин в момент родов, практически не вырабатывается у женщин, переживших насилие?

«Атмосфера в семье – одна из причин агрессии на улице. Выйдя из дома разозленным, человек срывает злость на других. Куда ни глянь – на общественные места, транспорт, очереди и даже центры отдыха – везде люди нетерпеливые, злые… Насилие – не личная проблема семьи, это нарыв на теле всего общества. Безработица, правонарушения и другие противоправные поступки напрямую связаны с градусом отношений в семье», – озвучивает проблему генпрокурор Асанов. И с ним невозможно не согласиться. Всё это так. Но каким видит выход генеральный прокурор?

Он говорит, что у полиции есть пять инструментов для реальной защиты прав женщин: профилактическая беседа полицейского с агрессором, доставление дебошира в полицейский участок, защитное предписание, наложение через суд особых требований к поведению агрессора и, наконец, изолирование агрессора от жертвы на три часа.

А теперь скажите, после ответа генпрокурора на этот вопрос вы почувствовали себя в безопасности?

Мы живем в мужском мире

Думается, целью этого необычного флешмоба было не просто привлечь внимание к проблеме, но и добиться, чтобы в обществе по-другому стали относиться к жертвам насилия, чтобы пересмотрели некоторые законы и создали институты по предупреждению и решению этих проблем. А они есть и будут. И нескоро исчезнут как насильники, так и их многочисленные жертвы. Но будут страдать уже наши дети и внуки. Мы-то пережили, худо-бедно выстояли, а каково будет им? Тем, кого мы сейчас балуем, любим, бережем, кем восхищаемся, на кого возлагаем надежды?

Но историями из казахстанского флешмоба не заинтересовались ни государство, ни другие институты по защите прав женщин, по защите прав граждан. Никто нам не сказал, что какие-то меры будут приняты. Что мы обезопасим вас, дорогие наши казахстанские женщины, и ваших детей.

Наши женщины давно знают и привыкли, что помощи им ждать неоткуда. Среди историй есть рассказы женщин о мести, о том, как они через много лет наняли кого-то, чтобы избить и даже убить своих насильников. То есть женщин наших вынуждают идти на преступления молчание государства, бессилие законов.

И даже в рамках флешмоба женщины пытаются излечить свои годами кровоточащие раны. «…Помню его имя. Я годами лелеяла мечту отомстить. Теперь я знаю как! Когда на мои крики приехали милиционеры, он показал корочку. Милиция уехала, несмотря на мои крики. Вот так».

Казалось, вот не просто «выдуманная чья-то история или истерия женщины». В своем посте женщина называет конкретное имя. И что в ответ от общества, от граждан, соотечественников? Тишина. Никто не сделал репост. Никто не предложил найти мерзавца, искалечившего жизнь этой женщины.

Почему, бросая камень в беспомощную, с измененным сознанием женщину, вы ничего не говорите о тех, кто ее изнасиловал? Насильники, которые считали, что они ничего страшного не сделали, не получили урок того, что все тайное становится явным. И им бы теперь держать ответ, если не перед законом, то перед своими детьми. Обвинять того, кто оказался в беде - для этого не надо мужества. А сказать мерзавцу и подонку, что он – подонок, не можете. Почему?

Потому что мы живем в мужском мире и, несмотря на наше численное превосходство, пользуемся теми установками, которые выгодны мужчинам. Мужской мир обязан принимать во внимание потребности всех членов общества. И в первую очередь потребность в безопасности. Как бы больно это ни было слышать, общество должно принять эти травмы и стать более безопасным для женщин и детей.

http://www.ratel.kz/outlook/zhenskij_krik_za_dverju