Блоги

В отличие от других международных исламистских группировок, таких как Аль-Каида, ИГ успешно использовало для достижения своих целей множество других инструментов, помимо выстраивания региональной политики и идеологии. Основной движущей силой группировки была и остается пропаганда. Несмотря на то, что уже три года прошло после заявления Трампа, в настоящее время отсутствует понимание и методика того, как бороться с террористической группировкой, которая существует скорее, как идея и бренд, и использует обширные возможности мировой сети для дальнейшей раскрутки своего имени и проповедуемых идеалов.

Своими действиями ИГ способствовало тому, что сегодня даже самые крохотные региональные джихадистские группировки по всему миру, от Африки до Юго-Восточной Азии, ассоциируют себя как часть “империи ИГ”. Таким образом “кооптация имени ИГ” и его обширная онлайн-пропаганда создали целую экосистему международного экстремизма, где радикально настроенные группировки или отдельные индивиды способны совершать атаки от имени ИГ в любой географической точке мира. В качестве примера можно привести пропагандистские фотографии и сообщения об успехах ИГ и его филиалов в Африке, например, в Мали, Мозамбике и Демократической Республике Конго, которые ежедневно появляются в социальных сетях на хинди и урду, а также на многих других языках.

Пропаганда ИГ после смены власти в Афганистане

Переломным моментом для всего мирового сообщества стал 2021 год, когда 15 августа талибы вновь взяли под контроль афганскую столицу, наблюдая за тем, как американцы в спешке покидают Исламскую республику. На тот момент мало кто обратил внимание на то, как Исламское государство провинции Хорасан (ИГПХ) из небольшой группировки, контролирующей лишь несколько провинций, превратилась в мощное и более смертоносное формирование.
Как ни странно, но идеологический подъем талибов подпитывал пропаганду ИГ. Основное интернет-издание ИГ, "Ан-Наба", в последних нескольких номерах уделяло много места операциям ИГПХ против талибов, обвиняя группировку в том, что она объединилась с США для установления своего правления, основанного на политической идентичности и узкой исламской юриспруденции, а не на исламской умме в целом. Сообщения о потенциальном антитеррористическом сотрудничестве между США и Талибаном запустили волну массного недовольства в сети, с созданием новых онлайн-изданий в поддержку ИГПХ.

За последние два года появилось как минимум два про-ИГИЛовских издания, сила которых умножается вместе с "Аль-Наба" и другими пропагандистскими изданиями. Одним из таких издательств стал индийский журнал, публикующийся на английском языке, “Саут аль-Хинд” (“Голос Хинда”), был запущен в феврале 2020 года, в разгар массовых беспорядков в столице Нью-Дели. Издание выступало с жесткой критикой в адрес руководства Талибана, а также приложило руку к пропаганде межобщинной розни в Индии.
Вторым ярким примером стал запуск на территории Пакистана про-ИГИЛовского онлайн-журнала на языке урду под названием "Ялгар". В своих материалах онлайн-издание выступает против "действующего пакистанского государства, политики и религиозных институтов страны".

Увеличение числа пропагандистских платформ, в особенности в социальных сетях, характерно и для стран Центральной Азии. Несмотря на проводимую работу службами внутренней безопасности республик, ситуация еще далека от совершенства, и есть еще слабые стороны, над которыми стоит поработать. Тут, как это не парадоксально, на руку государственным органам играет низкая степень интернет покрытия и невысокий уровень использования мобильного интернета.
Стоит отметить, что некоторые ученые схожи во мнении, что руководство ИГ успешно использовало СМИ против них самих же. Значительная часть создания бренда ИГ заключалась в том, что в период с 2014 по 2017 год организация успешно размещала свою пропаганду на первых страницах мировой прессы и в прайм-тайм телевизионных сетей. Это стало одним из главных провалов в реагировании на ИГИЛовскую пропаганду. Теперь это должно послужить уроком и для центральноазиатских республик – государств с достаточно хрупкими общественными, культурными и политическими экосистемами.