Закона.Нет

В какую руку наркомана лучше всего подложить наркотики

Я прерываю на время свои воспоминания, так как действительность вдруг, не спрашивая меня, ворвалась в мою жизнь. Я столкнулся с полицейской коррупцией. И ужаснулся!

Коммунист Кавкай

Я уже писал, что был ментом. Мент – в моем понимании и исполнении – абсолютно положительное понятие. Это пришлось на 1970-1981 годы и на 34-45 годы моей жизни (я с 1936 года рождения). Я был кристально честным ментом. Помню, как моя жена меня все время пилила за то, что мы, по ее понятиям, жили в нищете по сравнению с остальными ментами, особенно, ГАИшниками. Но на ее стенания я не обращал никакого внимания. Может быть и эта ее неутоленная печаль стала одной из причин ее ранней смерти (в 1992 году)!? Не знаю! Знаю, что в конце 70-х годов прошлого столетия она слегла от палиартрита, и уже не встала.

Почему я был кристально честным? Одни мои сослуживцы причиной моей честности считали трусость – но трусом я не был.

Другие полагали причиной этого мою партийную принадлежность – когда я стал ментом, то к этому времени уже имел семилетный партийный стаж. В связи с этим меня часто называли «коммунист Кавкай». И немного меня опасались. Тем более, что в то время я абсолютно не употреблял спиртных напитков. Но я был коммунистом просто по моральной необходимости. И вместе с тем, без всякого там партийного фанатизма.

Третьи полагали, что я просто – дурак. Думаю, что по-своему, они были ближе всего к истине. Дураком, то есть ненормальным, я конечно, не был. Но моя начитанность, сформировавшиеся во мне идеалы, диктовали мне именно честный и неподкупный образ мента, за пределы которого я не мог выйти. Тем более, что я по своей природе был честным человеком. Но это же воспринималось окружающими как нечто шизофреническое, или по крайней мере, как чудачество.

Короче, я был честным ментом, и это для меня было комфортным состоянием моей души.

Ода пистолету Макарова (ПМ)

Частью моей души и тела был пистолет Макарова. Частью моего тела он был по той причине, что как только я его получил, то уже потом никогда с ним не расставался – даже в постели (держал под подушкой) - настолько я его полюбил. А расстался я с ним уже только при увольнении – когда начальник областного УВД потребовал от меня положить удостоверение мента ему на стол. Вместе с удостоверением я ему на стол положил и ПМ. У него глаза чуть не вылезли из орбит! Он и не предполагал, что у меня есть пистолет. Тем более, при мне!

Буквально вчера я увидел одного полицейского с пистолетом Макарова на боку. И в сердце вдруг так защемило, как будто я увидел своего маленького сыночка, но в чужих руках. Тогда я понял, что ПМ для меня был и остается частью моей души.

Я встречал немало ментов (и военных), которые ругали ПМ как только могли. Самым мягким поносительством в адрес ПМ было то, что его хорошо использовать в ближнем бою как булыжник. И что из него невозможно даже в слона попасть. Уверяю вас, что причина не в ПМ, а в самих этих людях. Как в басне «Лиса и виноград».

Лично я никаких других оценок, кроме отличных, при стрельбе из ПМ не получал. Однажды мне удалось из него подбить даже взлетевшую дикую утку, которую я спугнул, когда подъехал к болоту при возвращении из райцентра домой. Утка взлетела, траектория полета была ясна, я взял упреждение и нажал на курок. Правда, я абсолютно не рассчитывал, что попаду. Но, попал! И я привез домой свой трофей. Мой бажуха (бажа – свояк), который сидел в коляске моего мотоцикла, был «сражен наповал» таким выстрелом. И если до этого мы с ним общались на равных, то после этого я стал замечать, что он стал относиться ко мне с уважением…

Меня из-за моей меткости часто брали на соревнования по милицейскому многоборью. В том числе, и республиканские. Правда, там приходилось стрелять и из пистолета Марголина. Там нам давали по десять патронов. И надо было делать серию из десяти выстрелов. Бывалые спортсмены после каждого выстрела опускали руку, выравнивали дыхание и только после этого стреляли. Я же, с первого захода, - боясь, что быстро устану, так как общефизически, в том числе и по более зрелому возрасту, я был слабее всех участников соревнований, - решил отстрелять быстро, как из автомата. Примерно так стреляют в американских фильмах крутые полицейские (особенно один из них мне нравится, его играет, кажется, Мэл Гибсон). И выбил где-то 92 очка! И как потом другие спортсмены ни опускали свои руки и ни дышали – все равно я занял первое место!

Вообще-то я неравнодушен к любому виду оружия. Особенно к пистолетам. Держал я в руках и пистолет Стечкина и другие пистолеты и револьверы. Но все равно, пистолет Макарова для меня был и остается самым близким, можно сказать, родным. О том, что я его лелеял, постоянно разбирал и смазывал, можно и не говорить. Это и так само собой подразумевается. Но я еще и подпилил шептало – короче, я практически убрал так называемый свободный ход спускового крючка и одновременно сделал спуск курка плавным, как по маслу. Каждый раз, когда я стрелял из моего пистолета, то уже сам процесс нажатия на спусковой крючок вызывал во мне наслаждение. Я тогда не видел голливудских фильмов, но на консервных банках мог нарисовать рожицу из пробоин из пуль, выпущенных из моего пистолета... Но я ни разу в жизни не выстрелил не то, что в человека, но даже в зверя!

За что меня уволили из МВД

Я уже говорил, что моя жена тяжело заболела. Стала недвижимой. Каждое движение ей причиняло нестерпимую боль. Поэтому о переезде из нашего совхоза в другой не могло быть и речи. А в 1981 году мое районное начальство пристало ко мне, чтобы я стал участковым инспектором в другом совхозе. Вопрос встал ребром: или-или! Или я соглашаюсь, или меня увольняют. Я сказал – увольняйте! Помню, как начальник райотдела милиции удивленно спросил меня: «Но если мы тебя выгоним из милиции, что ты будешь делать в своем совхозе?» Я ему ответил (слова вылетели сами собой): «Даже если мое село сгорит дотла, то я еще 7 лет буду сидеть на пепелище!» Меня уволили. Но «народ» (мои сослуживцы) еще долго восхищенно вспоминали мои слова. В 1992 году моя жена скончалась. В те же годы наш совхоз «сгорел». Но я там держался еще до 2003 года, и только после этого переехал к сыну в другой совхоз. Но, как я писал ранее, с ним я не нашел общего языка, купил себе отдельный дом, и живу там. Захожу к нему лишь для того, чтобы пообедать у него. Тем более, что я свою пенсию практически полностью отдаю ему, оставляя себе мизер. Но в данное время я нахожусь (и пишу!) в Алматы.

Короче, за время службы в милиции, я ничем не запятнал себя. Моя честность была настолько кристальной, что ни у кого в голове просто не могло возникнуть подозрений ко мне. В том числе, и во взяточничестве – которое уже тогда вползало в органы МВД.

Понятно, что сегодня у меня нет даже собственного велосипеда – после сдачи служебного мотоцикла я остался практически «безлошадным». Но к этому я быстро привык. Зато прожил свою жизнь честным человеком. И поэтому мне и раньше не было страшно посмотреть кому-то в глаза. А сегодня – и вовсе не страшно!

Страх и ужас от коррупции в современной полиции

Я гордился тем, что не боялся за свою жизнь. В какой-то период моей жизни я перестал бояться за жизни своих детей. Но буквально на днях ощутил самый настоящий ужас от страха за жизнь нашего казахского народа. Я, вообще-то, считаю себя казахским националистом. Поэтому я так близко к сердцу принимаю проблемы своего народа.

О вреде и пользе алкоголя. Я знаю о вреде алкоголя. Но в последние годы охотно пью водку (и только водку), так как именно за водкой почему-то у меня лучше всего получается общение с другими. Но тоже нужна мера, чтобы не доходило до выяснения – кто кого уважает или не уважает? И вот уже здесь, в Алматы, мне довелось выпить хорошо с сыном одного из моих старых товарищей, который переехал когда-то сюда, и он мне рассказал поистине страшную историю про современную жизнь казахского МВД. Эта история страшна не по степени жестокости и количеству крови, а наоборот, своей обыденностью, своей распространенностью, тем, как наши братья-казахи делают себе деньги, работая в полиции.

Нам понты – не кенты. Я вообще-то до сих воспринимаю плохо – мне просто дурно! – слово «полицейский». Если бы в 70-е годы прошлого столетия ввели бы это слово, то я в полицию никогда не пошел бы! Для меня – полицейский и полицай – слишком созвучны! Поэтому для меня понты (полицейские) – не кенты! И вообще, смена слова «милиция» на слово «полиция» - это на самом деле большой политический понт! Точнее, обман зрения! Как будто полицейский будет лучше и честнее милиционера! Как бы не так!?

Как наживаются понты из Алмалинского РУВД города Алматы. Этот мой знакомый, чей сын работает в Алмалинском РУВД города Алматы, рассказал мне про один типичный случай. Про дело обыкновенного наркомана, кажется, по фамилии Ибрагимов. Дело этого наркоши состоит из двух эпизодов. Первый – мелкая кража. Вторая – наркотики.

Понтовая схема

Оказывается, схема очень проста. Если кто-то попадается на мелкой краже, то понты быстро устанавливают, наркоман он или нет. Чаще всего – это наркоманы, так как профессиональные воры действуют совершенно иначе. Ну, а коль наркоман, то уже, по понтовым понятиям, он - не человек, а просто – вонючий наркоман! Суть заключается в том, что если он после кражи не откупается, то его отпускают, а потом наркотики ему подбрасываются, да так, что комар носа не подточит! И после этого начинается либо выкачивание денег из его родных, ну, а если это не получается, то в тюрьму отправляется очередной преступник и таким образом план по борьбе с наркотиками выполняется и даже перевыполняется.

Расписка с открытой датой. Я раньше встречался с термином «обратный билет с открытой датой». Но я никогда не мог предположить того, что могут быть расписки с открытой датой! Оказалось, что и такое в природе существует! Наши казахские понты оказались просто гениями коррупции! Так, они попавшегося на мелкой краже наркомана, отпускают под расписку. В такой расписке не проставляется дата, когда она составлена. Но зато четко прописано, что отпущенный (наркоман) должен явиться к следователю по «первому зеленому свистку». И вот, если этот наркоман до определенного ему времени не достал для следователя полиции обещанную ему сумму денег, то после этого полицейский вызывает его к себе. Вот так выстреливает расписка с открытой датой.

В какую руку наркомана лучше всего подложить наркотики

Наркоман, попавшийся на мелком хищении, вызывается, согласно расписки с открытой датой, не в здание полиции, а в условленное место, как правило, на улице. Неподалеку от места проживания наркомана. Там его сажают в полицейскую машину, отвозят к месту, находящемуся неподалеку от известного полицейским наркопритону (этот наркопритон никто трогает). Там ему вкладывают в руку пакет с героином. В какую руку? Если наркоман один – то разницы нет, в какую руку. Если же у него есть своего рода подельник, например, по мелкому хищению, то, конечно, если одному из них героин подкладывается в правую руку, то второму – в левую! Чтобы не было одного почерка!

До этого находят соответствующих понятых, которые не могут отказать полицейским в подобной маленькой услуге. Затем эти понятые и полицейские делают все как надо: из левой или правой кисти «задержанного» наркомана, на которого якобы вышли по оперативной информации, изымается пакетик с героином. Представьте себе, разгуливаются сразу четверо (двое полицейских и двое понятых), и вдруг они получают оперативную информацию – выходят на нужную улицу и видят сразу нужного человека! Затем на месте составляется протокол, пакет с героином кладется в конвертик, на нем ставится печать, и на нем же все расписываются, в том числе и наркоман. Затем, один из полицейских, оперработников, уже в РУВД, быстренько достает из компьютера болванку Постановления о проведении эскпертизы, распечатывает ее, подписывает, ставит печать и сам же быстренько отвозит его в Центр судебно-химической экспертизы.

Если кто-то соображает в юридической стороне дела, то тот может быстренько найти кучу процессуальных нарушений. Но только не прокурор и не судья, если дело доходит до суда!

И в отношении упомянутого мной Ибрагимова до поры, до времени все шло по отработанной понтовой схеме, если бы не одно но… Но об этом – в следующей части.

Кавкай Нурболов, www.geokz.tv