Добавить новость
Архивы: Битва при Бородине ("The Times", Великобритания.1812г)
Шрифт:
ГЕРМЕС 07 Сентября 2012 в 19:35:25
ОРИГИНАЛ СТАТЬИ ОПУБЛИКОВАН В БРИТАНСКОЙ ГАЗЕТЕ The Times 8 октября 1812 года.
Вчера мы получили от русских известие о битве при Бородине – именно так они называют ту баталию, которую <французы> в восемнадцатом Бюллетене именуют сражением на Москве-реке. В полученном нами сообщении говорится о том, что русские не просто бились на равных, но и победили. Русские искренне полагают, что в результате этой победы все надежды Бонапарта потерпят крах, а сама битва станет для него фатальной. Именно такой вывод следует из донесения главнокомандующего князя Кутузова, которое он отправил с поля боя вечером после сражения. Донесение, уже поступившее к Императорскому двору и доведенное до сведения жителей Санкт-Петербурга, было встречено с восторгом и радостью. Повсюду на улицах видны толпы ликующих горожан.
В ознаменование этого события был устроен салют из ста крепостных орудий, а в величественной церкви Св. Александра Невского был совершен торжественный молебен, на котором присутствовал сам Император и члены Императорской Фамилии. В тот же день князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы вместе с пожалованием ему ста тысяч рублей, а его супруге – портрета Императрицы; при этом каждый солдат, участвовавший в битве, получил по пяти рублей. Лорд Кэткарт (Cathcart) сообщил нашему кабинету министров приятное известие <о победе русских>, при этом данное сообщение вчера днем было официально распространено Министерством иностранных дел <Англии>, а затем в “Extraordinary Gazette” появился более подробный отчет.
Тем не менее, после всего вышесказанного мы с большой скорбью должны сообщить о том, что в полученном нами девятнадцатом Бюллетене <французской армии> утверждается следующее: 14-го сентября – то есть через семь дней после вышеупомянутой великой битвы – французы вступили в Москву.
Теперь наш долг ознакомить читателей с имевшими место великими событиями. При этом, нам пришлось на основании большого количества противоречивой информации провести беспристрастное и довольно-таки кропотливое расследование.
Итак, по крайней мере, не вызывает никаких сомнений тот факт, что французская армия уже вошла в Москву, а Бонапарт обосновался в Кремле – то есть, в крепости, расположенной в этой огромной столице. Когда в прошлую субботу мы, ссылаясь на некое частное письмо, впервые упомянули об этой новости, то мы особо подчеркнули, что данная информация может и не совпадать с реальными фактами. Нам трудно было поверить в то, что непосредственный и прямой результат сражения 7-го сентября заключался всего лишь в том, чтобы преспокойно позволить Бонапарту завладеть городом. Трудно поверить, что при захвате города ему удалось избежать сражения гораздо более жестокого, чем он ожидал, или же обойти противника, опасаться коего у него были все основания.
Для того, чтобы сформировать непредвзятое мнение о тех событиях в целом, мы должны не только оглянуться назад, но и посмотреть вперед; не только коснуться событий предшествовавших, но также и тех, которые за ними последовали, а именно – упомянуть о гигантском столкновении противоборствующих армий. Только вчера мы получили от русских сообщение о Смоленском сражении. Похоже, что французы сильно преувеличили важность этой баталии. Скорее всего, русские не собирались делать акцент на обороне именно в этой местности. Они, естественно, опасались того, что их обойдут с флангов и отрежут от главной дороги на Москву. В свою очередь, Барклай-де-Толли мог бы оказаться отрезанным от Багратиона и тем самым подвергнуть свои войска значительной опасности.
Смоленск, а лучше сказать – его развалины, перешел в руки французов. При этом противнику был оказан мощный отпор. В результате, его продвижение было приостановлено на несколько дней. Это сражение не ослабило русскую армию и не расстроило ее планы. Барклай-де-Толли, будучи назначен военным министром, передал командование Кутузову, однако данное обстоятельство, как представляется, не внесло каких-либо изменений в тактические действия <русской> армии, которая медленно, но верно продолжала отступать вместе со своим обозом, боеприпасами, пушками и даже смогла пополнить в Москве свои ряды и увеличить количество артиллерийских орудий. Французы, с той же осторожностью, наступали вдоль Днепра в направлении Дорогобужа, а оттуда – через Вязьму и Гжатск <…>.
Такова диспозиция обеих сторон по состоянию на 4-е сентября – именно с этой даты начинается 18-й Бюллетень <французской армии>. Однако, в этом Бюллетене совершенно не упоминается о рекогносцировке французами русских позиций – объяснение замалчиванию данного факта мы находим в письме лорда Кэткарта (Cathcart): французы были отброшены и понесли потери.
5-ого <сентября> вся французская армия оказалась в пределах видимости русских войск, однако французы решили еще в течение нескольких часов продолжать рекогносцировку местности. Не ранее четырех часов пополудни французы попытались атаковать на левом фланге русских, в результате чего каждая из сторон стала утверждать, что завладела инициативой, захватив при этом у другой стороны некоторое количество пленных и пушек. Но этот бой не был решающим, поскольку обе армии, по-видимому, отчаянно сражались и весь последующий день. Обе армии продолжали активно действовать: с одной стороны вели разведку, стремясь выработать план наступления, а с другой – подвозили резервы и завершали строительство укреплений.
День 7-го сентября нужно навсегда запечатлеть в памяти, начертав на исторических скрижалях России. Двум великим армиям никак нельзя было миновать этой битвы. Французы могли бы, конечно, обойти позиции русских войск, но к тому времени французская армия уже практически не могла осуществить обходной маневр. Еще одним несчастьем стал пронизывающий холод, который уже понемногу все начали ощущать, – если не убьют в бою, так погибнешь от холода. Бонапарту обо всем этом было известно. Он понимал, что если его вынудят отвести войска на другие рубежи, то армия Кутузова займет еще более выгодную позицию за Можайском. Поэтому он решил рискнуть и нанести удар – удар очень мощный.
Полученные нами письма говорят о том, что сведения о количестве войск, участвовавших в битве, а также о количестве убитых и раненых намного превышают те данные, что появились в Бюллетене <французской армии>. Обе стороны обменялись мощными ударами. На левом фланге русских войск погибло огромное количество французов, передвигавшихся под прикрытием густого тумана; они не смогли прорваться к центру французских позиций, так как дорогу им преградили 30 тысяч казаков.
Французы осознали, исходя из сведений, полученных в ходе проведенной до этого длительной рекогносцировки, что русские генералы отнюдь не бездарны. Непоколебимая твердость и мужество <русских> солдат общеизвестны, и в данном случае эти их качества лишь усилились, достигнув наивысшей степени героизма, после того как были затронуты их традиционно сильные религиозные чувства: <русский> командующий, обладая тонким знанием сердец человеческих и будучи преисполнен религиозного и патриотического рвения, велел пронести перед строем образ Богоматери, наиболее почитаемый москвичами, а затем перед всей армией дал торжественную клятву защищать свое отечество до последней капли крови.
В свою очередь, французское командование противопоставило столь сильным патриотическим чувствам <русских> свои более глубокие тактические навыки, более подготовленную армию и, скорее всего, численное превосходство. И тем не менее, в жестокой схватке между двумя армиями равновесие сохранялось, судя по всему, на протяжении довольно долгого времени. Как представляется, ни одна из сторон к окончанию битвы так и не смогла перехватить инициативу: французы не сообщают о том, что их противник бежал; к тому же, донесение русского командующего было вечером отправлено непосредственно с поля боя.
Местность, освященная этим великим событием, находится на расстоянии около девяти английских миль к западу от Можайска. Кутузов изначально задумал следующее: если бы французы попытались совершить обход по какой-либо другой дороге, ведущей на Москву, то тогда бы он отвел свою армию к позициям, расположенным на другой стороне Можайска, – то есть туда, где эти дороги пересекаются.
http://inosmi.ru/russia/20120907/198769997.html
Вчера мы получили от русских известие о битве при Бородине – именно так они называют ту баталию, которую <французы> в восемнадцатом Бюллетене именуют сражением на Москве-реке. В полученном нами сообщении говорится о том, что русские не просто бились на равных, но и победили. Русские искренне полагают, что в результате этой победы все надежды Бонапарта потерпят крах, а сама битва станет для него фатальной. Именно такой вывод следует из донесения главнокомандующего князя Кутузова, которое он отправил с поля боя вечером после сражения. Донесение, уже поступившее к Императорскому двору и доведенное до сведения жителей Санкт-Петербурга, было встречено с восторгом и радостью. Повсюду на улицах видны толпы ликующих горожан.
В ознаменование этого события был устроен салют из ста крепостных орудий, а в величественной церкви Св. Александра Невского был совершен торжественный молебен, на котором присутствовал сам Император и члены Императорской Фамилии. В тот же день князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы вместе с пожалованием ему ста тысяч рублей, а его супруге – портрета Императрицы; при этом каждый солдат, участвовавший в битве, получил по пяти рублей. Лорд Кэткарт (Cathcart) сообщил нашему кабинету министров приятное известие <о победе русских>, при этом данное сообщение вчера днем было официально распространено Министерством иностранных дел <Англии>, а затем в “Extraordinary Gazette” появился более подробный отчет.
Тем не менее, после всего вышесказанного мы с большой скорбью должны сообщить о том, что в полученном нами девятнадцатом Бюллетене <французской армии> утверждается следующее: 14-го сентября – то есть через семь дней после вышеупомянутой великой битвы – французы вступили в Москву.
Теперь наш долг ознакомить читателей с имевшими место великими событиями. При этом, нам пришлось на основании большого количества противоречивой информации провести беспристрастное и довольно-таки кропотливое расследование.
Итак, по крайней мере, не вызывает никаких сомнений тот факт, что французская армия уже вошла в Москву, а Бонапарт обосновался в Кремле – то есть, в крепости, расположенной в этой огромной столице. Когда в прошлую субботу мы, ссылаясь на некое частное письмо, впервые упомянули об этой новости, то мы особо подчеркнули, что данная информация может и не совпадать с реальными фактами. Нам трудно было поверить в то, что непосредственный и прямой результат сражения 7-го сентября заключался всего лишь в том, чтобы преспокойно позволить Бонапарту завладеть городом. Трудно поверить, что при захвате города ему удалось избежать сражения гораздо более жестокого, чем он ожидал, или же обойти противника, опасаться коего у него были все основания.
Для того, чтобы сформировать непредвзятое мнение о тех событиях в целом, мы должны не только оглянуться назад, но и посмотреть вперед; не только коснуться событий предшествовавших, но также и тех, которые за ними последовали, а именно – упомянуть о гигантском столкновении противоборствующих армий. Только вчера мы получили от русских сообщение о Смоленском сражении. Похоже, что французы сильно преувеличили важность этой баталии. Скорее всего, русские не собирались делать акцент на обороне именно в этой местности. Они, естественно, опасались того, что их обойдут с флангов и отрежут от главной дороги на Москву. В свою очередь, Барклай-де-Толли мог бы оказаться отрезанным от Багратиона и тем самым подвергнуть свои войска значительной опасности.
Смоленск, а лучше сказать – его развалины, перешел в руки французов. При этом противнику был оказан мощный отпор. В результате, его продвижение было приостановлено на несколько дней. Это сражение не ослабило русскую армию и не расстроило ее планы. Барклай-де-Толли, будучи назначен военным министром, передал командование Кутузову, однако данное обстоятельство, как представляется, не внесло каких-либо изменений в тактические действия <русской> армии, которая медленно, но верно продолжала отступать вместе со своим обозом, боеприпасами, пушками и даже смогла пополнить в Москве свои ряды и увеличить количество артиллерийских орудий. Французы, с той же осторожностью, наступали вдоль Днепра в направлении Дорогобужа, а оттуда – через Вязьму и Гжатск <…>.
Такова диспозиция обеих сторон по состоянию на 4-е сентября – именно с этой даты начинается 18-й Бюллетень <французской армии>. Однако, в этом Бюллетене совершенно не упоминается о рекогносцировке французами русских позиций – объяснение замалчиванию данного факта мы находим в письме лорда Кэткарта (Cathcart): французы были отброшены и понесли потери.
5-ого <сентября> вся французская армия оказалась в пределах видимости русских войск, однако французы решили еще в течение нескольких часов продолжать рекогносцировку местности. Не ранее четырех часов пополудни французы попытались атаковать на левом фланге русских, в результате чего каждая из сторон стала утверждать, что завладела инициативой, захватив при этом у другой стороны некоторое количество пленных и пушек. Но этот бой не был решающим, поскольку обе армии, по-видимому, отчаянно сражались и весь последующий день. Обе армии продолжали активно действовать: с одной стороны вели разведку, стремясь выработать план наступления, а с другой – подвозили резервы и завершали строительство укреплений.
День 7-го сентября нужно навсегда запечатлеть в памяти, начертав на исторических скрижалях России. Двум великим армиям никак нельзя было миновать этой битвы. Французы могли бы, конечно, обойти позиции русских войск, но к тому времени французская армия уже практически не могла осуществить обходной маневр. Еще одним несчастьем стал пронизывающий холод, который уже понемногу все начали ощущать, – если не убьют в бою, так погибнешь от холода. Бонапарту обо всем этом было известно. Он понимал, что если его вынудят отвести войска на другие рубежи, то армия Кутузова займет еще более выгодную позицию за Можайском. Поэтому он решил рискнуть и нанести удар – удар очень мощный.
Полученные нами письма говорят о том, что сведения о количестве войск, участвовавших в битве, а также о количестве убитых и раненых намного превышают те данные, что появились в Бюллетене <французской армии>. Обе стороны обменялись мощными ударами. На левом фланге русских войск погибло огромное количество французов, передвигавшихся под прикрытием густого тумана; они не смогли прорваться к центру французских позиций, так как дорогу им преградили 30 тысяч казаков.
Французы осознали, исходя из сведений, полученных в ходе проведенной до этого длительной рекогносцировки, что русские генералы отнюдь не бездарны. Непоколебимая твердость и мужество <русских> солдат общеизвестны, и в данном случае эти их качества лишь усилились, достигнув наивысшей степени героизма, после того как были затронуты их традиционно сильные религиозные чувства: <русский> командующий, обладая тонким знанием сердец человеческих и будучи преисполнен религиозного и патриотического рвения, велел пронести перед строем образ Богоматери, наиболее почитаемый москвичами, а затем перед всей армией дал торжественную клятву защищать свое отечество до последней капли крови.
В свою очередь, французское командование противопоставило столь сильным патриотическим чувствам <русских> свои более глубокие тактические навыки, более подготовленную армию и, скорее всего, численное превосходство. И тем не менее, в жестокой схватке между двумя армиями равновесие сохранялось, судя по всему, на протяжении довольно долгого времени. Как представляется, ни одна из сторон к окончанию битвы так и не смогла перехватить инициативу: французы не сообщают о том, что их противник бежал; к тому же, донесение русского командующего было вечером отправлено непосредственно с поля боя.
Местность, освященная этим великим событием, находится на расстоянии около девяти английских миль к западу от Можайска. Кутузов изначально задумал следующее: если бы французы попытались совершить обход по какой-либо другой дороге, ведущей на Москву, то тогда бы он отвел свою армию к позициям, расположенным на другой стороне Можайска, – то есть туда, где эти дороги пересекаются.
http://inosmi.ru/russia/20120907/198769997.html
 |
 |
|
