Мнения

Суровые будни беженцев: на окраине Таманрассета мужчины копаются в мусорной свалке. В алжирском городе в сердце Сахары делают привал многие африканцы, надеющиеся на лучшее будущее в Европе.

Джонсон вернулся обратно. Он пропадал четыре месяца где-то на ничейной земле между Мали и Алжиром. Его схватила полиция и вместе с 80-тью такими же неудачниками затолкала в грузовик, который поехал в Тин Саватин, два дня пути в открытом кузове, 700 километров на юго-запад, а вокруг лишь песок и камни. Среди ветхих лачуг полицейские свалили свой груз, предоставив людей самим себе.

«Они обращались с нами, как с животными, — говорит Джонсон. — Кусок хлеба в день и вода из поилок для скота. Сами они никогда бы не стали пить такую воду».

И вот Джонсон, 32-х лет, снова оказался в Таманрассете, что на юге Алжира, посреди пустыни Сахары. Еще более отощавший и обессилевший, чем раньше. Он оказался отброшен на 700 километров назад от своей цели. В Тин Саватин он отправился со спутником, вернулся один. В 40 километрах от города он похоронил своего друга, как утверждает Джонсон, умершего от приступа аппендицита: «Это его, в конце концов, доконало».

Вряд ли найдется много беженцев, знающих Таманрассет, город в пустыне, столь же хорошо, как и Джонсон Варни. Он попал сюда впервые в 1995 году. Тогда ему было всего 16 лет. За три года до этого он сбежал из охваченной войной Либерии. Сколько же раз после этого, по своей воле и против, он видел Таманрассет, он уже и сам не знает. В 2000 году он добрался даже до Орана, что на берегу Средиземного моря. Но полиция сцапала и депортировала его раньше, чем он смог найти лодку для дальнейшего пути в Европу.

Притяжение Европы
Вот уже 20 лет Таманрассет является, фактически, перевалочным пунктом для мигрантов из Черной Африки. 100 тысяч жителей, вокруг один песок, камни и скалы. Сначала мигранты прибывали десятками, затем неожиданно этот поток вырос до сотен, и вот на данный момент через него ежегодно проходят уже десятки тысяч человек. Беженцы, сезонные рабочие, мигранты? Границы между этими понятиями расплывчаты. Они оседают здесь на недели, месяцы, зачастую и на годы. Затем продолжают свой путь.


Три маршрута в Европу: вдоль западного побережья Африки, через Алжир, или Ливию.

На этом пути для них важна лишь одна конечная цель — Европа. Они тянутся к континенту на севере, как железные опилки к магниту. По оценкам экспертов, удается это лишь 15-20 процентам из них. Но их не может удержать ничто, ни колючая проволока на границах, ни грабители, ни сообщения о многих сотнях беженцев, ежегодно тонущих на переправе через Средиземное море. Они хотят уйти от нищеты, что ждет их дома, и потому они спешат за мечтой, родившейся в их головах благодаря кадрам спутникового телевидения.

Таманрассет пережил за эти 20 лет чудесное преображение: в нем заасфальтированы улицы, есть тротуары, электричество, новые городские кварталы и даже университет. Все это построено как на нефтедоллары и выручку от контрабанды, так и миллионы, оставленные здесь кратковременными гостями, с помощью их труда.

Там, где оседают нелегалы
На западной окраине города сразу за последними домами без какого-либо перехода начинается пустыня. Еще километр немного в гору, и вот он, лагерь нелегалов: пара одеял, убираемых на день в скалы, немного дров, пара горшков, бутылок с водой и много мусора. Здесь обитает неприкрытая нищета.

Здесь не дождешься помощи ни от правительства, ни от благотворительных организаций. Алжир против любой поддержки сезонным рабочим. Иногда пара милосердных монахинь приносит одеяла, одна итальянская организация дает деньги на лекарства, и пара-тройка врачей из больницы работают здесь бесплатно. Это вся помощь.

Джонсон кашляет, у него туберкулез, и ему нужны лекарства, но чем за них платить? Он тоже ютится в этих скалах. Там спит вся его группа, утром они пробираются в город, где таскают камни, красят стены или обжигают кирпичи. Или просто ждут удобного случая. Не всегда дела идут хорошо. «Ты работаешь на какого-нибудь араба, дни, недели, а когда в конце работы приходит время расплачиваться, он зовет полицию», — рассказывает Джонсон.

Дорога стоит 4000 евро
Когда наконец удается накопить достаточную сумму для продолжения пути, можно удобно, автобусом, ехать в столицу. В противном случае приходится в городе, в укромном месте, с запасом хлеба, парой консервов и канистрой воды садиться в грузовик. Путь начинается ночью, чтобы обойти стороной КПП, водитель на выезде из города сворачивает с шоссе, и трясется по бездорожью на север.

Доехать до Марокко стоит 4000 евро, говорит Джонсон, а если с переправой через море в Испанию, то все шесть тысяч. Этот бизнес цепко держат нигерийцы. Женщинам проще, полагает Джонсон. Их берут с одной оговоркой, что они на месте отработают свой долг в испанских борделях.

Их сотни тысяч, осаждающих с юга хорошо забаррикадировавшуюся Европу. Штурмующих старый континент, который все выше возводит укрепления, размышляя над тем, а не пора ли для отражения натиска задействовать беспилотники, морские датчики и системы спутникового наблюдения. Евросоюз готов раскошелиться на 2 миллиарда евро для оснащения своих внешних границ новыми системами безопасности.

Но мигрантов это не остановит. Они ломятся на побережье Ганы, в деревни Кот-д'Ивуара или столицы вроде Киншасы. Большей частью они пускаются в путь всей семьей, а зачастую и целыми деревнями. Среди этого потока часто попадаются и первенцы в семье, считающие своим моральным долгом предпринять эту авантюру. Но в первую очередь, все хотят спастись от нищеты.

«Выброшенные на берег» Таманрассета
Парфэ 36 лет, он тоже беженец. Ему все хуже, он с трудом дышит — у него туберкулез. Он избегает разговоров, как и почти все нелегалы Таманрассета. Город — сборище сломленных, недоверчивых людей. «У тебя есть все, что тебе нужно, у меня ничего нет, а мне нужны лекарства», — хрипит он. В конце концов, за пару динаров он по секрету в доме знакомого рассказывает свою историю.

Он пустился в путь десять лет назад из Камеруна. Примерно с 200 евро в кармане. 30 евро он скопил сам, 170 евро дала семья. Трудная дорога через Чад через полтора года привела его в ливийский Бенгази. Он повидал всё — как грузовики застревают в Сахаре, он проходил через полицейские кордоны, где людей били, если они не платили мзду, он пережил нападения бандитов.

Парфэ трезво смотрит на вещи: «Всегда кто-нибудь да умирает».

Ему повезло найти работу в Бенгази, благодаря тому, что у него была квалификация электрика, и он заработал денег на переправу в Лампедузу (итальянский остров недалеко от Сицилии, лагерь для беженцев, фильтрационный пункт — прим. пер.). Если повезет, то оставалось лишь 16-18 часов в моторной лодке. Но Парфэ неожиданно раздумал. «Меня охватил страх, — говорит он. — Слишком уж много историй о ненадежных проводниках, затонувших лодках и пропавших без вести друзьях.

Ограбленный на полдороге
Он вернулся и, проведя несколько месяцев дома, в Камеруне, предпринял очередную попытку. На этот раз через Мали. В 65 евро ему обошлась поездка на пикапе от Гао до Таманрассета — 1200 километров по пустыне. На полпути их остановили грабители. Парфэ лишился своего мобильника и трехсот евро.

Дважды он добирался до Алжира, и дважды его хватала полиция и отвозила на 2000 километров назад, на границу. Вот уже три месяца, как он снова осел в Таманрассете, где хочет вылечиться и заработать денег. Или наоборот. Как же он получит нужные ему медикаменты без денег?

С самого начала Таманрассет превратился в перевалочный пункт для беглецов из Черной Африки. Путей пересечь Сахару не так много. А после того, как путь к Средиземному морю через Ливию оказался закрыт из-за гражданской войны, осталось лишь два маршрута. Можно пробираться западным побережьем Африки через Сенегал или Мавританию в Марокко, откуда перебраться в Испанию. Или пытаться пересечь Сахару в ее сердце. И прийти в Таманрассет.

Общество двух классов в Таманрассете
Люди там разделились на два класса. Одни — сезонные рабочие из соседних Мали или Нигера, они на виду, поскольку находятся здесь легально, им не требуется виза для того, чтобы сотнями просиживать на городских лавках. Они ждут сегодня, и будут ждать завтра. Они ждут работу.

И есть другие, те, кто стараются не попадаться на глаза, из Конго и Ганы, Нигерии и Сьерра-Леоне, те, кто прибыл без документов и вынужден опасаться полиции. Они прячутся и не желают делиться пережитым.

Парфэ хочет в Испанию. Потому что там, в Бильбао, живет его дочь. Ей 6 лет, и он знает ее лишь по фотографиям и голосу в телефонной трубке, никогда он ее еще не видел рядом с собой и не держал на руках. Ее матери удалось перебраться через море несколько лет назад, рассказывает он. Дважды она посылала ему деньги, и все. Поддерживать отношения очень трудно.

И тем не менее, вопреки всем пережитым драмам, беженцы не хотят возвращаться. Или просто уже не могут. Слишком велик позор — признаться в своей неудаче. Они пускаются в путь, полные ожиданий, как со стороны родных, так и своих собственных. И вдруг снова появиться на родном пороге — с пустыми руками и не повидав Европу?

Их знания о Европе получены из телевизора
И вот их несет, как перекати-поле, в сторону Европы, о которой они и знают то немного. В лучшем случае, у них есть друг, родственник или, в крайнем случае, телефонный номер человека, с кем они могут связаться. Обычно же они ничего не знают, и ничего не имеют.

Европа для них лишь кодовое слово, символ мечты о лучшей жизни — с работой, образованием и достатком. Европа — это «земля обетованная», где, как им известно из телепередач, чернокожие футболисты становятся «звездами», и где якобы для всех есть работа, еда, больницы и хорошие школы.

О Лампедузе, острове в Средиземном море, расположенном недалеко от Африки, и являющемся территорией Италии, в Таманрассете мало кто слышал. И еще меньше людей имеют представление о том, что же ждет их в Европе. Географическую карту из них, вообще, никто не видел.

«Я надеюсь получить образование и работу», — говорит Парфэ. Он делает паузу, и добавляет: «Я ожидаю многого». Сомнения не для Парфэ: «Конечно, и у вас есть свои трудности, но это совсем другие проблемы, чем у нас».


Молодые африканцы в Таманрассете: многие остаются надолго в этом перевалочном пункте. По оценкам, лишь 15-20% действительно попадают в Европу. Большую часть из них ловят на границах, они подвергаются нападениям или гибнут.

'Spiegel online', Германия
http://inoforum.ru/inostrannaya_pressa/begstvo_iz_chernoj_afriki_zabytye_v_sahare/