Добавить новость
Абильмажин ГИЛИМОВ: Я случайно вернулся..
Шрифт:
dead 10 Сентября 2007 в 20:22:49
Семь месяцев бывший председатель правления Нурбанка Абильмажин ГИЛИМОВ провел за решеткой по обвинению в преступлении, которого не совершал. Все это время страна, затаив дыхание, следила за перипетиями этого странного уголовного дела. На днях процесс завершился. И мы наконец смогли пообщаться с Абильмажином в домашней обстановке, без разделявшей нас прежде тюремной решетки.
- Что вы чувствуете, пройдя через все это?
- Есть ощущение горечи и обмана, потому что ожидания после выступления государственного обвинителя были большие. Тем более что все адвокаты - а они люди опытные - утверждали, что будет оправдательный приговор. Ну а результат все видели. Он получился, мягко говоря, половинчатым (Гилимов и четверо собровцев были оправданы, Самалихов и Кадыргожаев - осуждены на 3 и 1,5 года соответственно. - Ред.). После выступления прокурора, который отказался от всех ранее выдвинутых обвинений, у нас было очень много вопросов к адвокатам, но главный: может ли приговор быть обвинительным? И адвокаты - нам: это практически невозможно. Соответственно, выход на свободу - всего лишь вопрос времени. Сколько родственников, друзей и коллег тех офицеров (Самалихова и Кадыргожаева. - Ред.) пришли на последнее судебное заседание с цветами! И какое горькое разочарование их ждало…
- Абильмажин, как вам сиделось?
- Вначале была одна мысль: понятно, к чему все идет и чем это завершится. Это не скрывали с первых же дней. Спасибо Болату Кадыргожаеву и Нурлану Самалихову, они говорили: “Нам-то еще передачи носят, свидания разрешают. А вот каково Жолдасу и Айбару?” (Тимралиеву и Хасенову, которые были похищены. - Ред.). Хотя они не знакомы. Судьбы пропавших людей занимали Болата и Нурлана больше, чем их собственные. И вот этим самым мы друг друга поддерживали. В тюрьме, к своему большому удивлению, я получил огромную поддержку как со стороны заключенных, так и со стороны офицеров, которые там работают. Арестанты - люди социально и политически активные. У них обостренное чувство справедливости. Даже те, кто совершил преступление, стараются вести себя правильно. И мы всегда находили общий язык.
- Несмотря ни на что, вы не выглядите человеком, психологически сломленным. Скажите, в ходе следствия какие-то методы психологического воздействия применялись?
- Достаточно сильный прессинг был, включая различные провокации. И когда из одной тюрьмы переводили в другую, говоря мне в лицо, что в следственном изоляторе КНБ мне устроили “курорт”, а теперь я увижу, какова жизнь за решеткой на самом деле. Очень сильный удар нанесли интервью ИБРАИМОВА (в то время зам-председателя республиканской финполиции, впоследствии арестован. - Ред.) и пресс-конференция КУРБАТОВА (в то время начальник алматинского департамента финполиции, тоже арестован. - Ред.), где нас обвинили в воровстве. Мои престарелые - под 80 лет - родители живут в маленьком городке, где все друг друга знают. Для них это - огромный позор. Они не могли из дому выйти. Хотя многие приходили к ним и говорили, что не верят этому, все равно это страшный удар, когда твоего сына на всю страну объявляют мошенником… Но все-таки человек живет своей внутренней уверенностью. Я знаю, что ни я, ни Жолдас с Айбаром, ни офицеры не совершали никакого преступления. Обычно человеку легче, когда он концентрируется не на своих проблемах, а на проблемах близких ему людей. Конечно, я ожидаю хороших новостей о Жолдасе и Айбаре. Главное - чтобы ребята живыми вернулись. А потом можно расслабиться и себя пожалеть.
- Армангуль Капашева, будучи в Вене, говорила нашему корреспонденту, что там она чувствует за собой слежку. Вы уже несколько дней на свободе. Не ощущаете себя “под колпаком”?
- Я практически из дома не выходил, за исключением коротких дневных выездов. И рекомендации были такие. Я не думаю, что ситуация коренным образом переломилась. Опытные офицеры спецслужб сами на сегодняшний день разговаривают с оглядкой.
- А кто вам дал рекомендацию не выходить из дома?
- Сотрудники правоохранительных органов. Они советовали быть очень осторожным. Ситуация еще не до конца прояснилась.
- Вы пользуетесь услугами телохранителей?
- Пользоваться услугами телохранителей - это образ жизни, так же, как прическа или одежда. Я 12 лет руководил банком, и ни разу у меня не было телохранителя. Один раз хотели обратиться за охраной - и чем это завершилось?! Все, к чему мы ни прикасались, оборачивалось против нас. Я попросил купить сотовые телефоны мне и тем двум офицерам своего помощника и его друга. Так их потом хотели участниками нападения сделать… Ничего, обойдемся своими силами. И народ не оставит в беде.
- Многие говорят, что после долгой разлуки с семьей чувствуется некоторая отчужденность. Вы не ощущаете психологическое напряжение в отношениях с родными?
- Хорошо, что приехали родители и встретили меня. Они - люди мудрые и умеют сгладить острые углы. Дети абсолютно не понимали, что происходит. Они даже стеснялись выйти ко мне, выглядывая из другой комнаты. Пришлось заново знакомиться. Что же касается повседневной жизни... Я сегодня, по-моему, первый раз после этого времени по телефону говорил. Все эти телефоны и прочие атрибуты цивилизации я пока еще держу на расстоянии.
- Что вы намерены делать дальше?
- Всеми законными способами мы будем добиваться, чтобы честные имена Самалихова и Кадыргожаева реабилитировали - если не де-юре, то хотя бы де-факто. Мой брат Самат говорит, что это - плохая примета, но я повторяю: мне было бы легче в тюрьме. Я хотел, чтобы мы все вышли вместе. Когда нет ощущения завершенной справедливости, всегда есть чувство… не то чтобы вины... Просто в подсознании сидит эта мысль: каково сейчас их семьям? Первым делом после освобождения я пришел к Армангуль (Капашевой, супруге Тимралиева. - Ред.). Там была еще мама Жолдаса. Посидели, поговорили. Они рады за меня, но остается ощущение неловкости. У Высоцкого есть прекрасная песня:
Мне ответ подвернулся:
“Извините, что цел!
Я случайно вернулся...
Ну а ваш не сумел”.
Эти строчки все время вертятся в голове. Именно это я испытываю и по отношению к Жолдасу и Айбару, и по отношению к тем двум офицерам. Борьба еще не окончена. Чтобы добиться оправдания Самалихова и Кадыргожаева, мы будем обращаться в вышестоящие инстанции, вплоть до Верховного суда. Ведь есть нормальные опытные юристы, которые смогут вынести справедливое решение. Наш голос совместно с адвокатами и общественностью будет услышан. И эти люди вернутся к своим семьям. И мы сможем сконцентрироваться на главном - на возвращении Жолдаса и Айбара домой.
- А вы верите, что они живы?
- Верю.
Мадина АИМБЕТОВА, Виктор ВЕРК
- Что вы чувствуете, пройдя через все это?
- Есть ощущение горечи и обмана, потому что ожидания после выступления государственного обвинителя были большие. Тем более что все адвокаты - а они люди опытные - утверждали, что будет оправдательный приговор. Ну а результат все видели. Он получился, мягко говоря, половинчатым (Гилимов и четверо собровцев были оправданы, Самалихов и Кадыргожаев - осуждены на 3 и 1,5 года соответственно. - Ред.). После выступления прокурора, который отказался от всех ранее выдвинутых обвинений, у нас было очень много вопросов к адвокатам, но главный: может ли приговор быть обвинительным? И адвокаты - нам: это практически невозможно. Соответственно, выход на свободу - всего лишь вопрос времени. Сколько родственников, друзей и коллег тех офицеров (Самалихова и Кадыргожаева. - Ред.) пришли на последнее судебное заседание с цветами! И какое горькое разочарование их ждало…
- Абильмажин, как вам сиделось?
- Вначале была одна мысль: понятно, к чему все идет и чем это завершится. Это не скрывали с первых же дней. Спасибо Болату Кадыргожаеву и Нурлану Самалихову, они говорили: “Нам-то еще передачи носят, свидания разрешают. А вот каково Жолдасу и Айбару?” (Тимралиеву и Хасенову, которые были похищены. - Ред.). Хотя они не знакомы. Судьбы пропавших людей занимали Болата и Нурлана больше, чем их собственные. И вот этим самым мы друг друга поддерживали. В тюрьме, к своему большому удивлению, я получил огромную поддержку как со стороны заключенных, так и со стороны офицеров, которые там работают. Арестанты - люди социально и политически активные. У них обостренное чувство справедливости. Даже те, кто совершил преступление, стараются вести себя правильно. И мы всегда находили общий язык.
- Несмотря ни на что, вы не выглядите человеком, психологически сломленным. Скажите, в ходе следствия какие-то методы психологического воздействия применялись?
- Достаточно сильный прессинг был, включая различные провокации. И когда из одной тюрьмы переводили в другую, говоря мне в лицо, что в следственном изоляторе КНБ мне устроили “курорт”, а теперь я увижу, какова жизнь за решеткой на самом деле. Очень сильный удар нанесли интервью ИБРАИМОВА (в то время зам-председателя республиканской финполиции, впоследствии арестован. - Ред.) и пресс-конференция КУРБАТОВА (в то время начальник алматинского департамента финполиции, тоже арестован. - Ред.), где нас обвинили в воровстве. Мои престарелые - под 80 лет - родители живут в маленьком городке, где все друг друга знают. Для них это - огромный позор. Они не могли из дому выйти. Хотя многие приходили к ним и говорили, что не верят этому, все равно это страшный удар, когда твоего сына на всю страну объявляют мошенником… Но все-таки человек живет своей внутренней уверенностью. Я знаю, что ни я, ни Жолдас с Айбаром, ни офицеры не совершали никакого преступления. Обычно человеку легче, когда он концентрируется не на своих проблемах, а на проблемах близких ему людей. Конечно, я ожидаю хороших новостей о Жолдасе и Айбаре. Главное - чтобы ребята живыми вернулись. А потом можно расслабиться и себя пожалеть.
- Армангуль Капашева, будучи в Вене, говорила нашему корреспонденту, что там она чувствует за собой слежку. Вы уже несколько дней на свободе. Не ощущаете себя “под колпаком”?
- Я практически из дома не выходил, за исключением коротких дневных выездов. И рекомендации были такие. Я не думаю, что ситуация коренным образом переломилась. Опытные офицеры спецслужб сами на сегодняшний день разговаривают с оглядкой.
- А кто вам дал рекомендацию не выходить из дома?
- Сотрудники правоохранительных органов. Они советовали быть очень осторожным. Ситуация еще не до конца прояснилась.
- Вы пользуетесь услугами телохранителей?
- Пользоваться услугами телохранителей - это образ жизни, так же, как прическа или одежда. Я 12 лет руководил банком, и ни разу у меня не было телохранителя. Один раз хотели обратиться за охраной - и чем это завершилось?! Все, к чему мы ни прикасались, оборачивалось против нас. Я попросил купить сотовые телефоны мне и тем двум офицерам своего помощника и его друга. Так их потом хотели участниками нападения сделать… Ничего, обойдемся своими силами. И народ не оставит в беде.
- Многие говорят, что после долгой разлуки с семьей чувствуется некоторая отчужденность. Вы не ощущаете психологическое напряжение в отношениях с родными?
- Хорошо, что приехали родители и встретили меня. Они - люди мудрые и умеют сгладить острые углы. Дети абсолютно не понимали, что происходит. Они даже стеснялись выйти ко мне, выглядывая из другой комнаты. Пришлось заново знакомиться. Что же касается повседневной жизни... Я сегодня, по-моему, первый раз после этого времени по телефону говорил. Все эти телефоны и прочие атрибуты цивилизации я пока еще держу на расстоянии.
- Что вы намерены делать дальше?
- Всеми законными способами мы будем добиваться, чтобы честные имена Самалихова и Кадыргожаева реабилитировали - если не де-юре, то хотя бы де-факто. Мой брат Самат говорит, что это - плохая примета, но я повторяю: мне было бы легче в тюрьме. Я хотел, чтобы мы все вышли вместе. Когда нет ощущения завершенной справедливости, всегда есть чувство… не то чтобы вины... Просто в подсознании сидит эта мысль: каково сейчас их семьям? Первым делом после освобождения я пришел к Армангуль (Капашевой, супруге Тимралиева. - Ред.). Там была еще мама Жолдаса. Посидели, поговорили. Они рады за меня, но остается ощущение неловкости. У Высоцкого есть прекрасная песня:
Мне ответ подвернулся:
“Извините, что цел!
Я случайно вернулся...
Ну а ваш не сумел”.
Эти строчки все время вертятся в голове. Именно это я испытываю и по отношению к Жолдасу и Айбару, и по отношению к тем двум офицерам. Борьба еще не окончена. Чтобы добиться оправдания Самалихова и Кадыргожаева, мы будем обращаться в вышестоящие инстанции, вплоть до Верховного суда. Ведь есть нормальные опытные юристы, которые смогут вынести справедливое решение. Наш голос совместно с адвокатами и общественностью будет услышан. И эти люди вернутся к своим семьям. И мы сможем сконцентрироваться на главном - на возвращении Жолдаса и Айбара домой.
- А вы верите, что они живы?
- Верю.
Мадина АИМБЕТОВА, Виктор ВЕРК
 |
 |
|
