О нас

"Новая" продолжает рубрику "Контрольно-следовая полоса" – серию специальных репортажей с границ России. Мы остановились на Финляндии и выяснили, что Карельского перешейка россиянам мало, и они уже осваивают историческую глубь соседа. Сегодня новый репортаж – от границы с Казахстаном. И новое открытие: Россия заканчивается еще на выезде из Самары, но присутствие соседа Казахстан ощущает даже в своей степи.

Справка "Новой"
Казахстан.
Площадь – 2724,9 тысяч км2.
Население – 15 млн человек (4,5 млн – русские).
Средняя продолжительность жизни у мужчин – 61 год, у женщин – 72.
Средние зарплаты у мужчин – 51 814 тенге*, у женщин – 32 124 тенге (по официальным данным). Соответственно 25 000 и 17 000 – по неофициальным.
С 1991 года первый и все еще единственный президент республики – Нурсултан Назарбаев. В 2007 году получил право неограниченного переизбрания.
Протяженность границы с Россией – 7598 километров.
Приграничные города: Александров Гай, Озинки (Саратовская обл.) – Таскала, Уральск (Западно-Казахстанская обл.).
* Казахский тенге – 20 копеек (по курсу ЦБ РФ).

Где-то здесь кончается Россия и начинается Казахстан. Где-то здесь, на отрезке семи автобусных часов от Самары до Уральска. Автобус еще на самарской бензоколонке заправят казахи. А в деревне Большая Глущица водитель сделает остановку на обед и закажет себе куердак. "Кал калай, мать?" – говорит он буфетчице. "Нормальды", – отвечает она. За окном черными точками мелькают курдючные бараны. И кажется, что наш автобус застрял посреди степи в окружении огромного стада. Но пока еще это Россия.
Пара домиков и ангар – это КПП "Маштаково". Перемен за шлагбаумом нет. Борщ, пельмени и куердак. Те же самые бараны. И так, говорит наш водитель, будет еще три тысячи километров. Что-то – очень медленно – будет меняться. Незаметно на фотографии за окном степь превратится в полупустыню. А бараны – в желтых верблюдов.
Так же неспешно Казахстан перетекает в Китай. Потому что у Казахстана ни с кем и ни для кого нет границ. Ведь сам он – как одна большая граница.
Много столетий он разделял, как здесь говорят, северного медведя и южного дракона. И сам стал их частью. Так что независимость – не подходящее для казахов слово. О ней не говорят. Зато говорят о зависимости: от того же медведя с драконом. Говорят с гордостью и придыханием. Ровно так, как европейцы говорят о завоеванной свободе.
Здесь, в приграничном Казахстане, – нефть и газ. Не за самые большие деньги они уходят по двум возможным маршрутам – в Оренбург и Алгай. "Россия помогает нам добывать и перерабатывать наши ресурсы, – рассказывал мне советник акима Западно-Казахстанской области Калимула Карагосин. – Вы знаете, какие огромные деньги приносит в бюджет это сотрудничество? О-о… Без России нам пришлось бы самим строить заводы, трубопровод, заниматься реализацией. Только благодаря России наша добыча поднялась на мировой уровень"… Карагосин мог бы рассказывать часами, как повезло его стране с соседом. Точно так же, как какой-нибудь его коллега из Талды-Курганской области рассказывал бы о китайском проекте газопровода в Алма-Ате. Об освоении китайскими фермерами южных долин. И о том, что инвестиционная экспансия Пекина оживила весь восток страны. То, что для казахов – достижение, для нас – Владивосток и Калининград в страшном сне.
От границы до Уральска – сто километров. Но город все равно считается приграничным. Когда рядом такой сосед, демонстрировать национальное сознание не принято. Вот и на улицах не говорят по-казахски. В меню ресторанов бешбармак и куердак вписаны на последней странице от руки. Въезжая сюда, из двух опций местного гостеприимства ты просто выбрал "Россия. Продолжить".

"Казахстан. Начать"
Страна, поднимающаяся с единственной целью – чтобы ее воспринимали как страну, а не как чье-то продолжение. И многое подчинено здесь этой цели.
– Мы строим конкурентоспособную страну. Здесь, на границе, у нас есть возможность доказать, что мы можем не хуже, – говорил Карагосин.
Конкурентоспособным должен быть каждый. В первую очередь чиновник. Чиновник в новом Казахстане – очень уважаемая профессия. И нет ни на кого такой надежды, как на него. В 2006-м в Уральске проходил форум приграничных областей России и Казахстана. Когда по городу ехал кортеж Путина с Назарбаевым, вдоль главной дороги вставали люди и кричали: "Нурсултан-Нурсултан!". Кричали, чтобы услышал Путин, как надеются они на своего президента. Но Путин сказал: "Не ожидал такого теплого приема".
Власть для казахов священна, говорили мне уральские чиновники. Как частная собственность для европейца. И потому хоть сколько-нибудь власти должно быть у каждого. Отнять ее – значит наказать. Дать еще – приумножить авторитет.
В тот день приумножилось у бывшего чабана совхоза "Зорькинский" Уразова. И стал он акимом Таскалинского района Самигулой Хамзаевичем. Кем стал прежний аким – никто не знает. Чабаном? Его имени здесь теперь не произносят, как будто и не было такого человека. Да и неважно, был ли. У Таскалинского района уже день как новый начальник. Его уже любят, хотя и не видели в лицо.
"Волга" районной администрации промчалась на красный свет единственного в Таскале светофора. Водитель, старый казах дядя Юра, третий час вез меня из Уральска на встречу с руководством образцового приграничного района… Полпути с нами ехал русский мужчина. За 1000 тенге его на трассе подобрал дядя Юра. Мужчина всю дорогу молчал, не выдержав только однажды.
Заправившись в Уральске бензином марки 93, мы летели под 130. Высоко подпрыгивали на кочках и падали с горок. Мы уложились бы в полчаса, но дядя Юра решил не бросать отвалившийся от нашей машины бампер. На обратной дороге (за бампером) совершенно некстати кончились сигареты. Затем пробило переднее колесо. Машину резко понесло вбок.
– Район-то, конечно, образцовый, – спокойно говорил дядя Юра, доставая запаску, – а бензина нормального нету. Нефть добывают, а бензина нету.
– Что он вообще несет?! Господи! – закричал человек и выпрыгнул из машины. Больше мы его не видели.
Как ни в чем не бывало старик поменял колесо. И в поисках, видимо, отвалившегося бампера уставился вдаль.
– Жилье в кредит есть, дом престарелых построили, гимназию для вундеркиндов открыли, – вдруг снова начал дядя Юра. – А мне с этого что? Внуков моих в гимназию не возьмут. И меня в дом престарелых не возьмут. И вот заправляешься 76-м и едешь под сорок. Раньше уазики хоть были, на водке ездили, да-а… А сейчас – кто сейчас в уазик сядет? Секретарша акима даже не сядет. Богато зажили, все есть, но раньше-то лучше было. Хоть в Саратов за 93-м езжай. Границ-то не было, дружили все, рисоваться друг перед другом никто не лез. Гимназиями-светофорами не мерялись… Вот "Волгу" эту для заместительницы купили, чтоб в Россию не стыдно. Она-то рада, а толку? Раз в месяц бывает только: заправился нормально, как сейчас, вмазал по встречке и везешь козу по делам.
– Вы хотели сказать, заместительницу?
– Кого? Да нет, мою козу к ветеринару. То не ест и по 3 литра дает, то жрет и ни капли не дождешься, – сказал дядя Юра.
Заместитель районного акима Люция Асетовна тем временем ждала в дверях администрации.
– Вы заметили светофор? – спросила Люция. – Ни в одном селе России такого нет, а мы поставили!
Цивилизация начала приходить сюда год назад в соответствии с республиканской программой благоустройства района "Таскала – западные ворота Казахстана". Установка светофора стала началом нешуточного проекта. "Таскала–Озинки" – это будущий транспортный коридор для товаров, идущих из Китая в Европу!" – говорится в совместном коммюнике Путина–Назарбаева. Кроме этого, в Таскале планируется создание индустриальной зоны с предприятиями машиностроения, пищевой и строительной отраслей.
И хотя из экономической части проекта начато только строительство цементного завода и торжественно установлен светофор, социальная часть уже приблизилась к завершению.
– Близость России диктует особую ответственность в работе над благоустройством нашего района, – говорила Люция Асетовна. – Мы внимательно следим за тем, как работают наши коллеги в Саратовской области. Соревнуемся! Знаете, как бывает: построят они какой-нибудь объект, а мы возьмем и построим в два раза лучше!
Может быть поэтому, когда в Озинках только думали о ремонте актового зала старой школы, в Таскале уже строили новое здание для гимназии. Мы идем к директору Бахтыгулу Тасмагамбетову. В здании необычно тихо. Три школьника выходят из кабинета биологии в коридор. "Дисциплина!" – говорит Люция.
– В новом здании будут бассейн и большой спортивный зал, – рассказывал Тасмагамбетов.
– Понимаете, целый бассейн – ни один район не может сейчас похвастаться таким финансированием. К нам тут приезжают делегациями из России и ходят с открытыми ртами. А когда мы им на электронной доске скорость диффузии газа демонстрируем – так вообще…
– Бахтыгул Жумажанович, – шепотом перебила его Люция. – А где дети? Я же просила, чтобы все наглядно…
– Где дети? – растерянно переспросил директор. – Как где дети?!
Дальше между ним и Люцией случился небольшой диалог на казахском. И Бахтыгул Жумажанович неожиданно удалился. Через несколько минут мимо нас пробежали дети самых разных возрастов. Потом еще. Наконец появился директор и предложил пройти в кабинет физики. "Вот в таких классах обучаются наши дети!" – воскликнул Бахтыгул Жумажанович.

"Не самое лучше место на карте мира"
В Таскале живут 9 тысяч человек. Как и во всей Западно-Казахстанской области, это намного меньше, чем 16 лет назад. Русскоязычное население, например, эмигрирует даже сейчас, хотя власти и пытаются это, мягко говоря, не афишировать. И в противовес упрямым цифрам строятся новые школы и больницы. Но что скрывать – по статистике 33% граждан хотели бы перебраться на ПМЖ в Россию. В Казахстане несколько лет действует программа возвращения соотечественников. И в первую очередь она рассчитана на заселение приграничных районов. Где в масштабах республики уже сейчас – самые лучшие условия жизни. Но люди почему-то не едут.
В Таскалу вот даже привезли двух волонтеров из США. Чтобы те собственным примером доказали – живется здесь не хуже, чем в Бостоне. И не беда, что Дэнис с Ричардом изначально договаривались об Алма-Ате. А попали в "ass of the fucking world" (фрагмент из записи в книге отзывов сельского музея. Нейтральные варианты: "не самое лучше место на карте мира", "дыра", "глушь"). Ведь Дэнис и Ричард хотели попасть в "нероссийскую действительность на постсоветском пространстве". Увидеть "особый путь бывших республик". Разумеется, выучить казахский. В итоге американцы выучили русский и увидели какую-то другую действительность.
"Местные жители высокомерно смотрят на достижения соседа и упорно не хотят быть похожими на россиян. При этом создается впечатление, что, сами того не понимая, они во всем подражают русским. Привычки, чиновники, сырьевая экономика. Это тот особый путь, которым Казахстан постепенно идет к тому, чтобы стать двойником России в Центральной Азии", – писал Дэнис.

Бизнес на границе
Когда-то по трасе Таскала–Озинки–Алгай ходили рейсовые автобусы. Когда-то это просто была хорошая дорога. И теперь только эта дорога, по которой уже нечего возить, осталась ничьей. Дорога, на одном конце которой остался Казахстан, а на другом – лауреат Ленинской премии, гражданин России с советским паспортом, чабан-коневод Насибулла. Некогда между Казахстаном и Насибуллой по этой дороге был час езды. Между Казахстаном и Насибуллой по этой дороге сейчас – от 2 до 5 лет и 322-я статья УК РФ.
Проезд по ней запрещен. Поэтому к Насибулле я еду, делая большой круг, почти через Саратов.
Уже много лет Насибулла – почетный президент Общества чабанов Алгайского района и одновременно единственный его действующий чабан.
Земля президента лежит прямо на границе. Как отдельное государство посреди степи, в 38 километрах до ближайшего таксофона. Здесь дом, где родились его дети. И хлев, где спят его овцы. Три трактора в лизинг. И верблюд Гриша. Потому что какой же чабан без верблюда?
К такой жизни Насибулла шел с самого 1993-го – задолго до того, как была определена граница. Тогда он построил здесь ферму и завел коней, став одним из первых коммерсантов Алгайского района. Как и большинство первых, имел дело с приватизацией госсобственности. Не брезговал и совхозной техникой. Но какой бизнес в то время создавался иначе? Насибулла думал, что удаленность фермы от жестоких реалий 90-х защитит его неокрепшее дело. Но реалии (малиновые пиджаки районного масштаба, спивающиеся колхозники, конкуренты-завистники и казахи-конокрады) даже за 38 км чувствовали дух зарождающегося капитализма. Про него говорили: "Продался России, буржуй". Говорили бы и сейчас, если бы однажды Насибулла с поличным не схватил своего поставщика из Казахстана – Ирарбека.
Бесчестный Ирарбек похитил лучшую гнедую фермы Насибуллы. Но даже лучшая гнедая не уйдет, если на всей скорости за ней гонится уазик. Еще молодой шестидесятилетний Насибулла выпрыгнул из машины на лошадь и плетью затем наказал бесчестного Ирарбека. Так что тот еще долго не мог сидеть. Связав вора, Насибулла повез его на ферму. Где, развязав, по всем законам принимал его как уважаемого гостя.
– Почему ты, гость Ирарбек, украл мою лучшую лошадь? – спрашивал его по-казахски Насибулла.
– А почему ты думаешь, что, отгородившись ото всех, можешь так занижать закупочные цены на ягнят? – стоя отвечал ему Ирарбек Турарбекович.
– А что, не могу? – рассмеялся Насибулла.
– Ты, высокомерный человек, – сказал ему поставщик, – спрятался за границей и делаешь из меня банкрота.
И пояснил, как сказываются низкие закупочные цены на его бизнесе. Он говорил о том, как упал в Казахстане спрос на продукцию овцеводства. И что только в России чабаны видят единственный рынок сбыта. Но российские мясокомбинаты почему-то не хотят сотрудничать с овцеводами из Казахстана. Которым в итоге приходится искать посредников – российских чабанов.
– Ты, конечно, можешь и дальше за копейки покупать у меня ягнят, – продолжил Ирарбек. – А потом втридорога отдавать мясокомбинату. Но что ты будешь делать, если я прогорю?
С того времени Насибулла с Ирарбеком были равноправными партнерами. Пока не умер Ирарбек. И тогда Насибулла сам начал разводить овец. Такая легенда. Теперь никто не скажет, что Насибулла продается России. Ведь теперь он единственный в районе продает ей овец и сам назначает цену. Насибулла вообще может позволить себе многое. На деловых обедах, например, мясо по традиции ест руками. Говорит в основном по-казахски. И вообще кругом демонстрирует силу национального духа. Так что любой мясокомбинат вынужден с этим считаться. Его в лицо знают пограничники. Каждую неделю он по привычке ездит той самой дорогой к друзьям в Казахстан, и никто не говорит ему про 322-ю статью УК РФ. Ну потому что – как скажешь человеку, у которого в паспорте так и написано: "Является документом, удостоверяющим личность на всей территории Союза Советских…".
Теперь он такой один, для кого не существует никаких границ. Насибулла так отстал от жизни, что всех опередил. И в Казахстан ему, как и раньше, всего час езды. А все остальные все еще едут через Саратов.

Павел Каныгин, "Новая газета"