Мнения

Террористическое подполье Казахстана все чаще дает знать о себе. Причем объектами атак становятся представители закона и госучреждения. Как «Фергана» сообщала ранее, 12 ноября в южно-казахстанском городе Таразе (бывший Джамбул) разыгралась кровавая трагедия, виновником которой, согласно изначальной официальной версии, стал один человек.
Гражданин Максут Кариев, «являющийся приверженцем «джихадизма» (именно так охарактеризовал его заместитель генерального прокурора Казахстана), в течение двух часов вел персональную войну с представителями закона: застрелил двух агентов Комитета национальной безопасности, которые вели за ним наружную слежку, затем завладел автомобилем «Мазда», связав его владельца, подъехал к оружейному магазину, убил охранника и случайного посетителя, захватил оружие, застрелил двух полицейских, которые попытались его задержать, съездил домой, где взял гранатомет и автомат Калашникова, расстрелял здание областного Комитета нацбезопасности и убил еще двоих конных полицейских, которые даже не были вооружены. Наконец, был ранен, и при попытке захвата взорвал себя гранатой, прихватив на тот свет еще и командира взвода, который ценой своей жизни спас своих коллег и прохожих. Еще трое стражей порядка были ранены. За все эти подвиги «джихадист»-одиночка получил в средствах массовой информации прозвища Терминатор и Рэмбо. Однако информация, которая появилась в тот же день на блогах и форумах, а также сообщения некоторых информационных агентств явно контрастировали с официальной версией.

Силовики признали, что задержали сообщников Кариева. К тому же, вполне вероятно, что взрывов было не два (выстрел из гранатомета и самоподрыв смертника), а больше. Что в тот же день была пресечена попытка взрыва в центре Тараза, а на подступах к городу произошло нападение на блок-пост, где в перестрелке погибли еще двое полицейских, а преступники завладели их оружием.

Еще раньше, 31 октября, два взрыва прогремели в западно-казахстанском городе Атырау. Один - в непосредственной близости к зданию областного акимата (администрации), а в микрорайоне прозвучал второй, в результате которого погиб взрывник, не донесший свой смертоносный груз до конечной цели – городского центра. 6 ноября в Атырау, в учебном центре нефтяной компании «Аджип», где, как стало известно, работал один из задержанных по подозрению в подготовке терактов, было обезврежено взрывное устройство.

А уже через неделю после инцидентов в Атырау были расстреляны двое полицейских в Алма-Ате. Преступники задержаны. Как выяснилось, они также являются приверженцами крайних исламских идей, а само убийство снималось на видео, возможно, в качестве доказательства для потенциальных спонсоров.

Примечательно, что до 2011 года Комитет национальной безопасности ежегодно рапортовал о раскрытии двух-трех террористических организаций, так что в год за решетку отправлялось по несколько десятков человек. И вдруг в 2011 году как отрезало: либо террористы сменили тактику и стали действовать на опережение, либо все предыдущие победы – профанация со стороны спецслужб. С учетом того, что все процессы по делу террористов и экстремистов проходили и проходят в закрытом режиме (за редким исключением, когда действительно имелись доказательства о намерениях), всегда оставалось место для сомнений в законности действий сотрудников спецслужб. Тем более что на практике серьезные сроки люди получали якобы за намерения, но иногда, чтобы оказаться на скамье подсудимых, достаточно было найденных во время обыска листовок соответствующего содержания, патронов или автомата, а каким образом все это оказывалось на месте обыска – вопрос другой.

Как считает казахстанский независимый журналист Сергей Дуванов, «террористом человек становится в следующую секунду после совершения теракта, а до того момента он террористом юридически не считается». Несколько публикаций Дуванова были посвящены теме раскрытия террористических организаций, при этом приведенные им факты, скорее, говорили о непричастности обвиняемых.

Сейчас же судить о причастности или непричастности стало намного сложнее. Как правило, непосредственных участников не оставляют в живых, а оказавшихся в круге подозреваемых продолжают судить в закрытом режиме.

И все это происходит на фоне массовой истерии вокруг террористических угроз, что позволяет силовым структурам не объясняться по поводу своих действий: необходимо любой ценой показать, что государство способно отреагировать на брошенный вызов.

Но далеко не все согласны с версией об исламском терроризме. Помимо подозрений в адрес Вашингтона, недовольного укреплением связей в рамках Евразийского экономического союза, оппозиция и власти тоже обменялись «любезностями»: первые обвиняют оппонентов в нагнетании обстановки перед досрочными парламентскими выборами, вторые считают, что это скрывающиеся за рубежом оппозиционеры пытаются раскачать лодку, прибегая к услугам исламистов.

Хотя государство на сей раз, скорее всего, обвинять не стоит просто по той причине, что казахстанские террористы стараются не трогать гражданское население, направив свой гнев на представителей власти и объекты, ассоциированные с государством. Если учесть, что большинство казахстанцев мало симпатизируют не только силовикам, но и госчиновникам, то объекты атаки (если принять версию оппозиции) выбраны крайне неудачно. Ну а то, какие потери несут правоохранительные органы и как осуществляются ответные зачистки, вызывает недоумение уже у всех.

Правда, у оппозиции появился еще один внезапный аргумент – это проект Закона о национальной безопасности, который, вероятно, примет парламент следующего созыва. После чего Казахстан станет в части гражданских прав и свобод последователем Узбекистана, а хуже всего придется средствам массовой информации, допускающим «негативное информационное воздействие на общественное и индивидуальное сознание».

Более логичной выглядит появившаяся несколько месяцев назад фетва (компетентный ответ религиозного авторитета, религиозное одобрение, призыв) о джихаде (борьбе) против казахстанской полиции. Идею войны против казахстанских властей высказала ранее неизвестная организация «Солдаты Халифата», взявшая на себя ответственность за взрывы в Атырау и намекнувшая о своей причастности к событиям в Таразе. С другой стороны, малоубедительно выглядят люди в масках и автоматами, чьи видеоугрозы в адрес властей и конкретно президенту Назарбаеву звучат на хорошем русском языке (видимо, зная о том, что далеко не все руководство Казахстана владеет государственным казахским), но при этом «солдаты» не сильно сведущи в законодательстве: например, их возмутило, что по новому закону о религии госслужащим запрещено совершать намазы в государственных учреждениях, а также, что девушкам запрещено носить хиджабы (мусульманские головные уборы), хотя последнего пункта в законе о религиях нет.

Трудно сказать, насколько казахстанцы верят в существование этой организации, но, определенно, они, особенно мусульмане, обеспокоены тем, что видят и слышат, и боятся попасть под волну репрессий.

Три недели назад мне довелось побеседовать с пожилой мусульманкой из пригорода Атырау, приехавшей в Алма-Ату в «поисках правды». Плохо говорящая на русском языке женщина рассказала, что живет одна с маленьким сыном. «Каждую неделю к нам ночью вламываются комитетчики, ищут литературу, я уже платок сняла, а они все равно приходят», - плача, рассказала она. - «Сын уже боится полицию. Здесь в Алма-Ате к нашему таксисту подошел полицейский, попросил закурить, а сын стал плакать. У нас они все с автоматами и неизвестно, как они себя поведут» (в Алма-Ате полиция уже тоже стала ходить с автоматами. – Прим. авт.). Я хотела бы уехать из страны, но куда?»

Но еще больше поразил представленный ею медицинский документ. У ее сына тяжелое заболевание, но, по словам женщины, в больнице ему отказали в лечении, а на одной из справок, показанных мне, стояла приписка «сын ваххабитов». «Но как только я сняла платок и попросила выписать новую справку, отношение сразу поменялось», - говорит она.

Можно и не доверять вышесказанному. Но вот только один пример.

По словам пресс-секретаря областной прокуратуры Светланы Джумашевой, во время спецоперации, проведенной в Атырау после взрывов, при задержании подозреваемый оказал сопротивление, поэтому погиб. При обыске в доме обнаружены оружие и взрывные устройства. По неофициальной информации, распространенной СМИ, погибший был корейцем, принявшим ислам. «В доме он находился один, а в ответ на требования добровольно выйти из помещения и сдаться он стал запрашивать различные документы, подтверждающие правомочность действий полиции. К оцепленному дому привезли родителей и брата погибшего, которым, наконец, вроде бы удалось уговорить его сдаться. И когда он вышел, раздался одиночный выстрел со стороны силовиков, после которого он упал. Очевидцы рассказывают, что после этого сразу прозвучала автоматная очередь, в дом полетела дымовая граната, затем туда вошли спецназовцы», - рассказывали СМИ. У убитого осталась жена и двое малолетних детей, о расследовании инцидента не сообщается.

Не так давно в ряде регионов Казахстана появились листовки, а в Интернете прошла волна спама с предупреждениями, что на Курбан-айт ваххабиты принесут в жертву определенное количество детей. Власти попытались успокоить население, но процесс уже пошел и в течение недели родители не отпускали своих детей в школы.

К тому же до и после событий в Атырау и Таразе по стране прошел шквал звонков с ложными сообщениями о заложенных бомбах, несколько раз на месте вызовов были обнаружены муляжи устройств или подозрительные пакеты, что вряд ли относится к обычному телефонному терроризму. В двух казахстанских городах произошли аналогичные инциденты, которые власти списали на сезонное обострение психических расстройств. 14 ноября в акимат города Актау зашел мужчина и сообщил о заложенном им взрывном устройстве. Посетитель тут же был задержан, никаких устройств обнаружено не было. То же самое произошло 21 ноября, но уже в городе Кокчетаве, с той лишь разницей, что при задержании мужчина кричал: «Аллах акбар!».

Далеко не всегда слухи - всего лишь слухи. В сентябре в Алма-атинской области тайно осудили 12 человек, причастных к террористической деятельности. Об этом, возможно, случайно, проговорилась начальник департамента внутренней политики области Гульжиян Сулейменова. Такого рода недомолвки развязали, так сказать, руки блогерам и участникам интернет-форумов, которые сообщают о том, что в разных концах страны полицейские проводят операции по задержанию террористов, находят взрывные устройства и разминируют мосты. Понятно, что в отсутствие официальной реакции трудно разграничить, что является правдой, а что - ложью. К тому же, нередко нападения религиозных экстремистов на полицейских проходят в сводках как обычный криминал. Комитет национальной безопасности стремительно теряет остатки доверия, но по-прежнему хранит молчание.

Об этомна прошедшем на прошлой неделе в Алма-Ате круглом столе, посвященном проблеме терроризма, практически единогласно заявил ряд экспертов.

Бывший «афганец» Сергей Пашевич, председатель союза «Боевое братство», прямо заявил: «Стало тенденцией все преступления, связанные с терроризмом, выдавать за уголовщину. В работе спецслужб – дилетантский подход, связанный с высокой текучестью кадров, с тем, что все силы уходят на борьбу с оппозицией, а в армию и погранвойска берут всех, кто туда пришел. В то же время КНБ использует силовые подразделения МВД, которые не предназначены для задержания террористов».

С ним были солидарны и казахстанские политологи. А руководитель исследовательского центра «Альтернатива» Андрей Чеботарев высказался еще более категорично: «В борьбе с оппозицией сам Комитет национальной безопасности допускает методы террора. О чем тут говорить?»

И даже Ерлан Карин, секретарь президентской партии «Нур Отан», вынужден был признать: «Почему сейчас [сложилась такая ситуация]? В регионе и в стране появились внутренние предпосылки. Все эти годы органы боролись с внешними проявлениями, но не обращали внимания на внутренние источники».

Выступления своих коллег резюмировал директор «Группы оценки рисков» Досым Сатпаев: «Тайная война с экстремизмом вошла в открытую фазу, Как следует из последних событий, ни центральные, ни местные органы власти не готовы к проявлениям терроризма, впрочем, как и общество. Власть, к тому же, теряет стратегическую инициативу».

О том, что терроризм «по-казахстански» может иметь под собой социальную почву наряду с преследованиями нетрадиционных мусульман, говорят уже давно, но власть на данный момент не готова принять эту версию.

На том же круглом столе эксперт фонда Алтынбека Сарсенбаева (фонд носит имя оппозиционного политика, убитого сотрудниками спецслужб в 2006 году. - Прим. ред.) Алма Султангалиева озвучила свое мнение: «На мой взгляд, наметилась негативная тенденция – религия начала маргинализироваться. Идет жесткий прессинг религиозных диссидентов, и Духовное управление мусульман Казахстана принимает в этом активное участие. Это в корне неправильно, монополизация религии может привести к катастрофе».

Неделю назад Алима Абдирова, правозащитник и журналист из Актюбинска, которая посвятила ряд публикаций делу «шубаршинских террористов», охарактеризовала происходящее в Актюбинской области так: «По словам верующих, они не пытаются построить здесь исламское государство, а восстали против «беспредела», в котором тонет страна… Мы видим тенденцию: здесь, на западе Казахстана, к радикальным мусульманам уходит интеллигенция, молодежь с красными дипломами, в возрасте от 16 до 35 лет и… криминальные авторитеты. Сейчас за одним уголовным авторитетом в «пятерке», по моим сведениям, принимают ислам от 200 до 400 человек, на похороны верующего, застреленного снайпером в 8-м микрорайоне, пришли 200 молодых мусульман. Это же будущие смертники!.. Теперь у нас казах убивает казаха. Идет братоубийство. Причина - огромный социальный разрыв».

Но пока государство избрало старую тактику: борьба с последствиями, репрессии и замалчивание проблем.

Зато всем сторонам стало ясно, что на вопрос, вынесенный в заголовок материала «Террористическое подполье Казахстана: то ли есть, то ли нет», ответ один. Подполье есть, и оно не намерено сидеть сложа руки.

Андрей Гришин
Международное информационное агентство «Фергана»